Мужчина пожал плечами, взял котелок, наполнил снегом и подвесил над огнем. Потом слепил два снежка и метко кинул в Марэля и Иллия. Ребята подскочили, сонно заозирались, но, увидев усмехающегося некроманта, расслабились. Наемник тут же встал, скатал одеяла и положил в сумку. Внешне она не изменилась, зачарованная на большую вместительность. У меня, Дара и Иллия тоже были такие же.

Я достала монеты из снега, присела рядом с Даром, закрыла глаза и приложила монеты к глазам. Замерзший металл приятно холодил веки. Надеюсь, станет полегче.

— Пора завтракать и двигаться дальше, — сказал некромант негромко. — Мало ли что. Там дальше по Большаку есть несколько деревень. Будем обходить или пройдем через них?

— Пройдем, — подумав, сказал Марэль. — Думаю, ничего страшного не случится.

Я подавила зевок, отняла монеты от припухших век и открыла глаза. Обвела друзей немного насмешливым взглядом.

— А не кажется ли вам, что у нас мания преследования? — осведомилась я. — Если Дорр очень захочет разобраться в этом деле, он позовет некроманта и попросит, чтобы тот пообщался с Кэсс. Но король этой славной страны, я уверена, замнет это дело. В убийстве моего советника обвинят оппозицию, ну или личных врагов подруги, поймают какого-нибудь жулика, повесят все обвинения на него и прилюдно казнят. Перед этим, естественно, зачитав приговор, чтобы народ знал, что правосудие в этой стране торжествует как всегда. Нам нечего будет предъявить, кроме как то, что мы незаконно проникли на бал. Но и это не тот проступок, за который можно нас преследовать.

— Я и правду ее иногда боюсь, — сказал Марэль, обращаясь к Дару. Последний согласно кивнул, а Иллий подозрительно спросил:

— С тобой все в порядке? Ты такая…

— Жизнерадостная? — с надеждой поинтересовалась я, польщено хлопая глазками, как девица на выданье.

На самом деле вчера я промочила слезами весь плащ Дара, но некромант мужественно терпел это издевательство над собой. Я быстро выдохлась и уснула. Все-таки я не кисейная барышня, которая рыдает по поводу и без, поэтому надолго меня не хватило. Но стало легче.

Марэль толкнул плечом нетактичного Иллия, начальник охраны смутился и принялся сбивчиво извиняться и уверять меня, что он не имел в виду, будто я должна скорбеть до сих пор. Интересно, а если объявить кровную месть, это будет вписываться в представления Иллия о моей скромной персоне?

— Ну так что, давайте завтракать? — алчно потирая свои загребущие ручонки, спросила я, чем повергла начальника охраны в еще большее удивление. — Вода уже закипела, можно крупу засыпать.

Наемник вытащил из сумки мешочек с крупой, развязал веревки, опоясывающую горловину оного и подозрительно пригляделся к содержимому. Потом плюнул, видимо, решив, что альтернативы все равно не наблюдается, поэтому и смысла привередничать нет, и высыпал крупу в котелок. Жаль, что ни соли, ни сахара у нас с собой не было — без них каша получится не такая вкусная.

В ожидании завтрака я аккуратно сложила свое одеяло, положила его в сумку и достала из внутреннего кармашка подаренный Даром браслет. Зажгла осветительную сферу, любуясь, как свет играет на ярко-синих камнях. Машинально погладила гладкие бока сапфиров, задумавшись. Браслет будет отличным напоминанием о нашем маленьком путешествии, когда я вернусь во дворец.

Как бы ни хотелось себе в этом сознаваться, но это будет последняя моя отлучка из дворца. Королева всегда должна находиться на рабочем месте, так сказать, а не гулять где-то на другом конце континента. Хватит, и так уже догулялась — прошляпила заговор прямо у себя под носом. Ведь я сама виновата в том, что довела все до такого состояния. Слишком много думала и жалела себя, когда меня посадили на трон, и желала только оказаться подальше от всей этой дворцовой суеты. А я королева, значит, не должна испытывать никаких эмоций и тем более идти у них на поводу.

— Алеса, ты чего, оглохла? — спросил наемник. Я вздрогнула и повернулась к ребятам, смотревшим на меня. — Я тебя уже пять минут зову чай пить, а ты все стоишь и стоишь. Что-то случилось?

— Да нет же, все нормально, — немного раздражившись, сказала я. Они так и будут ко мне теперь всегда приглядываться? — Слушайте, уже светает. Сколько до следующей деревни идти? Мы успеем до темноты?

— Успеем, конечно, — ответил Дарисс. — На этом Большаке поселения чаще попадаются, все-таки дорога в столицу ведет, к тому же это торговый путь из Ксавии в Гатту.

Я присела на бревно рядом с Иллием и принялась отыскивать свои ботинки в сумке. Найдя их, но, так и не решив, какие же лучше — сапоги Агнолы были очень теплые, но на каблуках, а мои ботинки были без каблуков и совсем не теплые, — я поставила добытую из сумки пару обуви рядом со своими ногами, обутыми в высокие сапожки и задумалась.

— Откуда это? — указав на браслет, спросил Иллий. Я искоса посмотрела на Дара, противно усмехнувшегося, и осторожно сказала:

— Поклонник подарил. Он очень богатый и очень тайный, поэтому его имя я не имею права называть.

— Я серьезно, — оскорбился начальник охраны.

Я хотела было ответить, что я тоже вполне серьезно, но обиженный вид мужчины заставил сказать правду:

— Дар подарил, но я ему потом деньги верну, когда мы вернемся домой.

— Для верноподданного это честь, если королева приняла его подарок, — холодно сказал Иллий. — И если Дар требует с тебя денег, то это свинство, порочащее честь королевы.

Я выдохнула, пытаясь не раздражаться. Слепое следование этикету и кодексу верноподданных, приближенных к королевской особе, было обязательным условием службы короне. Но, конечно, не все могли четко блюсти все пункты (да их всех даже запомнить было невозможно). Иллий же всегда старался следовать кодексу, а уж этикет он изучал с пеленок, так как рос во дворце — его отец был полководцем, а мать — фрейлиной моей маман. У меня фрейлин не было и, надеюсь, никогда не будет.

— У меня такое чувство, что у кое-кого вместо мозгов учебник по этикету, — проворчал некромант.

— Что ты сказал? — спросил Иллий, вытаскивая из ножен меч и угрожающе наставив его на горло Дарисса. Марэль попытался оттащить начальника охраны от некроманта, но Иллий раздраженно дернул плечом, а я предупреждающе покачала головой, и наемник оставил свои попытки вразумить начальника охраны. Дар же и бровью не повел, только отвел лезвие от горла.

— Твоя железяка не напугает даже ребенка, — хмыкнул он. — Тем более что она вся в трещинах.

Иллий хотел что-то ответить, но я его опередила, отчего у меня появилось легкое ощущение дежавю:

— А ну перестань. Мою честь защищать не надо, я и сама могу. А тебе, Дар, я сразу сказала, что долг за браслет отдам, и только попробуй отказаться.

— Хватит собачиться, каша сварилась, — ворчливо сказал Марэль, глядя на нас. — Как дети малые, честное слово… А ты, Алеса, вообще иногда думай, кому и что можно говорить.

Я потупилась, опустив глаза и улыбнувшись. И чего Марэль мне выговаривает? Будто не знает, что я несдержанна на язык и всегда сначала говорю, а потом думаю. Это в лучшем случае.

Мы расселись так, чтобы у всех был доступ к котелку с завтраком и принялись черпать прямо оттуда. Каша получилась пресная, к ней не хватало заправки. Я и так не очень-то хотела есть, а теперь и вовсе просто ковырялась ложкой в вязком вареве. Но поесть надо, все-таки нам еще идти и идти.

Лерий уже который час корпел над картой Гатты. Безрезультатно. Очередной магический поиск ничего не показал — значит, они были все еще скрыты.

Лэнс, ученик архимага, терпеливо взирал на это действо, не смея никуда отлучаться, потому что так приказал учитель. Нет, учителя он уже давно не боялся и давно бы ушел от него, но предусмотрительный архимаг, нанимая Лэнса на работу, связал себя и своего ученика заклятьем — парень будет свободен, только если учитель сам его отпустит. И вопреки остальным магическим законам, это заклятье не рассеивалось после смерти того, кто его наложил. И в случае смерти Лерия Лэнс так же умрет. Архимаг отпускать своего ученика не спешил, умирать вроде бы тоже, поэтому Лэнс был спокоен.