И в полутьме Меред разглядел сгрудившихся пленниц.

— Детки мои, доченьки, — позвал он.

Дженнет сразу узнала голос отца — и кинулась в калитке:

— Папочка!

Тут же подбежала Джерен и тоже обняла отца.

— Дорогой папочка! Ты за нами приехал? За нами?! Увези нас поскорее домой, — плакала и дрожала всем своим худеньким тельцем Джерен.

— Да перестаньте же вы плакать, — успокаивал их Меред, сам еле сдерживая слёзы.

— Верно, я приехал, чтобы забрать вас отсюда. Но у меня не хватило денег сразу на обеих, — и тут уж он сам стал вытирать обильные слёзы.

— Значит, ты одну из нас заберёшь, а вторую оставишь здесь, да? — со страхом в голосе спросила Джерен.

— У меня нет другого выхода, дорогие дочери, — всхлипывая, говорил отец, — я и этих денег с трудом наскрёб, постараюсь ещё где-то добыть и вскоре вернуть домой и другую.

А Джерен сквозь слёзы продолжала свои горькие причитания:

— Мы и так в плен попали, а теперь ты ещё хочешь разлучить нас, одну забрать, а вторую оставить. Разве нельзя было попросить денег взаймы хотя бы у дяди Курбанмурада. Я бы, не покладая рук, ткала, чтобы поскорее с ним расплатиться.

Меред перебил её:

— Твой дядя Курбанмурад подлец, дочка. Нам даже далёкая небесная тучка ближе, чем он. Спасибо Сазаку-сердару, он помог, и снова, я уверен, не оставит в беде.

— Неужели же, папочка, одной из нас придётся здесь остаться? — с горечью твердила Джерен.

А он на эти слова дочери только и мог сказать:

— Утром, когда мы заезжали в крепость Довлетяра, бек очень внимательно разглядывал коня Хаджимурада, может, мы его продадим, да и овцы с верблюдами у нас есть, за них тоже можем кое-что выручить, словом, кто бы из вас здесь ни остался, это не надолго.

Слуга подошёл к чабану:

— Кончайте разговор, пора в дорогу, — хотел ещё что-то сказать, но, увидев прекрасное лицо Джерен, от изумления только и произнёс: «Вах! Вах!»

— Ах, у меня сердце разрывается, я не могу выбрать, ведь обе вы мне дороже собственной жизни, — качал головой Меред.

Послышался плач Дженнет:

— Когда Джерен рядом, она мне, как мама, как же я буду здесь без неё…

— Да не разрывай ты моё сердце своим плачем, — схватился за грудь отец, — я ведь очень скоро вернусь…

Джерен перебила его:

— Папочка, Дженнет никак нельзя здесь оставлять одну, она вся изойдёт плачем, лучше уж ты её сначала забери.

— Ладно, Джерен-джан, так и сделаю, а за тобой, дитя моё, попозже приеду.

Вскоре они оседлали коней и отправились домой. По дороге все трое думали о Джерен. Чабан прикидывал, как бы поскорее её выкупить. Хаджимурада беспокоило другое: «Уж если обе девочки стоят одинаково, надо было сначала забрать Джерен. У этого Абдуллы, как и у нашего бека, нет совести. Если он увидит Джерен, может оставить её себе и отказаться от выкупа». Слуга, покачиваясь в седле, снова несколько раз произнёс: «Вах, вах! Какая прекрасная девушка»…

Дженнет, держась за отца, всю дорогу проплакала.

— Я встретился с Абдуллой-серкерде и передал ему ваш привет, — стал рассказывать Мамед, — ой был очень рад и заметил: «Если беку нужны эти девушки, я ему уступлю их за сорок туменов». Но я сказал, что заберу только одну. Он удивился и добавил, что я могу в долг взять и вторую, если у меня сейчас нет достаточно денег. Я поведал наш замысел: за другой придёт известный вам парень Хаджимурад. Абдулла обрадовался, что может заполучить от нас победителя его лучшего пальвана и пообещал дать за него шестьдесят туменов.

— А вы договорились, как для Хаджимурада устроить ловушку? — спросил бек.

— Всё обговорено, бек-ага, — утвердительно кивнул головою слуга.

Обсудив свои недобрые дела, Довлетяр позвал Мереда и Хаджимурада.

— Чабан Меред, дела твои плохи…

Меред поднял голову и посмотрел на хмурое лицо хозяина дома, на его отвислые губы, рыжую короткую бородку.

— Знаю, поэтому мы с Хаджимурадом, склонив головы, и переступили порог вашего дома, — тихо ответил чабан.

— Не перебивай меня! — гневно выкрикнул бек. — Ничего не знаешь, так слушай, — всё тем же сердитым голосом продолжил бек. — Абдулла-серкерде завтра утром отправляется продавать пленниц. Твоя старшая дочь может оказаться то ли на рынке Гучанда, то ли в Мешхеде, точно неизвестно. Ясно только то, что она станет рабыней и век будет слёзы проливать от горя…

Хаджимурад вздрогнул, словно от неожиданного укола, и поднял голову.

— Говорите, завтра утром отправляются? — юноша смело посмотрел в глаза беку.

— Да, завтра утром. И ещё Абдулла заявил, если до утра чабан не выкупит свою дочь, то может с нею распрощаться навсегда.

Бек искоса поглядывал на Хаджимурада и видел, как он меняется в лице, как в глазах его появляются яростные огоньки, а ладони то и дело сжимаются в кулаки. Парень приподнялся:

— Бек-ага, помогите нам и я буду служить вам так же верно, как мой покойный отец. Если для этого дела нужны верблюды, овцы, мы немедленно пригоним их из песков.

Бек с напускной озабоченностью покачал головой.

— Пока вы доберётесь до песков, пока оттуда пригоните скот, твоя дочь, чабан, и твоя невеста, юноша, может оказаться уже неизвестно где, оставим эти бесплодные разговоры, — так же сердито и грубо ответил бек.

Меред от этих слов растерялся, не знал, что на них ответить, что предложить взамен.

«Слишком долго и внимательно он разглядывал моего коня, — думал Хаджимурад, — да за Джерен я готов отдать не то, что коня, а и жизнь свою. Наверно, бек это чувствует или как-нибудь выведал о моём отношении к ней, вот и стал несговорчивым».

— Бек-ага, мы пришли к вам, надеясь на помощь, — говорил взволнованно юноша, — возьмите за это моего коня и коня Мереда-ага, а если ещё и скот понадобится, мы его вам пригоним тогда, когда вы скажите, но сегодня помогите нам деньгами, чтобы выкупить Джерен! — и в ожидании ответа не сводил с бека тревожного взгляда.

В комнате с минуту стояло напряжённое молчание. Довлетяр не сразу ответил!

— У тебя, парень, отличный конь, туркмены такого коня за деньги не продают, это мы хорошо понимаем, но у нас сейчас, к сожалению, нет наличных денег, — заговорил бек, глядя пристально на Хаджимурада.

Меред недоумённо посмотрел на бека и тут же вновь опустил голову в горьком раздумье: «У бека не то, что серебряных, и золотых денег предостаточно, просто у него какие-то свои планы… Может, он, хочет, чтобы я ему сказал: «Помоги выручить дочь из плена, а потом можешь забрать её себе»… По всему видно, что у бека вряд ли хорошие намерения…», — пришёл к выводу старик.

Такие же недобрые мысли возникли и у Хаджимурада: «Наверно, бек мечтает о том, чтобы самому завладеть Джерен. Этот горбоносый уже, небось, доложил ему. Он же видел девушку. И видно, недаром в дороге выкрикивал в её адрес: «Вах, вах!..» Нет уж, пока я буду жив, пусть этот старый хитрец на такой исход не рассчитывает!..» — Хаджимурад смело и пристально посмотрел в глаза беку.

— Бек-ага, что вы думаете по поводу нашей беды, скажите прямо?!

Довлетяр, словно раздумывая вслух, ответил:

— Девушку надо обязательно сегодня до утра забрать. Причём забрать без всяких денег… Гм… — он опустил голову и снова словно бы погрузился, в глубокие раздумья… Но внезапно выпрямил плечи и бросил взгляд на Хаджимурада: — Юноша, согласны ли вы за эту девушку не только не пожалеть своего коня, но, если понадобиться, то и голову сложить?!

Хаджимурад оживился:

— Лишь бы вы дали справедливый и верный совет, что надо сделать. Я готов к тому, чтобы или освободить её или умереть. Конь у меня славный. Если я буду убегать, то обязательно спасусь. А если придётся кого-то догонять, то тоже обязательно настигну.

— Моё условие такое, — уже не обращая внимания на Мереда, говорил бек, — я помогу тебе выкрасть девушку, а ты мне за это отдашь своего коня, согласен?

— Я же вам сам это предложил, конечно, согласен! — встрепенулся юноша.