— Я видел вас на свадьбе, когда Сазак-ага женил сына. Вы тогда что-то шепнули серому коню на ухо и он в ответ вам кивнул головой. Я спросил у вас, что вы сказали серому коню? А вы ответили: я сказал ему, что на этот раз необходимо победить в состязаниях, чтобы получить приз. А серый конь, якобы, согласился С вами и кивнул головой. И верно, тогда ваш конь пришёл первым и шёлковая ткань досталась вам, — закончил мальчишка.

Это было прошлой осенью. Он тогда отдал приз матери, предполагая, что ткань достанется Джерен. А мать, пряча её, приговаривала: «Вот женим тебя и сошьём из неё красивое платье невестке». Хаджимураду стало грустно от этих светлых воспоминаний и он, чтобы уйти от своей грусти, спросил у парнишки:

— Как же всё-таки тебя зовут и чей ты?

— Зовут меня Бозаган, а это мой брат Евшан. Мы пасли овец и верблюдов Ялкаба-бая. И вдруг налетели гаджары. Собаку нашу они зарубили. А овец да верблюдов вместе с нами пригнали вот сюда. Дома у нас одна мама, у неё и родственников особых нет. Так что нас некому будет выкупить, — печально проговорил он и смахнул с глаз навернувшиеся слёзы. — Я совсем недавно видел серого коня, понимающего людские слова, — продолжил он. — На нём почему-то ехал Довлетяр-бек. А вокруг него нукеры. У них кони тоже хорошие, но не такие, как серый, куда им!.. Вот только не понятно, почему на твоём коне разъезжает бек?!

Хаджимурад насупил брови:

— Ты, Бозаган, точно узнал того серого коня?

— Да, разве его спутаешь с другим? — загорячился мальчонка. — Ведь он и на свадьбе Довлетяра-бека опередил всех коней.

— Постой, постой, — перебил Бозагана Хаджимурад, — какая там ещё свадьба была у Довлетяра?

— Разве вы не знаете? — удивился парнишка. — Довлетяр же взял, себе ещё и третью жену. Ну эту, старшую дочь чабана Мереда. Говорят, очень красивая девушка.

Хаджимурад резко вскочил на ноги. Бозаган испуганно замолчал, глядя на собеседника. Лицо его побледнело, глаза гневно засверкали. Гремя цепями, он направился к сторожу, стоявшему в сторонке.

— Куда? Куда?! — замахал руками караульный, — сядь на место!

Но Хаджимурад, не обращая внимания на окрики, продолжал идти. Караульный встал у него на пути, пытаясь задержать парня. Но пленник оттолкнул его в сторону и пошёл дальше. Караульный выхватил даже саблю, чтобы запугать идущего, но Хаджимурад, словно не видя этой сабли, продолжал идти уже вброд через арык… Для него самыми дорогими существами на свете были Джерен и серый скакун. То и другое отнял злейший враг — бек. От бессильной ярости у Хаджимурада гудела голова. Он не отдавал отчёта, что с ним может случиться. Двигался с одной непоколебимой мыслью — молить Абдуллу-хана, чтобы тот отпустил его, ну, хотя бы на денёк…

Караульный стал звать на помощь сербазов. Они молча выслушали караульного и, обнажив сабли, кинулись к Хаджимураду. А тот не испугался, не остановился, а продолжал следовать дальше.

На шум из палатки вышел Абдулла. Увидев, как над Хаджимурадом сверкали обнажённые сабли сербазов, он закричал. Сербазы замерли на месте.

Звякая цепями, пленный приблизился к Абдулле и молча опустился перед ним на колени:

— Хан-ага, умоляю вас со склонённой головой, отпустите меня всего на три дня, клянусь могилами своих предков, что вернусь и деньги привезу.

— Отважный юноша не должен склонять головы перед своим врагом, — перебил его Абдулла.

— Я не от страха склоняю голову, а от жажды мести.

— Хорошо, юноша, я дам тебе свою саблю, быстроногого коня, денег, дам тебе в спутники отважнейших нукеров и, если ты не тронешь бека со слугою, а убьёшь Сазака или его старшего сына, можешь считать себя свободным, — так ответил ему Абдулла-хан.

Услышав это, Хаджимурад гордо выпрямился, презрительно посмотрел на Абдуллу и молча пошёл обратно.

Бек глядел парню вслед, пока тот не перешёл арык «Возможно, он решил подумать над моим условием, ну, что ж, подождём, может, ещё и согласится…» — не терял надежды Абдулла.

Хаджимурад вернулся и, не говоря ни слова, опустился на подстилку из сухой травы, не обращал внимания на товарищей, стал внимательно рассматривать цепи на ногах. «Без ключа от них не освободишься, Но где его раздобыть? Такие ключи, наверно, хранятся у самого Абдуллы… Найти бы напильник да распилить их…»

Невесёлые раздумья парня прервал сторож, поста» вив перед ним миску с дограмой. Хаджимурад подозвал друзей. «Интересно, что кроется за этой щедростью Абдуллы? — подумал Хаджимурад, продолжая разглядывать цепи, — как бы всё-таки от них избавиться? К сожалению, они достаточно прочны, чтобы разбить их. Нужно сделать хотя бы так, чтобы цепи не гремели в пути», — решил пленник и стал перевязывать разодранными обмотками их звенья. После этого пошевелил ногами, — звуков не было слышно…

Когда все заснули, Хаджимурад встал и посмотрел на караульного. Тот сладко спал, подложив под голову какую-то деревяшку. «Плохо, что ночь лунная, Впрочем и сербазы, находившиеся чуть поодаль, кажется, тоже спят. Но если кто случайно проснётся, при таком лунном свете заметит меня. Ну, да ладно, будь что будет…» Хаджимурад встал и осторожно стал пробираться мимо караульного. Цепи не гремели. Интересно, когда он при такой медленной ходьбе доберётся до села?.. Он шёл сквозь заросли. Ведь если он пойдёт по дороге, то обязательно набредёт на какого-нибудь сербаза. Кустарники и травы, конечно, замедляли его продвижение. И всё-таки он прошёл уже немало. Сербазы уже не должны его слышать, если даже случайно звякнет какое-либо звено под перетёршейся обмоткой. Пленник зашагал более решительно. Дойдя до крутого подножья горы, стал медленно обходить её. Здесь было и травы поменьше, и кустарники не росли, но зато мешали ходьбе то и дело попадав щиеся крупные булыжники. И всё равно он упорно двигался вперёд.

По луне видно, что уже перевалило за полночь, а пройдено совсем немного. Хаджимурад торопился, но путь почти не сокращался. Перебраться в этом месте на левую сторону ручья мешали густые заросли ежевики, а на гору взобраться не было никакой возможности, она чересчур крутая. Что делать? Если бы не было цепей, он бы, конечно, не остановился и перед этакой крутизной. Но сейчас не получится. К сожалению, не оставалось ничего другого, как вернуться назад.

Хаджимурад посидел в раздумье и двинулся в обратный путь. Для него теперь уже неважно, что гремит железо и что начало рассветать.

А в лагере поднялся переполох: пленника не стало. Абдулла замахивался кривой саблей на караульного!

— Ты упустил Хаджимурада! Я с тебя шкуру спущу!

Караульный бегал как очумелый в поисках пропавшего пленника. А грозный Абдулла с налитыми кровью глазами не переставал кричать:

— Где Хаджимурад?

Караульный опустился перед Абдуллой на колени!

— Простите, хан-ага, виноват я, не доглядел!

Над спиной караульного просвистела плеть.

— Как он цепи снял? — рычал Абдулла, — когда я куда убежал?!

Караульный ничего этого не знал и Абдулла снова в яростной злобе занёс над его спиною плеть, но в эту минуту увидел выходящего из дальнего кустарника Хаджимурада. Рука Абдуллы с занесённой плетью замерла. «Нет, надо поскорее отвезти и сбыть этого парня Хабипу-пальвану, иначе с ним хлебнёшь неприятностей», — заключил он.

После утреннего намаза, сидя на молитвенной подстилке, Хабип-пальван устремил взгляд на восток:

О всесильный аллах, сохрани моего единственного сына. Внуши этому злодею, Довлетяру-беку, жалость, сделай так, всемогущий, чтобы он поскорее и невредимым вернул моё дитя. Пусть его ослепит золото, которое я послал на выкуп своего ребёнка. Пусть этот жадный подлец назначит какую угодно цену, только вернёт моего бесценного сына. О, мой пророк Хазрети-Али, помоги своему кающемуся рабу!..

Жена Хабипа-пальвана Беневше тоже думала о сыне и молча плакала. Ризакули отвезёт туркменскому беку выкуп за сына. Этот бек, говорят, очень любит и серебро, и золото. Пошли аллах, чтобы всё обошлось благополучно, чтобы Ризакули вернулся с дорогим Джапаркули-джаном…