— Я не девчонка! Я — волшебница Кирин-Тора.

— А я живу на свете добрую тысячу лет. Вот проживи еще пару столетий, заслужишь другого обращения, девчонка! А теперь уходи и оставь меня в покое.

— Но почему? — В голосе Праудмур звенело искреннее изумление.

Эгвин подумала, что девушка или не знает ее подлинную историю, или историю сильно приукрасили летописцы.

— Ведь именно благодаря вам женщинам разрешили учиться магии. Вы стали одним из величайших героев Азерота. Как вы могли просто взять и уйти?

— Да уж смогла… — Старуха развернулась и вошла в дом, оставив ведро валяться там, где упало, — никуда не пропадет.

И тем не менее Джайна не сдавалась. Она последовала за Эгвин через слегка перекошенную дверь.

— Магна! Вы…

Они стояли нос к носу посреди комнаты, которую можно было назвать гостиной. Но поскольку в хижине имелась всего одна комната, то с таким же успехом она могла служить спальней, кухней и столовой.

Эгвин выкрикнула:

— Не называй меня так! Я больше не волшебница, не героиня! Я хочу, чтобы ты убралась из моего дома! Ты говорила, что благодаря мне женщинам позволили изучать магию? Так вот — я должна служить живым примером того, как ее не следует изучать!

— Но ведь это не так! Потому что вы…

— Ради всего святого, что есть для тебя в этом мире, прекрати! — Эгвин зажала уши ладонями.

— Я не говорю ничего такого, чего бы вы сами не знали, — негромко произнесла Праудмур, — Если бы не вы, демоны пришли бы в наш мир гораздо раньше и мы…

— И что с того? — презрительно усмехнулась старая волшебница. — Демоны пришли бы все равно. Лордерон пал. Король-лич взошел на престол. Саргерас победил.

Праудмур вздрогнула, услышав о Короле-личе, но, разумеется, бывшая Хранительница не стала задавать вопросы.

— Вы можете отрицать свои заслуги, сколько вашей душе угодно, — сказала девушка. — Это ничего не меняет. Вы были примером для…

Она улыбнулась.

— Для всех маленьких девочек, которые хотели стать волшебницами, когда вырастут. Моя любимая история — о том, как вы стали первой женщиной на посту Хранителя. На вас пал выбор Скавелла. Он первым разглядел способности в женщине, в ученице. Хранители Тирисфаля рукоплескали его выбору…

Эгвин не сумела сдержать горький смех. Она хохотала так долго и безудержно, что начала задыхаться. Закашлявшись, она пришла в себя. Само собой, прожив тысячу лет, она наконец начала стариться и слабеть, но ей еще хватало сил, чтобы не свалиться от приступа веселья.

Много веков она так не смеялась.

Выражение лица Праудмур стало кислым, будто она разжевала лимон.

— Не вижу ничего смешного.

— Еще бы! Если ты веришь в эту чушь, то не увидишь ничего смешного!

Эгвин несколько раз медленно вдохнула и выдохнула. Последний выдох перешел в глубокий вздох.

— Что ж, леди Джайна Праудмур, правительница великого города Терамор, раз уж ты нарушила мой покой, то присаживайся.

Она указала на плетенный из лозы стул, продавленный еще на третьем году ее добровольного затворничества. Отчаявшись починить его, Эгвин просто перестала им пользоваться.

— Я расскажу тебе подлинную историю того, как я стала Хранительницей Тирисфаля, и ты поймешь, почему меня в последнюю очередь можно называть героиней…

847лет назад…

Впервые за много лет леса Тирисфаля вновь пугали Эгвин. Несмотря на суетность и шум людских поселений, дубравы к северу от столицы оставались тихими. Тогда она ощущала робость и восхищение при виде величественной красоты здешней природы. Все ее удивляло. И безбоязненно разгуливающие звери, и буйство красок цветущих растений, и россыпь звезд на ночном небосклоне, которую в городе ни за что не увидишь из-за света факелов и уличных фонарей.

Со временем опаска и удивление уступили место радости и любопытству, иногда легкости.

Но сегодня она вновь боялась до дрожи в коленках.

Пока Эгвин не достигла зрелого возраста, она училась у мага Скавелла вместе с четырьмя мальчишками. Она всегда хотела стать волшебницей, хотя родители твердили, что ее предназначение в жизни — выйти замуж, нарожать детей и вести хозяйство. Пускай, мол, носится пока, если хочет, со своими травами, но скоро придется учиться более полезным навыкам готовки, стирки, шитья.

Вполне возможно, они добились бы желаемого, но Скавелл согласился взять девочку в ученицы. Родители причитали, страшась больше никогда не увидеть дочку, но сердце Эгвин замирало от восторга. Она будет учиться магии!

В то время у Скавелла жили трое учеников. Фалрик, Джонас и Манфред, по мнению Эгвин, были такими же противными, как и все мальчишки их возраста. Ну, может быть, чуть-чуть получше. Четвертый ученик, Нейтел, появился год спустя.

Наконец пришел срок, и Скавелл открыл им: он входит в тайный орден Хранителей Тирисфаля. Вначале Эгвин подумала, что ее любимый лес назван в их честь, но, оказалось, дело обстояло с точностью до наоборот — орден магов назывался так потому, что его члены уже много лет проводили встречи именно здесь. Девочка удивилась. Она частенько гуляла по лесу, но никаких волшебников не замечала.

Потом учитель сказал им, что на поляне они встретятся с остальными членами ордена.

Мальчишки тотчас принялись рассуждать о всяких тайных обществах, о том, как это здорово, будто обсуждали предстоящее приключение. Эгвин особо не прислушивалась к их пустой болтовне. Ей очень хотелось познакомиться поближе с Хранителями Тирисфаля, узнать о них побольше. Очень уж туманно выражался Скавелл. И если мальчикам этого хватило, то Эгвин распирало любопытство.

— Скоро сама все увидишь, девочка моя, — улыбнулся учитель; он всегда называл ее так.

Оказавшись на поляне, Эгвин внимательно огляделась, но никого не увидела. Но только она собралась с духом и решила обратиться с вопросом к Скавеллу, как вслед за хлопком и яркой вспышкой света под деревьями появились семеро. Три человека, три эльфа и гном. Все мужчины.

— Мы сделали выбор, — произнес эльф.

— Какой выбор? — удивился Фалрик.

— Тихо, малыш, скоро все узнаешь, — дружелюбно ответил гном.

Эльф обратился к старому магу:

— Ты был хорошим учителем для всех пятерых, Магна Скавелл.

Эгвин нахмурилась. Она никогда не слышала, чтобы ее наставника называли полным именем.

Но среди твоих учеников есть особенный. Тот, чья любознательность в изучении магии выходит за пределы допустимых границ, тот, кто не имеет равных в наложении чар, тот, кто уже прикоснулся к тайному знанию, изложенному в свитках Мейтра.

Сердце Эгвин замерло, а потом забилось с удвоенной силой. Ночной эльф Мейтр по праву считался одним из величайших волшебников. Он жил несколько тысяч лет назад и оставил много сильных и необычных заклинаний. Эльфийские маги не притрагивались к его свиткам до последнего года обучения, а люди-чародеи могли применять заклинания Мейтра лишь после окончания ученичества. Эгвин в первый раз попыталась воспользоваться его уроками к концу первого года учебы, но занималась втайне, чтобы, как выражался Скавелл, «не ошеломить мальчишек».

— Кто использовал заклинания Мейтра? — яростным шепотом проговорил Фалрик.

— Я! — торжествующе усмехнулась Эгвин.

— И кто же тебе разрешил? — злорадно осведомился Манфред.

— Я, юноша, — ответил за нее Скавелл. — Но тебе и Фалрику я советую помалкивать, пока к вам не обратятся.

— Да, сэр… — опустив глаза, пролепетали мальчишки.

Эльф продолжал:

— Все вы должны знать: грядет война! Простые люди о ней пока еще ничего не знают. Только волшебники, которыми вы однажды станете. Демоны вторглись в наш мир. Несмотря на наши попытки изгнать их, они делаются сильнее год от года.

На самом деле, — вмешался гном, — эти попытки лишь разъярили их.

— Эльф глянул на него с укоризной.

— Демоны? — испуганно спросил Нейтел.

Он всегда отзывался о них со страхом.

— Да, — кивнул человек. — Они стараются извести людей всеми доступными способами. И только маги в силах противостоять им.