Итак, если скажут вам: «вот, [Он] в пустыне», — не выходите; «вот, [Он] в потаенных комнатах», — не верьте, ибо, как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого; ибо, где будет труп, там соберутся орлы. И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются; тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою; и пошлет Ангелов Своих с трубою громогласною, и соберут избранных Его от четырех ветров, от края небес до края их.» (Мф. 24:15–31)

Второй фрагмент цитирует письмо Альберта Пайка к Джузеппе Мадзини о мировых войнах (датируется 15 августа, 1871) с изложением некоторых принципов и задач, которые должны быть решены в ходе трёх предстоящих мировых войн.

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА должна была быть инсценирована для того, чтобы поставить царскую Россию под непосредственный контроль баварских Иллюминатов. Россию следовало использовать в качестве «пугала» для того, чтобы решать задачи стоящие перед баварскими Иллюминатами.

ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА должна была, через манипуляцию немецкими националистами и политическими сионистами создать всеобщий раскол во мнениях. Этому должны были послужить расширение сферы русского господства и создания в Палестине Государства Израиль.

ТРЕТЬЯ МИРОВАЯ ВОЙНА должна, в соответствии с планом, начаться из-за расхождения во взглядах, вызванных Иллюминатами между сионистами и арабами. Планировалось распространение этого конфликта на весь мир.

Равным образом, составной частью этой третьей войны должно стать натравливание друг на друга нигилистов и атеистов в ходе спровоцированных социальных потрясений, которые должны привести к еще никогда невиданным зверствам и жестокости. После разрушения христианства и атеизма людям будет принесена подлинная «Доктрина Люцифера», и таким образом, захлопнутся обе дверцы в ловушке (Х.9).

Наконец, вот пример гражданской позиции, проявленной ещё в XIX веке Джоном Свинтоном (бывшим руководителем редакции газет «Нью-Йорк тайме» и «Нью-Йорк сан»). В 1880 году он был почётным гостем на банкете организованном в его честь. Когда предложили тост за свободную прессу, Свинтон заявил:

«Сегодня в Америке нет такой вещи как независимая пресса. Вы это знаете, и я это знаю! Ни один из Вас не осмелится написать то, что думает. А если и осмелится, то заранее зная, что в печать это не попадёт.

Мне платят, чтобы я держал язык за зубами. Вам платят за то же самое. И любой из вас, кто будет настолько глуп, что напишет честную статью, будет вышвырнут на улицу.

Если бы я решился опубликовать своё честное мнение, я бы остался без работы в 24 часа.

Работа журналистов: уничтожать истину; стелиться, извращать, очернять; лебезить перед Маммоной и продавать свою страну и свою расу за хлеб насущный! Вы знаете это, и я знаю это, так что это за вздор — «поднимать тост за независимую прессу»?

Мы инструменты и слуги богатых людей, стоящих за кулисами. Мы марионетки; они дёргают за ниточки, и мы пляшем. Наши таланты, способности и жизни принадлежат им. Мы интеллектуальные проститутки!»

Далее предоставляю Вам возможность осмыслить сказанное нашими предшественниками десятки и сотни лет назад и дать ответы на вопросы, которые жизнь неизбежно поставит перед каждым. И, судя по всему, довольно скоро.

Первой статью дочитала Гончарова.

— Какой кошмар, — заговорила она, — Как будто эту информацию кто-то специально подготовил для нас. Подходящий момент! Всё сбывается? Не дай-то Бог!

— Мистика! — прошептала Елизавета, — вы в неё верите?

— Приходится, — вздохнула актриса.

— Вот именно, приходится, — повторил вслед за ней Сергей, обращаясь к Лизе, — сегодня Интернет работает оракулом. Утром мой комп такую же информацию выдал. Некто, назвавшийся Инсайдером, рассказал, кто правит нами, откуда есть пошли все религии на земле и много ещё чего интересного и любопытного. Сдаётся мне, что влипли мы в нехорошую историю, из которой довольно сложно будет выпутаться.

— Но, Сергей! — возмутилась Елизавета, — ты думаешь только о нас! О том, как выпутаться нам. Ты разве ничего не понял? Если там действительно клонировали Христа, то что нас ждёт? Сбываются самые жуткие прогнозы! Ведь ещё неизвестно — Христос ли это. А вдруг Антихрист в его теле? Ты понимаешь, чем это грозит человечеству?!

— Ерунда какая-то, — пробормотал сквозь зубы Громов, — бред. Я как будто бы нахожусь внутри фильма, американского блокбастера.

Он закрыл сайт и переключился снова на лабораторию. Но, вероятно, видеокамеры там по-прежнему были отключены — «картинка» отсутствовала. Вместо неё на экране плавал какой-то значок в виде рыбки в аквариуме.

Внезапно послышался шум подъезжавшего автомобиля, и все трое насторожились.

— Это они! — вскрикнула Лиза, — это снова бандиты! Бегом в укрытие!

Укрытием им послужил старый, полуразрушенный сарай, за который они успели спрятаться. Сергей захватил сумку с «кейсами», так что следов их пребывания во дворе дома Лизы не осталось. Спрятались они вовремя. У калитки затормозил всё тот же чёрный внедорожник, из которого выскочили двое устрашающего вида громил и направились прямиком к дому. Постучав пару раз, они без церемоний вошли внутрь. Елизавета молча махнула рукой своим спутникам и провела их через заднюю калитку к густому кустарнику на краю обрыва. Они едва успели скрыться в ложбине за холмом и кустами дикой малины, как услышали треск сучьев и шумное сопение преследователей. Бандиты остановились в двух метрах от них.

— Не продраться сквозь эти кусты, — произнёс один из них, брезгливо отряхивая чёрную кожаную куртку.

— Да она вряд ли в лес пошла, — отозвался другой, — скорее всего, села на попутку — и в город.

— А дом почему не закрыла?

— Торопилась, забыла.

— Нам надо было сразу её взять. Тогда и он бы на приманку высунулся из норы.

— Ладно, пошли отсюда.

Они так же шумно, ломая ветви, двинулись прочь. Вскоре послышался шум мотора, внедорожник уехал.

— Фу-у, — вздохнул Громов, — ну и в переплёт же мы попали… Простите меня, милые дамы, это я виноват. Втянул вас, сам не знаю, во что.

— Да перестаньте вы рефлектировать, — прикрикнула на него Наталья Николаевна, — ни в чём вы не виноваты.

— Да, милый, — поддержала её Лиза, — ты слишком много на себя берёшь. Неужели ты думаешь, что в твоих силах менять то, что предначертано?

— Они хотели взять тебя в заложницы! — возмутился Сергей.

— Но ведь не взяли!

— Куда теперь бежать? — горестно вздохнула Гончарова, — я девушка уже немолодая, тяжко мне бегать от злых ворогов. Полежать бы… У меня такой мягкий диванчик дома!

— Не расслабляйтесь, госпожа артистка! — шутливо прикрикнула Лиза, — я видела вас в роли Екатерины Великой, и вы там были очень и очень энергичной монархиней.

— Ну, вот на время спектакля, часа на полтора, меня и хватает.

— Я предлагаю спуститься к Волге, — сказал Громов, — посидим там, на бережку и прикинем, что делать дальше.

Кое-как пробравшись между кустами, они обогнули овраг и спустились к пологому берегу, над которым низко нависали ветвистые ивы. Рядом был женский монастырь, от его стен вилась вниз узкая тропка, а сбоку от неё, вероятно, для отдохновения монахинь, в землю была врыта скамеечка, на которую и опустились беглецы. Громов поставил клетчатую сумку у своих ног, утёрся носовым платком и внимательно огляделся вокруг.

— Вот что, — сказал он вдруг, — спрячу-ка я свой груз от греха подальше. Мало ли что.

Позвав Лизу на помощь, он взобрался на иву, взял из рук жены сумку и спрятал её в густых ветвях, так, что снизу её нельзя было заметить. Спустившись, он сполоснул в Волге руки, и, подойдя к сидевшим на скамейке женщинам, торжественно произнёс: