Дамы из «Света» с усмешками переглянулись, но команда главрежа поддержала свою руководительницу.

— Я тоже думаю, что прения излишни, — проговорила народная артистка Рыльская, — я предлагаю в губернаторы кандидатуру Веры Сидоровны Безенчук.

Вера Шолёная — она была заслуженной — согласно закивала.

Также высказались против прений и за предложенную кандидатуру Павианова, Ядвига Бумазей и Матильда Облыжная.

Но «Женский свет» превосходил их числом, и прения всё же состоялись.

— Для меня остаётся открытым вопрос — концептуальная наша Тайная женская власть или же не концептуальная, и второе — взгляд на историю, как на заговор мы принимаем или нет? — так начала своё выступление Лолита Птичко, член клуба «Женский свет» и владелица салона «Имиджмейкер». Она была одета в странную чёрную хламиду, которая, в сочетании с худым лицом и длинным носом делала её слегка похожей на ворону.

— Ой, ну какое отношение эти вопросы имеют к проведению Дня города и захвату власти? — возмутилась Матильда Облыжная, — и вообще нам пора уже заканчивать. Надо бежать домой, переодеться. Вечером встреча Честерфилда с городской элитой — шутка ли?

— Уж конечно не шутка, — оборвала её Птичко, — но надо выработать концепцию, которую мы можем ему представить. Я полагаю, мы должны пригласить его на заседание Круглого стола. Честерфилд должен воочию убедиться, что мы собираемся, как некогда собирались рыцари Круглого стола во главе с королём Артуром. Да, мы — увы! — не обладаем Святым Граалем. Но мы чтим традиции! Мы же не развлекаться собрались. Я важного клиента бросила на помощниц в салоне. Но я привыкла расставлять точки над i. И, полагаю, следует профессионально подходить к любому делу. Если мы пришли к выводу, что нам, женщинам, пора нашу Тайную власть сделать явной, то первым делом нужно, на мой взгляд, выработать именно концепцию этой власти. И решить самый главный вопрос: как устанавливать Матриархат — путём заговора и бескровного переворота в виде цветной революции или путём открытого конфликта? Я предлагаю именно с этими вопросами обратиться к господину Честерфилду.

Для многих из присутствующих дам всё сказанное было просто абракадаброй, и они откровенно скучали. Только Зимбович была в своей стихии — она, во-первых, мнила себя близкой подругой родственницы бывшего советника по национальной безопасности президента США Збигнева Бжезинского, в связи с чем и вела себя заносчиво, а во-вторых, любила пустить пыль в глаза, рассуждая на темы, обычно не затрагиваемые светскими дамами.

— Збигнев Бжезинский утверждает, — начала она, — что Россия будет раздробленной и под опекой. Под чьей опекой — вот вопрос. Я полагаю, что под нашей. Взгляд на историю, как на заговор, сомнений лично у меня не вызывает. Именно заговор! И я уверена, что Честерфилд поддержит нас. Ведь не пойдём же мы, в самом деле, на баррикады против мужчин. Наше оружие — интрига. Безструктурное управление — вот наш конёк. Вот тут они бессильны против нас! Мужчина глуп, прямолинеен и ленив. Мы же умны, хитры и изворотливы. Мы их обязаны женить на себе, потом обязаны своим роскошным телом пробить дорогу им в верхние эшелоны власти, следя за тем, чтобы они ни на минуту не забывали о нашей роли в их карьере, а уж затем, конечно, мы обязаны незримо управлять за них.

— Какая глупость! — в сердцах воскликнула Вера Сидоровна, — будете рассусоливать, воображать, что тайно управляете… Вот ерунда! Надо так: раз — и в дамки. Во время проведения Дня города объявляем с трибуны, что мэр и губернатор низложены, вместо них назначаем себя — и всего-то делов! А то нагородили семь вёрст до небес и всё лесом. Буду я замуж за мужчину выходить, чтоб управлять тайком из-за его спины! Мой супруг сам за меня замуж вышел…

Она вдруг осеклась.

— И тайком управляет за вас в вашем крепостном академическом театре? — не замедлила с язвительным замечанием Мелена.

— Глупость! — взвилась Вера Сидоровна, — не управляет он! Он как огня меня боится! Видеть меня не может! Глаз не поднимет на меня! Шагу без разрешения не ступит — колени подгибаются от страха. Трепещет! И с почтением относится…

Вера Сидоровна вскочила и стремительно двинулась прочь. Вся её свита покинула собрание следом за ней.

— До чего всё же вспыльчивы некоторые дамы, — снисходительно бросила Зимбович, проводив взглядом членов клуба «Женский след».

— Ну, мы простим Веру Сидоровну, — сказала примирительно Птичко, — ведь нельзя не признать, что в управлении мужчинами она добилась небывалых результатов. Губернатором ей, разумеется, не бывать, но в остальном она вполне полезный и нужный член женской части общества.

Дамы составили петицию к Честерфилду и уточнили план проведения «Женским светом» мероприятий в День города. Это были в основном конкурсы для мужчин, раскрывавшие их таланты в стирке белья, приготовлении обедов, ухода за детьми и наведении домашнего уюта. Они намеревались разойтись, как вдруг заметили, что одна из присутствующих осталась сидеть, низко склонившись над своим блокнотом.

— А среди нас, по-моему, перебежчица из стана Веры Сидоровны, — смеясь, проговорила Нинель Кустарская, работавшая диктором на радио.

Все посмотрели на сидящую и тут обнаружилось, что эта дама совершенно им незнакома.

— Простите, кто вы? — строго спросила у неё Зимбович.

Дама поправила пышные кудри, как-то странно при этом закрывая ладонью лицо. Она носила тёмные очки в помещении!

Члены клуба, не сговариваясь, окружили кольцом незнакомку.

— Представьтесь же! — категорическим тоном потребовала Мелена.

Дама вскочила и засуетилась, намереваясь убежать.

— Нет уж, простите, никуда вы не уйдёте! — вскричала звонким голосом знаменитая Иверская поэтесса, имевшаяся звучный псевдоним Алисия Алонсо.

Члены клуба сомкнули ряды.

Дама рвалась — её не выпускали. Дело, само собой, дошло до драки. Кто-то вцепился даме в шевелюру и — нате вам! Парик слетел! Перед разгневанными «световками», одетый в юбку-макси, стоял Ираклий Ардальонович Засушкин, глава ордена «Двуглавый гриф»!

— Да, это я! — сказал он с вызовом. — Мне давно говорили, что вы затеваете Матриархат, но я не верил. И вот теперь я убеждаюсь — это правда! Заговор налицо! Как вы теперь перед общественностью оправдаетесь?

— Перед общественностью?! — Зимбович сардонически расхохоталась, — перед частью общественности, — уточнила она, — притом, не самой лучшей её частью — перед мужчинами! Вы ведь это хотели сказать? Так вот, отвечу вам — никак! Мы перед вами не намерены оправдываться. Потому что вы не участвуете в управлении страной. И всей планетой в целом. Мы вам лишь позволяли думать так. На самом деле управляем мы. Мы, женщины! Элита женского населения планеты! Мы управляем безструктурным методом. У нас повсюду в высших эшелонах власти есть агенты влияния. Они нашёптывают вам, что нужно делать и какие законы — на благо нам — вам нужно принимать. Вы — куклы. Кукловоды — мы. Но пора нашу Тайную власть сделать явной. И вам, милейший, придётся с этим примириться!

— Никогда! — вскричал фальцетом Ираклий Ардальонович. Он сорвал с себя длинную юбку, под которой обнаружились брюки, закатанные до колен, и принялся её топтать. — Никогда! — я веду род свой от двадцати двух египетских иерофантов! Мы с фараоновских времён тайно правим всем миром! И так будет вечно!

— Нет уж, простите, — возразила Мелена Зимбович, — жрецы египетские передали роду Бжезинских Тайную власть! А я, да будет вам известно, их сподвижница!

— Нет! Лжёте! Род Бжезинских восходит всего лишь к ветви храмовых рабов! — опроверг её заявление Засушкин.

За это он был удостоен оплеухи, а затем изгнан взбунтовавшимися дамами из здания Дома актёра. Шагая по улице, он едва не рыдал, составляя в уме обращение к великому магу Честерфилду. Затем, немного успокоившись, достал мобильный телефон и обзвонил своих соратников, назначив срочный сбор.

— Господа Посвящённые! — так начал Ираклий Ардальонович, когда собравшиеся, наконец, расселись в уютном зале.