— Надеюсь, у всех хорошее настроение? — спросил король, с улыбкой обводя взглядом присутствующих.

Арделлидис ответил, обнимая за плечи Фадиана:

— Мы, кажется, встали сегодня с той ноги, ваше величество.

— Ну, тогда всё в порядке, — улыбнулся король.

Лейлор сидел как на иголках: ему не терпелось объявить всем радостную и ошеломительную новость, но он вынужден был ждать, пока король сам сделает это. Раданайт между тем не спешил с этим: он поддерживал общий разговор. Лорд Райвенн сказал, обращаясь к нему:

— А у нас в семье радостное событие, ваше величество. Спешу вам сообщить, что Серино сегодня утром попросил руки Эсгина, и мы с Альмагиром благословили их. Впрочем, ребята уже в том возрасте, когда родительское разрешение на брак не требуется.

Ровно секунду царила тишина, только ветер шелестел в саду. И ровно на эту секунду лицо Раданайта стало темнее тучи, а ледяной клинок взгляда пронзил Эсгина насквозь. Но уже в следующее мгновение король искусно овладел собой и как ни в чём не бывало улыбнулся.

— Что ж, поздравляю тебя, дорогой братец, — сказал он Эсгину. — От души желаю вам с Серино счастья. — И, чуть понизив голос и прищурив глаза, добавил: — И чтобы у вас как можно скорее родился малыш.

Он произнёс это с улыбкой, но его взгляд в улыбке не участвовал: глаза Раданайта были холодны, как зимнее небо. Хотя в его улыбающихся устах звучало благословение, но взгляд вонзался в Эсгина отравленным клинком. Никто, кроме похолодевшего Эсгина, этого не уловил; все стали наперебой поздравлять обручённых, особенно радовался Дарган.

— Ну наконец-то, старик! — хвалил он Серино. — Молодчина! А то я уж боялся, что у тебя синдром холостяка. Однако ловко же ты прикидывался недотрогой!

Джим, выведенный этой новостью из тревожной задумчивости, устремил на Серино недоумевающий взгляд.

— Вот так сюрприз, сын! Почему я ничего не знал?

— Папуля, прости, что поставили тебя перед фактом, — смущённо проговорил Серино, целуя его тонкое запястье. — Я подумал, ты не станешь возражать.

— Причин для возражений у меня нет, но… Это так неожиданно! — Джим нервно порвал салфетку. — Я и не подозревал, что ты намерен остепениться.

— Так уж получилось, папуля, — улыбнулся Серино.

— Философ у нас известный молчун, — заметил Илидор. — Никому не дано разгадать, что у него на уме. Старик, когда свадьба-то?

— Думаю, скоро, — ответил Серино. — Тянуть с этим мы не будем.

Раданайт опять пустил в Эсгина ядовитую стрелу:

— Вероятно, на то есть веские причины?

Слова «веские причины» он выделил голосом, но это замечание осталось без ответа. Впрочем, король не сомневался, что оно дошло до адресата: Эсгин покрылся мраморной бледностью.

— Как ты сказал, дружок? «Синдром холостяка»? — обратился тем временем лорд Райвенн к Даргану.

— Совершенно верно, милорд, — кивнул тот.

— Я бы не спешил ставить Серино такой диагноз, — заметил лорд Райвенн. — А вот применительно к его величеству это звучит гораздо уместнее.

Раданайт лучезарно улыбнулся, сверкнув безупречно ровным рядом белых зубов. Лейлор всей душой и всем телом уловил в наставшей паузе волнующий смысл и в предвкушении весь покрылся волной мурашек.

— Думаю, мне недолго осталось быть холостяком, — обронил Раданайт.

Заявление короля грянуло, как гром среди ясного неба. Все умолкли и обратили взгляды на него. Раданайт засмеялся.

— Что вы все так на меня смотрите? Что я такого сказал? Все вступают в брак, разве королю это запрещено?

— Но, позвольте заметить, это очень важный шаг, ваше величество, а для короля — в особенности, — сказал лорд Райвенн. И осторожно полюбопытствовал: — Если это не секрет, у вас уже есть избранник?

— Есть, — ответил король. — Скоро вы узнаете, кто он. Ещё осталось уладить кое-какие формальности, и до этих пор позвольте мне сохранить интригу.

Какая-то сила подбросила Лейлора со стула, как мощная пружина; он был готов на весь сад прокричать во всё горло: «Вот он я, избранник короля!», — но взгляд Раданайта, ласковый и строгий одновременно, пригвоздил его к месту. Лейлор сделал вид, что просто усаживается на стуле поудобнее, устыдившись своего нетерпения.

Завтрак прошёл в приятной и непринуждённой атмосфере; в том была заслуга короля, выбиравшего такие темы для беседы, в обсуждении которых могли участвовать все, включая Арделлидиса и Фадиана. Лейлор изнывал в ожидании, но вплоть до самого конца завтрака король так и не объявил об их обручении, ограничившись туманным намёком на своё скорое бракосочетание. Бросая на него недоуменные взгляды, Лейлор не знал, что и думать. Прощаясь, Раданайт был внешне сдержан и сух, но нежное пожатие его руки всё сказало за него гораздо красноречивее слов. Король был полон загадок и неожиданностей, и это злило, волновало и мучило Лейлора.

Уже во флаере, по дороге домой, он получил сообщение:

«Завтра вечером я приеду к вам для серьёзного разговора. Можешь сказать отцу правду о холлонитах. Люблю тебя, целую миллион раз. Твой Р.»

— Их подарил мне король, — сказал Лейлор. — Да, папа, это его подарок. Я не говорил тебе, потому что не знал, как ты к этому отнесёшься.

Джим несколько мгновений молчал, потрясённо глядя на него. Холлонитовые сердца — яблоко раздора между отцом и сыном — кроваво-алыми звёздами горели на бархатной подложке, вызывающие и дорогие.

— С какой стати королю дарить тебе драгоценности? — спросил Джим, слегка оправившись от удивления. — Зачем? Что он этим хотел сказать? Отвечай!

Лейлору больше всего сейчас хотелось торжествующе крикнуть отцу в лицо, что они с Раданайтом любят друг друга и собираются сочетаться, но бледность отца и дрожь его пальцев удержали его от этого.

— Папуля, ты не волнуйся так, — вздохнул он. — Всё прекрасно… Я очень счастлив. Я очень люблю его, и он тоже любит меня. Сегодня вечером он приедет просить моей руки.

От каждого слова Лейлора отец пятился, качая головой. Его посеревшие губы беззвучно шевелились и дрожали, потом он и вовсе закрыл лицо руками и рухнул в кресло. Его реакция озадачила и напугала Лейлора. Присев у его ног, Лейлор стал осторожно отнимать его руки от лица.

— Папуль… Ну, чего ты?

Руки отца безжизненно упали на колени, а бледные губы зашептали:

— Нет, сынок, нет… Не верь, не верь ему, он не может тебя любить! Этого не может быть. Он делает это назло мне, хочет отнять у меня самое дорогое… Он мстит. Мой бедный, глупенький Лейлор, как ты мог ему поверить?