И мальчик тихо заплакал, прикрываясь ладошкой.

— Ну, ну, не хлюпай, — поморщился пилот. — Ладно… Конечно, пассажиров брать мне не положено, но, с другой стороны, жалко тебя, беднягу. Давай, прыгай ко мне. Высажу тебя на заправочной станции, а дальше ты сам выкручивайся. Устроит такой вариант?

Мальчик радостно кивнул и вытер слёзы.

— Спасибо вам, сэр. Вы такой хороший!

И, чмокнув пилота в щёку, он забрался в кабину. Пилот, вытерев щёку, проворчал:

— Вот ещё… Нежности. — И добавил деловито: — Возьми там шлем, малыш, и надень, а то в полёте задохнёшься. Тебе повезло, что я сегодня без напарника.

Положив в карман лётного комбинезона камень на цепочке, пилот надел свой шлем, проверил, правильно ли это сделал мальчик, закрыл кабину и завёл двигатели.

Лейлор плакал, лёжа ничком на диване в шикарном королевском номере. Король, ещё в чёрной форме охранника, стоял у окна, скрестив на груди руки. Его брови были сведены, губы сжаты. Лейлор всхлипывал всё сильнее, и король, не выдержав, подошёл к нему и присел рядом.

— Милый мой, не плачь. Если этот камень не найдётся, я подарю тебе другой. Не расстраивайся так.

— Дело… не в камне, — всхлипывал Лейлор. — Он такое сказал… про папу…

Король нахмурился.

— Что он тебе сказал?

Лейлор приподнял голову от подушки и повернул к нему залитое слезами лицо.

— Он сказал, что папа… до того, как я родился, давно… жил на Флокаре. И был… проституткой! Отдавался всем за деньги… Переспал с половиной Галактики!

— Что?! — Король взял его за плечи, приподнял и заставил сесть. Сжимая его плечи, он слегка встряхнул Лейлора. — И ты поверил в эту клевету, детка? Да это… бредни выжившего из ума старого монстра! Милый, посмотри на меня!

Лейлор открыл полные слёз глаза. Взяв его лицо в свои ладони, король сказал твёрдо:

— Ни в коем случае не верь в это, Лейлор. Это грязная клевета. Никого чище, чем твой папа, я не знал в своей жизни. Он самое прекрасное, самое непорочное существо не только в Галактике, но и во всей Вселенной! Да за такие слова этого монстра следует поджарить на медленном огне!

Раданайт встал и встряхнул сжатыми кулаками, прошёлся по комнате. В форме он выглядел подтянуто и воинственно, на его скулах играли желваки гнева, глаза сверкали.

— Старый безумный монстр, — процедил он. — Я сотру его в порошок, мокрого места от него не оставлю, не будь я король Раданайт!

Он разгневанно расхаживал по комнате, а Лейлор следил за ним влажным, полным боли взглядом, в котором начало сквозить какое-то понимание.

— Я понял, что значили его слова, — вдруг сказал он. — О том, что вы влюблены в того же человека, что и раньше, и вместе с тем другого.

Король посмотрел на него.

— О чём ты? — нахмурился он.

— Это был папа, — прошептал Лейлор. — Это его вы любили когда-то. И всё ещё любите. А тот же, но вместе с тем другой — это я! Во мне вы видите папу.

Закрыв глаза, он с бледным, застывшим, как мраморное изваяние, лицом опустился на подушку, как будто из него разом утекла жизнь. Раданайт бросился к нему, опустился на колено и склонился над ним.

— Лейлор! — воскликнул он нежно. — Дитя моё… Да, признаю, когда-то я любил Джима. Но это в прошлом, это было много лет назад. Теперь и он изменился, и я стал другим. Много воды утекло… Да, ты похож на него. Так похож, что даже становится жутко. Но ты — не он, ты — это ты, мой милый Лейлор. Лишь в одном этот негодяй прав: я влюблён. — Раданайт склонился ниже, почти касаясь губами губ Лейлора. — В тебя, малыш. Ради тебя я готов на всё. И не верь всему, что этот шарлатан наговорил обо мне. Я никогда не стану мучить тебя, я не обижу тебя и не заставлю страдать. Я скорее предпочёл бы умереть, чем стать причиной твоих слёз.

Вернулись охранники. Король, поднявшись, спросил:

— Ну, вы нашли этого мерзавца?

— Ваше величество, он мёртв, — был ответ.

— Как это? — нахмурился Раданайт.

— Мы обнаружили его в шатре на полу, со вспоротым животом и выпущенными кишками, ваше величество. Вокруг валялись какие-то дохлые твари. Рана выглядит так, как будто что-то вырвалось у него изнутри сквозь живот.

— Вы обыскали шатёр? — спросил король.

— Так точно, ваше величество! Мы провели тщательный обыск, но камня не обнаружили.

— А мальчишка? — вспомнил Раданайт. — Там был мальчишка с голубой кожей.

— Никакого ребёнка мы также не обнаружили, ваше величество. Мы прочесали свалку и её окрестности, но безрезультатно.

— Он не мог уйти далеко, — сказал король. — Объявите его в розыск, разошлите на него ориентировки — думаю, это даст результат. Приметы — маленького роста, худощавый, голубая кожа, лысая голова, уши на стебельках. Камень также объявите в розыск. Холлонит в форме сердца, весом в пятнадцать лотенов. Тело азука и всех этих тварей — на экспертизу. Действуйте!

— Есть, ваше величество!

Оставшись наедине с Лейлором, король присел и нежно склонился над ним. Гладя его разметавшиеся по подушке волосы, он сказал:

— Не переживай, камень найдётся. По горячим следам всегда много шансов что-то найти. А всё, что он наговорил, забудь. Всё это клевета, за которую он уже поплатился. Тебе ясно?

Лейлор отвернул лицо. Король нахмурился и снова повернул его к себе.

— Не слышу, детка. Ясно?

— Да, ваше величество, — чуть слышно отозвался Лейлор.

— Тогда иди ко мне.

Король подхватил его на руки и понёс в спальню.

Было раннее утро: небо в квадратном пластиковом окошечке лишь начало розоветь, виднелись поблекшие звёзды. Джим проснулся не в своём номере с кондиционером и санузлом, не в собственной удобной постели, а в большой палатке цвета хаки. Обстановка в этом жилище была более чем скромная: большой ящик вроде сундука был одновременно местом для сидения: возле него стоял стол и складной стул. Лежал Джим на надувной кровати под лёгкой простынёй, совершенно обнажённый, а рядом с ним, подпирая рукой коротко остриженную светло-русую голову, лежал Рэш и с улыбкой смотрел на Джима.

— Доброе утро, — сказал он.

Он склонился, и его тёплые губы нежно накрыли рот Джима. Джим вскочил и стал торопливо собирать и натягивать свои вещи, разбросанные по полу вперемешку с одеждой Рэша. Рэш засмеялся:

— Ты что?