Остаток ночи промелькнул, как один миг, и горестная минута расставания всё же настала. Сквозь сон почувствовав на губах поцелуй, Лейлор встрепенулся и обвил руками шею Раданайта, уже облачённого в свой традиционно строгий чёрный костюм.

— Мне пора, любовь моя, — тепло и нежно прозвучал голос короля. — Буду безумно скучать.

— Я не могу без тебя, — прошептал Лейлор, стискивая его в объятиях. — Ждать так невыносимо… Я просто умру!

— Потерпи, потерпи, моё сокровище, — ласково проговорил Раданайт, целуя его глаза. — Если встречи не часты, они становятся драгоценнее… Ванная здесь рядом, можешь принять душ. Завтрак тебе подадут через два часа, а флаер тебя уже ждёт. И ещё… Если вздумаешь снова нагрянуть в гости, сначала всё же согласуй это со мной, мой милый.

С надрывающимся сердцем лёжа в постели в роскошной спальне, Лейлор прокручивал в голове события последних суток. Безостановочный поток кадров головокружительно мелькал перед ним, до боли разноцветный и пульсирующий, а впереди снова были недели ожидания. Душ принимать он не стал, чтобы не смывать прикосновений Раданайта, оделся и позавтракал. Его ждал роскошный чёрный флаер-«лимузин» с молодым и симпатичным, но серьёзным и молчаливым пилотом. На сиденье Лейлор обнаружил цветы и медальон с маленьким портретом короля. Лейлор улыбнулся и надел медальон.

Королевский флаер домчал его до дома за два часа. Не без внутренней дрожи Лейлор представлял себе, что ему устроит отец, и готовился к буре. Сказать откровенно, ему было страшновато. На посадочной площадке стоял флаер лорда Райвенна, и Лейлор понял, что буря будет сильнее, чем он ожидал. Прихватив цветы, он поблагодарил пилота и отправился в дом.

На лице встретившего его Эннкетина он прочёл упрёк.

— Господин Лейлор, милый мой, разве так можно поступать? Его светлость всю ночь не спал.

Лейлор обнял его и чмокнул в обе щеки.

— Эннкетин, ты знаешь, что это за штука — любовь? От неё башню сносит, понимаешь?

Дворецкий вздохнул и покачал гладкой головой.

— Понимать-то понимаю, только что вам стоило сообщить о себе? Мы бы тогда знали, что с вами всё в порядке, и не волновались бы так.

— Ну, Эннкетин. — Лейлор ласково потёрся носом о щёку дворецкого, обнимая его за шею.

Из всех обитателей дома только он позволял себе подобные нежности с дворецким, и тот отвечал ему слепым обожанием. Вот и сейчас он растаял под поцелуями Лейлора, и вместо нотации, которую он намеревался ему прочитать, он лишь мягко пожурил его. От него Лейлор узнал, что отцу уже известно о том, что Лейлор не был в школе, что сначала все сходили с ума из-за его внезапного исчезновения, а потом пришло сообщение от короля, что Лейлор находится у него в Кабердрайке (когда Раданайт успел об этом сообщить, Лейлор не знал). Отец рвал и метал, но лорду Райвенну удалось немного успокоить его.

— Спасибо за информацию, Эннкетин, — сказал Лейлор, вручая ему цветы. — Будь добр, поставь у меня в комнате.

Отец с лордом Райвенном и Альмагиром пили чай в маленькой гостиной. Лейлор с надлежащим покаянием на лице выслушивал его упрёки, пока лорд Райвенн, молча слушавший его раздражённую тираду, не вмешался.

— Ну, дорогой мой, не надо так, — сказал он отцу примирительно. — Успокойся. Сам-то ты в его возрасте что вытворял — не помнишь?

— Но я, по крайней мере, не исчезал из дома без предупреждения! — возразил тот, нервно звякнув чашкой о блюдце.

— Ругать его бесполезно, мой милый, — сказал лорд Райвенн. — Ещё раз тебе повторяю: ты взял неверный курс, запретив ему встречаться с Раданайтом. Запреты — малоэффективное средство, они порождают лишь протест. Лучше позволить им встречаться легально, но пусть Лейлор держит тебя в курсе событий.

Отец устало поморщился, потирая рукой лоб.

— У меня жутко болит голова, — сказал он. — Я всю ночь не сомкнул глаз, чувствую себя отвратительно. Простите меня, но мне надо прилечь.

— Ну, в таком случае, мы уходим, — проговорил лорд Райвенн. — А ты всё-таки подумай над моими словами.

Поцеловавшись с ним и с Альмагиром, отец ушёл, не сказав Лейлору больше ни слова. Альмагир допивал свой чай, а лорд Райвенн поманил к себе Лейлора.

— Поди-ка сюда, дружок.

Лейлор подошёл, и лорд Райвенн, сжав его руку в своей, сказал:

— Воспитывать тебя — дело твоего отца, но позволь и мне кое-что тебе сказать. Я не против твоих отношений с Раданайтом, но лучше не скрывай от своего отца ничего, не заставляй его волноваться. Только представь себе, что мы все пережили, когда ты вчера пропал! И особенно твой отец.

— Отец всё равно не отпустил бы меня, если бы я сказал, что хочу поехать к Раданайту, — пробормотал Лейлор, чувствуя себя не в своей тарелке под строгим и внимательным взглядом лорда Райвенна. — Я не мог ему сказать.

— И всё равно вот так убегать тоже не годится, — сказал лорд Райвенн. — Я постараюсь убедить твоего отца изменить своё отношение к вашим встречам, но и ты пообещай вести себя разумно.

— Я постараюсь, милорд, — вздохнул Лейлор. — Но если говорить о разумности, то, честно сказать, папино упрямство не поддается объяснению с этой точки зрения.

— Может быть, со временем он изменит своё мнение, — сказал лорд Райвенн. — Кстати, о времени. Не должен ли ты сейчас быть в школе, голубчик?

— Всё равно я уже опоздал, — виновато улыбнулся Лейлор.

— Не намного. — Лорд Райвенн встал и подал руку Альмагиру. — Ты не возражаешь, мой милый, если мы сначала подбросим Лейлора до школы?

Альмагир вложил в его руку свою и тоже поднялся.

— Ничуть не возражаю.

Осенью, в йекомаре, Арделлидис праздновал свой юбилей и устроил по этому поводу весьма большой приём. Среди гостей была и родня его молодого спутника Фадиана: родители, братья, дед, дядя и два кузена. Старший брат Фадиана, Генто, серьёзный молодой человек, астрофизик, был неулыбчив и имел привычку хмурить брови, отчего со стороны казалось, будто его всё время снедает какая-то мысль. Первый кузен, Найхел, был курсантом лётного училища, а второй, Эрис, учился в музыкальной академии по профилю органного исполнения. Он обладал точёным личиком с сияющими синими глазами и свежим ярким ртом, а его волосы отливали роскошным рубиновым блеском, притягивая к себе взгляд и красиво сочетаясь с сиреневым костюмом.

Джим слегка забеспокоился, когда ему показалось, что эта эффектная молодая особа неотрывно следит за ним своими излучающими небесную синеву глазами. Но ещё сильнее его обеспокоило то, что этот взгляд вызывает в нём самом странный отклик — какое-то щекочущее волнение в низу живота. Потягивая с Арделлидисом коктейль, он спросил:

— А кто это — в сиреневом костюме, с красными волосами?