В любом случае людям крупно повезло, что альвы считали ниже своего достоинства уничтожать себе подобных… ну, или просто живых разумных существ (к коим альвы людей причисляли наравне со зверьми и деревьями). Они действительно никогда не поднимали руки на живых — Охотники, альвийские стражи, не в счёт: кто-то же должен хранить границы и отстреливать незваных гостей. Именно по этой причине альвы никогда не вмешивались в людские распри. Звёздные Люди не принимали участия ни в одной войне, а Лесную любые войны обходили стороной: в армии не находилось достаточного количества самоубийц, чтобы можно было рискнуть заявиться в альвийские леса с какими-либо миссиями, кроме дипломатических.

Ещё альвы считались бессмертными. Болезням они были неподвержены, оружию — тоже: попробуй убить существо, сквозь которое лезвие клинка попросту проскочит, не заметив, приравняв плоть к воздуху. Вроде бы магия могла причинить им вред… некоторая магия. Весьма немногочисленная.

А ещё альвы крайне неохотно покидали родные Леса. Нет, были послы и члены посольства, конечно, но они путешествовали в открытую, со всеми полагающимися посольству почестями: дипломату скрывать свою личность считалось дурным тоном. Даже у альвов, имевших весьма специфические взгляды что на политику, что на придворный этикет.

"И в таком случае довольно-таки остро встаёт следующий вопрос: что желающий оставаться инкогнито альв забыл в приграничном трактире Равнинной?"

— А ты откуда узнала? — наконец отмер Джеми.

— Я же кошка. Я привыкла видеть то, чего не видят другие… даже колдуны, — Таша выразительно скрестила руки на груди. — Итак, я жду ответа на мой вопрос.

"Нет, теоретически Джеми тоже мог увидеть крылья… и теоретически такую реакцию могло вызвать зрелище альва, дожидающегося своей очереди в трактире Равнинной… но чисто теоретически".

Человек увидеть крылья альва попросту не сможет. Оборотень или маг сможет, лишь очень того захотев — но Таша на альва и внимания не обратила бы, если бы не Джеми.

Оставалось лишь одно объяснение: мальчишка его узнал.

Джеми нервно похрустел костяшками. Пожевал губами воздух. Оглянулся на дверь. Начертил в воздухе руну, не замедлившую полыхнуть сапфирным блеском, и в комнате вдруг воцарилась идеальная тишина: полное отсутствие каких-либо звуков, даже звона в ушах. Таша поспешила щёлкнуть пальцами — благонадёжно слышимый щелчок уверил в том, что она не оглохла.

"Чтобы не подслушали?.."

— Он наш Учитель, — едва слышно ответил Джеми.

Таша моргнула.

И ещё раз моргнула:

— Учитель? Ваш учитель, тот, кто вас спас, заменивший вам отца… альв?

— Да, — Джеми судорожно выдохнул. — И когда он узнает, что я тебе об этом рассказал, я буду к смерти гораздо ближе, чем тем вечером на Белой Топи.

Интересно, ошеломлённо думала Таша, опускаясь на противоположную кровать. Хм… а тот прыжок… и то, как Алексас владеет мечом…

— А… Алексас… он…

— Да, за годы обучения Учитель передал Алексасу и мне… вернее, моему телу — некоторую часть чего-то альвийского, — невероятным образом угадав смысл её грядущего высказывания, кивнул Джеми. — Альвы это умеют, им и ритуалов никаких не надо. Нет, я по-прежнему человек, но… во мне есть что-то нечеловеческое… и Алексас умеет с этим управляться. Вызывать на время боя.

— Так вот почему… почему он очнулся на поляне?

— Да.

— Ясно, — неуверенно сказала Таша. — Значит, он тебя нашёл… или ты его… в общем, вы друг друга нашли. И что дальше ты собираешься делать? Пойдёшь к нему?

— Он сам ко мне придёт, — довольно-таки безрадостно бормотнул Джеми.

— Откуда ты знаешь?

— Он сам сказал. Чтобы я был в комнате, когда он придёт.

— Сказал?

— Условные знаки, — Джеми в точности воспроизвёл небрежные движения альва — стряхнул с плеча невидимые пылинки и поправил не накинутый, но подразумевающийся таковым капюшон. — Система разучивается годами.

Таша чуточку нервно разгладила складки юбки:

— И когда он придёт? — подняла глаза она.

— Ну, — отчего-то совсем невесело ответил Джеми, — вроде бы обещал…

Альв шагнул сквозь стену, словно не заметив её. Следом за ним, изящно взмахивая руками, проплывая сквозь дерево, проследовал с-виду-его-ровесник в чёрной мантии — маг, как несложно было догадаться.

— …сейчас, — закончил Джеми, вскакивая между Ташей и незваными гостями. — Учитель…

Капюшоны оба накинуть не соизволили, а потому зрелище представляли весьма любопытное. Альв сверкал холодной красой зимней звезды, и снежную белизну его кожи ещё более оттеняла чернота длинных волос. Мага Богиня щедро одарила крупными чертами нескладного лица, ямочками на щетинистых щеках и почти абсолютной белизной ерошистой шевелюры — притом что брови были чёрными, а глаза тёмно-серыми, цвета грозовых туч. Впрочем, грозовые тучи они напоминали лишь цветом: глаза эти так и лучились смешинками доброжелательности. В уголках губ пряталась улыбка — весьма скверно пряталась, надо сказать.

Вдвоём они составляли прекрасную, старую, как мир, парочку "плохой стражник — хороший стражник".

И… странно, но…

"Почему этот маг мне кажется знакомым?"

— Кажется, я велел тебе позаботиться о своей спутнице, — холодно произнёс альв. — Вернее, об её отсутствии.

Хотя назвать этот распевный, мелодичный, полный странных завораживающих гармоник голос "холодным" было несколько неправильным. Он скорее напоминал… бриллиант. Прекрасный бриллиант — и очень, очень остро огранённый. Скорее даже нечто близкое к алмазному сверлу.

Таша почти видела, как Джеми перетряхивает ящики своей памяти в поисках нужных слов.

— Но, Учитель, она сама… и я… она ведь…

…но всё-таки она не отказалась бы, чтобы процесс поиска протекал поскорее — потому что когда в тебя вот так всматривается бездна синих альвийских глаз, ты вдруг испытываешь смутное ощущение, что жизнь твоя подвешена на чём-то очень и очень тонком. Куда более тонком, чем волос.

— Забавно, — вдруг изрёк альв, — мы раньше не встречались.

Из уст любого человека подобное высказывание в подобном случае прозвучало бы вопросом, но альв не только утверждал, что раньше они не встречались — в его словах легко читалось, что они совершенно точно не встречались, ибо он обладает такой исключительной памятью, что помнит всех, когда-либо ему встречавшихся. Даже людей. Даже таких незначительных людей, как светловолосая особа пятнадцати лет.

— Мне знакомо твоё лицо, — продолжил альв.

Музыка в его голосе морозила барабанные перепонки.

— Как ни странно, мне тоже, — созерцая Ташу рассеянно-улыбчивым взглядом, добавил маг, до сей поры предпочитавший хранить дипломатичное молчание. — Где-то я эту юную особу определённо имел счастье лицезреть…

Голос…

Ташино сознание лихорадочно рылось в сусеках памяти: где же она его…

"Неужели?.."

— Прадмунт, этой зимой, — выпалила Таша, — вы изгнали оттуда "некромансера"!

— Прадмунт, Прадмунт… это где ещё вроде как самый лучший сидр производят?

— Да!

— Было дело, — чародей зевнул. Невероятно, но он даже зевал улыбчиво. — Тоже мне "некромансер": невежественный мужик с нездоровой психикой, ненормальными потребностями, некоторыми магическими способностями и драной книгой заклинаний, наверняка доставшейся от матери-знахарки. От таких-то все и беды. Надеюсь, его дар достался более достойному… И ты из Прадмунта?

— Да, и вы к нам заходили: отец Дармиори велел маме в награду вам бутылку лучшего сидра отдать!

— Ах! — лицо чародея наконец озарила улыбка — столь светлая, будто Таша сообщила ему нечто необыкновенно хорошее. — Так ты старшая дочка госпожи Фаргори? Вот так встреча, нечего сказать!

Теперь уже альв хранил молчание. Впрочем, его внимательный взгляд говорил куда больше любых слов.

— Что же тебя привело в общество нашего мальчика? — маг прямо-таки лучился радостью. — И как давно, позволь спросить, ты пребываешь в его обществе?