Таша взглянула в растекшийся по коридору лунный серебристый полумрак.

Она задала загадку. Разрешить её им предстоит самим.

— И, кажется, я знаю, что надо делать, — вслух сказала Таша.

— И что же?

— Для начала неплохо было бы найти этот ксашев проход в это ксашево восточное крыло.

— Портретная галерея, — с интонацией бывалого экскурсовода объявил Леогран.

— Не думаете перейти на мыслеграфии? — невзначай поинтересовалась Таша.

— Увы, семейные и аристократические традиции, необходимые в поддерживании, — вздохнул Леогран. — Но всё же — почему…

— Просто одним дано право видеть призраков, а другим — нет, — невозмутимо откликнулся Арон, — и с этим ничего не поделаешь.

— Что очень жаль, — Леогран несколько досадливо взглянул на Ташу, — имей мы возможность сами поговорить… или хотя бы увидеть…

— Ну, потому мы и здесь, что вы этого не можете, верно? — чуть усмехнулась Таша в ответ.

Алексас, как Таше не хотелось это признавать, оказался весьма толковым провожатым: молча отобрал у девушки план особняка, изучил, осмотрелся, повёл по клубком сплетённым коридорам и заловым анфиладам — и спустя минут десять уже вывел к спальне Леограна. Сам Леогран себя ждать не заставил: объявился вместе с Ароном, освещая путь резным фонариком и ведя с дэем по пути разлюбезную светскую беседу о дядином юбилее, ожидающемся на той неделе. С призраком они благополучно разминулись, а потому известие, что Таше и её "братишке" повезло больше, дэя крайне заинтересовало. Выспросив подробности, Арон задумчиво прошёлся по коридору — а затем, сделав одному ему известный вывод, попросил Леограна показать портреты почивших родителей и тёти.

— Да, род Норманов воистину благороден своей древностью, — с едва уловимой ноткой сарказма заметил Алексас, взглядом оценивая длину галереи.

— Уверяю вас, нашему роду есть чем похвастаться помимо этого, — сдержанно ответил Леогран. Отблески заключённой в стекло его фонаря свечи плясали тенями на мелких трещинах старых красок.

Пару минут коридор оглашался лишь двойным эхом шагов юношей.

— Вот и они, — Леогран вскинул тонкопалую руку, светом фонарика выхватывая холст из мрака. — Наши родители. Портрет десятилетней давности.

Присутствующие дружно вгляделись. Тонкоусый рыжеволосый мужчина насмешливо взглянул на них в ответ. Покойный герцог явно был франтом: чёрные с серебром одеяния его светлости были вычурными донельзя, однако как нельзя лучше подчёркивали горделивую аристократическую выправку. Рядом с ним мечтательно улыбалась женщина в светлом платье — море тончайших кремовых кружев, делающих хозяйку походящей на некое произведение кондитерского искусства.

Таша едва заметно качнула головой — одновременно с Ароном. Не она.

"Но, если я правильно поняла объяснения Джеми, то…"

"…да, ты уже знаешь, кого вы повстречали".

— А вот наш дядя Оррак, — фонарь отвёлся чуть в сторону, осветив соседний портрет, — и его супруга… нынешняя — Камилла.

Особого различия между братьями Норманами Таша, как ни старалась, разглядеть не смогла. Разве что камзол на Орраке был жемчужно-серый, да взгляд не искрился самоуверенной саркастичной хитрецой, а был спокоен до апатичности. Зато живописное изображение герцогини удостоилось от Таши восхищённого вздоха: тяжёлые локоны обсидиановой черноты, обрамлённые пушистыми ресницами тёмные глаза, фарфоровая бледность кожи, аккуратный носик и губы — алые, пухлые, с капризным и безупречно красивым изгибом. Отороченное кружевом чёрное платье обтягивало точёную фигурку, как вторая кожа.

"…ничего себе такая дочь лесничего, а?"

— И её светлость Раксана, — Леогран шагнул вперёд. — Парный портрет сняли после новой женитьбы Оррака, сами понимаете… но все члены семьи Норманов должны быть здесь.

Ещё до того, как портрет озарил золотистый свет, Таша знала, что она увидит: строгое продолговатое лицо, толстую русую косу и глаза цвета сумеречного неба.

Алексас, — и временно пребывающий на задворках его сознания Джеми, — вопросительно взглянул на неё. Девушка едва заметно кивнула в ответ.

— Так кто наш ночной гость? — словно бы равнодушно бросил Леогран.

Арон некоторое время безмолвно созерцал портрет. Перевёл взгляд на Камиллу. Затем обратно на Раксану. На миг задумчиво сжал губы — а затем коротко бросил:

— Леогран, проводите Ташу в её комнату. Джеми — со мной.

— Эй, эй, постойте, вы куда?!

— Тот же вопрос, — нахмурился Леогран.

— Настала пора кое-что сделать, но… мы сделаем это одни. Джеми, план у вас? Замечательно. Главное, не потеряемся, а больше нам ничего не грозит. Во всяком случае, этой ночью.

Повернулся на каблуках и, сопровождаемый скептически хмыкнувшим Алексасом, прошествовал по портретной галерее дальше — к выходу.

— Он всегда такой… необъяснимый? — вскинул бровь Леогран.

— Во всяком случае, мне он что-либо объясняет очень редко, — вздохнула Таша, направляясь в противоположную сторону. — Тут либо привыкаешь, либо нет.

— А вы привыкли?

— Пришлось.

Они неспешно мерили шагами галерею, ступая по гулкому камню: один тихо, другая — неслышно. И оба, как спустя некоторое время с улыбкой заметила Таша, старательно перешагивали междуплитные щели.

— В Пвилле его чуть ли не святым считают, — Леогран задумчиво качнул фонарём. — И почитают так же. Наш пастырь, когда отец Кармайкл приезжает, первым изъявить своё почтение бежит…

— Я вообще не представляю себе существа, которое, зная Арона, могло бы его не любить, — пожала плечами Таша. — Или это должно быть очень озлобленное существо.

— Ну да, ну да… однако есть ещё большая разница между знанием и иллюзией знания. А некоторые люди очень хорошо умеют создавать эту самую иллюзию, — заметил Леогран. — Когда вам кажется, что вы такого человека знаете — на самом деле вы знаете только маску. Хотя, если подумать, мы всегда знаем лишь маску. То, что снаружи. Даже если нам кажется, что мы знаем человека, как самого себя, всегда найдётся потаённый уголок его души, где он будет прятать мысли, чувства, воспоминания… вещи, которые он хотел бы скрыть даже от самого себя. Недаром говорят, что чужая душа — потёмки…

— К чему вы это?

Юноша чуть улыбнулся. Таша запоздало поняла, что вопрос её прозвучал чуть более резко, чем можно было ожидать.

— Ни к чему особо, — Леогран учтиво распахнул перед ней дверь в гостевую башню, — только почему-то у меня возникло ощущение, что отец Кармайкл не из тех людей, которые дают себя узнать.

— С чего бы?

— Вы же сами сказали, что он необъяснимый. Просто вы к этому привыкли… а я — нет. И поэтому могу судить здраво.

"Они с Алексасом сговорились, что ли?"

"…или они всего-навсего видят то, чего не видишь ты".

— Думаю, дальше я дойду одна, — сказала Таша.

— Таша-лэн, на лестнице темно, — напомнил Леогран. — Тогда возьмите фонарь.

— Я прекрасно вижу…

— Я тоже неплохо. Но я знаю каждую неровную ступеньку, а вы — нет. К тому же вы гостья, и я должен соблюдать законы гостеприимства. Возьмите, я настаиваю.

Таша, вздохнув, приняла из его руки тонкую фонарную дужку.

— Спасибо, — она склонила голову. — Спокойной ночи… ваша светлость.

Девушка метнулась вверх по винтовой лесенке.

Когда далёким отзвуком хлопнула дверь наверху, Леогран, слушавший шелест её шагов, задумчиво подкрутил ус. Качнул головой в такт своим мыслям — а потом тихо и аккуратно закрыл башенную дверь.

Фонарик оказался весьма кстати: лампадки уже не горели, а загораться упорно не собирались. Таша, поставив фонарик к окну, оперлась ладонями на каменный подоконник, глядя в бархатистую небесную мглу с рассыпанным по ней звёздным крошевом.

"Я не понимаю… не понимаю. С чего они… и господин Риикон, и Алексас, и Леогран…"

"…не понимаешь или не хочешь понимать?

…ты закрылась в своей вере в него, как в скорлупе — потому что другого тебе не оставалось, кроме как довериться ему. Но теперь…