Туристы у нас бывали даже в те времена; правда, тогда их было немного, не сравнить с нынешними ордами. Обычно они прибывали с Земной стороны, останавливались на неделю в гостинице, а затем на том же самом корабле отправлялись обратно. Большей частью они, потратив день или два на то, чтобы «полюбоваться видами», что включало в себя непременную вылазку на поверхность — глупость, которую совершает каждый турист, — начинали проводить время за азартными играми. Большинство селенитов их просто игнорировало и предоставляло им возможность сходить с ума так, как им заблагорассудится.

Один из парней — самый старший, лет восемнадцати, — спросил меня:

— Где судья?

— Не знаю. Его здесь нет.

Он растерянно закусил губу.

— Что стряслось? — спросил я.

— Мы собираемся ликвидировать вот этого типа, — ответил он серьёзно. — Но мы хотим, чтобы это решение было подтверждено судьёй.

— Поищите в окрестных пивнушках.

— Послушайте, — сказал мальчик лет четырнадцати. — Вы, случаем, не господин О'Келли?

— Верно.

— Почему бы вам не рассудить это дело?

На лице старшего появилось выражение облегчения.

— Вы сделаете это?

Я заколебался. Конечно, мне и раньше приходилось иногда выступать в роли судьи. А кому не приходилось? Но я не из любителей брать на себя ответственность. Однако меня обеспокоило то, что молодые люди говорили о ликвидации туриста. Такое непременно вызовет толки.

Я обратился к туристу:

— Вы согласны, чтобы я выступал в качестве судьи?

Он выглядел удивлённым.

— А что, у меня есть какой-то выбор?

— Конечно, — сказал я терпеливо. — Никто не вправе ожидать от меня того, что я стану вмешиваться, если вы не готовы принять мой вердикт. Но никто вас не неволит. Речь ведь идёт о вашей, а не о моей жизни.

Он выглядел удивлённым, но не испуганным. В его глазах вспыхнул огонёк.

— Вы сказали, что речь идёт о моей жизни?

— Вне всяких сомнений. Вы же слышали, парни сказали, что они собираются вас ликвидировать. Но возможно, вы предпочтёте дождаться судью Броуди?

Он не колебался ни минуты. Улыбнулся и сказал:

— Я принимаю вас в качестве судьи по моему делу, сэр.

— Как вам угодно. — Я посмотрел на старшего из парней. — Кто предъявляет претензии? Только ты и твой юный друг?

— Нет-нет, судья. Мы все.

— Я ещё не судья. — Я оглядел их. — Все ли вы просите меня стать вашим судьёй?

Все закивали; ни один из них не сказал «нет». Вожак повернулся к девушке и добавил:

— Тиш, будет лучше, если ты сама скажешь. Ты принимаешь О'Келли в качестве судьи?

— Что? О да, конечно!

Она была безвкусной маленькой дешёвкой — смазливой пышнотелой пустышкой лет примерно четырнадцати. Девицы такого сорта предпочитают не замужество, а роль королевы в банде стиляг. Самих стиляг я не виню — по коридорам они шляются только потому, что на Луне недостаточно женщин. Они целыми днями работают, а домой им по вечерам возвращаться не к кому.

— Хорошо, вы все согласны принять меня судьёй по этому делу и теперь обязаны повиноваться моему вердикту. Давайте-ка урегулируем вопрос с оплатой. На какой цифре вы, ребята, согласны остановиться? Пожалуйста, имейте в виду, что я не собираюсь выносить приговор о ликвидации за какие-нибудь гроши. Так что гоните деньги, или я просто-напросто отпущу его.

Вожак заморгал; затем парни сбились в кучу. Спустя некоторое время он повернулся ко мне и сказал:

— У нас не так уж много денег. По пять гонконгских долларов с каждого вас устроит?

Их было шестеро.

— Нет. Вам не следует даже заикаться о том, чтобы за такие деньги выносили приговор о ликвидации.

Они снова сбились в кучу.

— Судья, пятьдесят долларов. Пойдёт?

— Шестьдесят. По десятке с носа. И ещё десятка с тебя, Тиш, — обратился я к девице.

Она взглянула на меня с удивлением и негодованием.

— Давай, давай! — сказал я. — Бзавнеб.

Она моргнула и полезла в сумочку. У неё были деньги; у девиц такого сорта деньги есть всегда.

Я собрал семьдесят долларов и положил их на стол. Затем обратился к туристу:

— Вы в состоянии выложить столько же?

— Простите?

— Ребята заплатили семьдесят долларов Гонконга за судебное разбирательство этого дела. Вы должны выложить такую же сумму. Если вы не в состоянии сделать это, откройте кошелёк, и пусть все убедятся, что у вас нет денег. В этом случае вы останетесь должны мне. Но свою долю вы заплатить обязаны. За смертный приговор — это очень немного.

— Я понял. То есть я полагаю, что понял. — Он отсчитал семьдесят долларов Гонконга.

— Благодарю вас, — сказал я. — Теперь: хочет ли какая-нибудь из сторон, чтобы разбирательство велось в присутствии присяжных?

У девицы загорелись глаза.

— Конечно! Пусть всё будет по правилам.

— Я думаю, — сказал земляной червяк, — что при данных обстоятельствах мне понадобятся присяжные.

— Мы вам их обеспечим, — заверил я его. — Вам нужен консультант?

— Ну, я полагаю, что и адвокат мне тоже нужен.

— Я сказал не «адвокат», а «консультант». У нас нет никаких адвокатов.

Мне снова показалось, что он в восторге.

— Я полагаю, что этот «консультант», если я решусь принять его услуги, будет столь же неформального толка, как и всё остальное, имеющее отношение к этой процедуре?

— Может, да, а может — нет. Я — судья неформальный, и этим всё сказано. Решайте сами.

— Гм. Я думаю, ваша честь, что мне будет лучше положиться на вашу неформальность.

— А, это… насчёт этих присяжных? — спросил старший. — Вы сами им заплатите? Или придётся нам?

— Я согласился судить это дело за сто сорок долларов. Это полная цена. Вы что, никогда прежде в суде не бывали? Но я не собираюсь выбрасывать честно заработанные деньги на то, без чего можно обойтись. Поэтому шестеро присяжных, каждому по пять долларов. Посмотрите, кого можно найти в Аллее.

Один из парней вышел наружу и заорал:

— Нужны присяжные! Пять долларов за работу!

Они набрали шесть человек, которые относились именно к тому типу, который только и можно отыскать в Нижней аллее. Меня это нисколько не озаботило — я был не склонен возражать против кого-либо из них. Но если уж вы собираетесь выступить в роли судьи, то лучше делать это в хорошем районе, тогда у вас есть шанс заполучить в присяжные граждан солидных.

Я подошёл к столу, уселся и надел на себя цилиндр Броуди — интересно, где он его откопал? Возможно, отыскал среди выкинутого откуда-нибудь хлама.

— Заседание суда объявляется открытым, — сказал я. — Пожалуйста, назовите ваши имена и изложите суть претензий.

Старшего из парней звали Слим Лемке, девицу — Патриция Кармен-Жукова, имён остальных я не помню. Турист выступил вперёд, порылся в своей сумке и сказал:

— Сэр, вот моя карточка.

Я храню её до сих пор. На ней написано:

Суть дела являла собой великолепный пример того, почему туристам не следует разгуливать без гида. Конечно, гиды из них все соки вытягивают — но разве туристы не для этого предназначены? Этот без присмотра чуть не лишился жизни.

Он забрёл в пивнушку, в которой обычно околачивались стиляги: она у них была чем-то вроде клуба. Эта деваха начала с ним флиртовать. Поскольку она сама начала заигрывать с ним, парни, конечно, не стали вмешиваться. В какой-то момент она рассмеялась и ткнула его кулаком под рёбра. Он, как и любой селенит, не воспринял это всерьёз… А вот поступил он так, как обычно поступают земляные червяки: обнял её за талию и притянул к себе, собираясь поцеловать.

Поверьте, в Северной Америке в таком поступке никто не усмотрел бы ничего необычного. Я там и не такое видел. Но Тиш, естественно, была удивлена и, возможно, даже испугалась. Она завизжала.

Целая свора парней набросилась на него и избила. Затем они решили, что он должен заплатить за своё преступление, но им хотелось, чтобы всё было сделано по правилам. Поэтому им и понадобился судья.