В «Лунной правде» сообщают, что Администрация Луна-Сити приняла в первом чтении законопроект о надзоре, лицензировании, всестороннем контроле и обложении налогами деятельности по продаже продуктов питания, осуществляемой в пределах муниципальных областей атмосферного давления. Сообщают также, что сегодня вечером предполагается провести массовый митинг и организовать выступления «Сыновей революции».

Мой старик научил меня двум вещам: «Не лезь не в своё дело» и «Всегда подснимай колоду». Политика никогда меня не прельщала, но 13 мая 2075 года я находился в компьютерном зале Административного комплекса Луны. Пришёл я туда для того, чтобы поболтать с главным компьютером Майком, пока остальные машины шепчутся друг с другом. Майк — это не официальное имя. Я назвал его так в честь Майкрофта Холмса, персонажа одной из историй, написанных доктором Уотсоном ещё до того, как он основал Ай-би-эм[1]. Этот персонаж обычно просто сидел и думал — а именно этим и занимается Майк. Майк был самым настоящим Универсальным Думателем, самым умным компьютером из всех, с которыми мне когда-либо доводилось встречаться.

Хотя и не самым быстродействующим. Внизу, на Земной стороне, в буэнос-айресских лабораториях Белла, имеется Думатель в десять раз меньше, который может ответить на ваш вопрос раньше, чем вы его зададите. Но какое, собственно говоря, имеет значение, получите ли вы ответ на свой вопрос через микро- или миллисекунду, если ответ всё равно будет верным? Хотя Майк не всегда выдавал правильный ответ — он был не совсем честен.

Когда Майка устанавливали в Административном комплексе, он представлял собой обыкновенный думатель — «Хорошо Оптимизированную Логическую Мультипараметрическую Систему марки 4, модель L» — простой ХОЛМС-4, компьютер с гибкой логикой, осуществляющий функции контрольного устройства. Он рассчитывал баллистические траектории беспилотных грузовых кораблей и контролировал их запуск. На это уходило меньше одного процента его мощности, а Администрация Луны не поощряла праздности. И к нему стали цеплять новые блоки аппаратного обеспечения — блоки принятия решений, позволяющие ему руководить действиями других компьютеров; всё новые и новые банки дополнительной памяти и ассоциативных нейристорных сетей; добавили ещё один двенадцатиразрядный датчик случайных чисел и огромное количество оперативной памяти. Человеческий мозг состоит примерно из десяти в десятой степени нейронов. К концу второго года после установки количество нейристоров в мозгу Майка превышало это количество более чем в полтора раза.

И в нём проснулось сознание.

Я не собираюсь обсуждать вопрос о том, может ли машина на самом деле быть живой и в действительности обладать сознанием. Думаете, вирус обладает сознанием? Чёрта с два. А как насчёт устрицы? Я лично очень сомневаюсь. Кошка? Я почти уверен, что обладает. Человек? Не знаю как насчёт вас, товарищ, но лично я — обладаю. Где-то на полпути между макромолекулой и человеческим существом в эволюционную цепочку вкралось сознание. Психологи настаивают на том, что оно автоматически появляется тогда, когда количество ассоциативных связей в мозгу достигает достаточно высокого уровня. И я не понимаю, какое значение может иметь то, состоят эти связи из белка или из платины.

Не забудьте, что ещё до усовершенствования Майк был разработан так, что на вопросы он должен был отвечать весьма приблизительно — исходя из неполных данных, точно так же, как это делаете вы; отсюда и упоминания о «хорошей оптимизации» и «мультивариабельности» в его названии. Итак, обладая изначально некоторой «свободной волей», Майк получал её всё больше и больше по мере того, как к нему добавляли всё новые электронные схемы, а сам он обучался. И не просите меня дать определение понятию «свобода воли». Если вам хочется думать, что Майк просто тасовал случайные числовые значения, а затем в соответствии с ними переключал свои цепи, то пожалуйста, думайте именно так.

К этому времени в электронной схеме, отвечающей за принятие Майком решений, уже имелся вокодер[2], соединённый с системой вывода и печати информации, что позволяло ему понимать не только классическое программирование, но также программирование на логлане и на английском. Он мог воспринимать и другие языки, он выполнял технические переводы и читал — читал беспрерывно. Но при задании инструкций безопаснее всего было пользоваться логланом — использование английского могло привести к весьма причудливым результатам: многозначная природа этого языка позволяла слишком широко толковать инструкции.

И у Майка появилось бесконечное количество новых обязанностей. В мае 2075 года Майк не только управлял движением беспилотных кораблей, но и давал рекомендации в отношении траекторий движения пилотируемых кораблей. Кроме этого, он управлял работой всей телефонной системы Луны и системы, обеспечивающей радио- и телевизионную связь между Луной и Террой, осуществлял контроль за системами воздухо- и водоснабжения, системой температурного регулирования и канализационной системой таких городов, как Луна-Сити, Новый Ленинград, и нескольких менее крупных поселений (Гонконг Лунный в этот список не входил), выполнял бухгалтерские расчёты и оформлял платёжные ведомости для Администрации Луны, а также, на контрактной основе, — для многих фирм и банков.

Из-за нервных перегрузок логические цепи могут иногда давать сбои. Перегруженная телефонная сеть начинает вести себя как напуганный ребёнок. У Майка нервных срывов не бывало, зато у него было чувство юмора. И довольно низкого пошиба. Если бы он был человеком, вам вряд ли захотелось бы общаться с подобной личностью. Сбросить вас с кровати или насыпать вам в скафандр вызывающего зуд порошка было бы в его представлении невероятно смешной шуткой.

Не имея физической возможности откалывать подобные номера, Майк дурачился по-своему. Иногда он выдавал двусмысленные ответы, базирующиеся на принципах перевёрнутой логики, а разок взял и отколол такой номер: выписал одному из вахтёров, работающих в канцелярии Администрации Луны, чек, в котором указал сумму зарплаты в размере 10 000 000 000 000 185,15 доллара — только пять последних цифр в этом числе были проставлены правильно. Майк был похож на огромного симпатичного ребёнка-переростка, которого давно следовало бы выпороть.

Майк проделал это в первую неделю мая, и мне пришлось разбираться в том, что привело к сбоям в работе машины. Я не состоял в штате Администрации Луны, я был независимым подрядчиком. Так что, как вы понимаете… а может быть, и не понимаете, с тех пор многое изменилось. В те недоброй памяти старые времена многие из тех, кого сослали сюда, отмотав свой срок, продолжали затем работать на Администрацию, выполняя ту же самую работу. Но я был рождён свободным. А это в корне меняет дело.

Одного из моих дедушек выслали сюда из Йобурга[3] за вооружённое насилие и отсутствие лицензии на работу. Другой дед был выслан после Войны мокрых ракет[4] — за подрывную деятельность. Бабушка по материнской линии всегда утверждала, что она прибыла на Луну на «корабле невест». Но я видел записи и знаю, что её имя встречается в списке членов Корпуса Мира (тех, кого отправили сюда не по своей воле), а это означает именно то, что вы думаете: она была одной из тех, кого называют малолетними преступницами. Поскольку она состояла в одной из ранних разновидностей кланового брака (шайке Стоунов) и на двоих с ещё одной женщиной у неё было шесть мужей, то вопрос о дедушке с материнской стороны является несколько спорным. Но в таком положении вещей не было ничего необычного, и я удовольствовался тем дедушкой, которого она сама для меня выбрала. Другая моя бабушка была татаркой, родившейся недалеко от Самарканда, которую сначала приговорили к перевоспитанию в зоне «Октябрьская Революция», а затем она «добровольно» отправилась колонизировать Луну.