— Тушканчикъ? — повторилъ смущенный ребенокъ, выговаривая незнакомое ему слово съ иностраннымъ акцентомъ, и съ сомнѣніемъ смотрѣлъ то на кролика, то на незнакомаго ему мальчика, котораго онъ еще никогда не видалъ и который такъ увѣренно сидѣлъ на высокомъ сучкѣ, какъ на обыкновенномъ стулѣ. Теперь этотъ чудной мальчикъ съ ловкостью обезьяны поползъ по сучку и соскользнулъ по стволу на землю. На минуту онъ совсѣмъ исчезъ, слышался только шелестъ и трескъ вѣтвей, потомъ изъ-подъ забора показалась лохматая голова, а вслѣдъ за тѣмъ Витъ стоялъ уже на ногахъ и бѣжалъ къ пруду.
Его появленіе имѣло и здѣсь такое же дѣйствіе, какъ и на монастырскомъ дворѣ, - кроликъ убѣжалъ въ кусты, а утки, спокойно отдыхавшія въ травѣ, съ крикомъ кинулись въ воду.
— Оставь его, дуралей, — закричалъ онъ и загородилъ дорогу Іозе, который хотѣлъ догонять кролика.
Мальчикъ послушно остановился и съ робкимъ удивленіемъ глядѣлъ на бойкаго мальчика, который былъ какимъ нибудь годомъ старше его, но выше на цѣлую голову. У Іозе до сихъ поръ не было товарища, и вдругъ передъ нимъ очутился мальчикъ, который умѣлъ такъ великолѣпно лазить по деревьямъ, проползать какъ ни въ чемъ не бывало сквозь колючую изгородь и который кромѣ того зналъ, что кроликъ не что иное, какъ простой тушканчикъ.
— Эти знаютъ меня! — сказалъ Витъ, указывая на бѣжавшихъ утокъ. — Посмотри, какъ я ихъ… — и съ необычайной ловкостью онъ сталъ бросать въ нихъ камнями и заставлялъ ихъ въ испугѣ нырять. Они били по водѣ крыльями такъ, что брызги летѣли во всѣ стороны, и отчаянно кричали, а Витъ хохоталъ, какъ безумный, и отъ удовольствія потиралъ колѣни своими длинными сухими загорѣлыми руками.
Маленькій Іозе смотрѣлъ на него, не спуская глазъ. Наглый взглядъ глубоко впавшихъ блестящихъ съ узкимъ разрѣзомъ глазъ, увѣренность и ловкость движеній этого длиннаго мальчика, грубыя манеры, которымъ онъ научился у монастырскихъ работниковъ, производили на Іозе демоническое притягательное дѣйствіе.
— Ну, съ этихъ довольно на сегодня! — сказалъ Витъ и съ тихимъ свистомъ пустилъ послѣдній камень. — Теперь пойдемъ со мной! Я покажу тебѣ своихъ кроликовъ. Вотъ на нихъ стоитъ посмотрѣть! Они совсѣмъ не то, что твой тушканчикъ.
Іозе со страхомъ взглянулъ на то мѣсто въ заборѣ, откуда появился Витъ. Тамъ была непроходимая чаща зелени и незамѣтно было никакого отверстія.
— Я не могу здѣсь пройти, — уныло сказалъ онъ.
— Дуралей, могу же я пролѣзать. Я самъ продѣлалъ дыру въ изгороди и каждый день бываю въ вашемъ саду, у васъ этого не знаютъ. Пойдемъ же, все будетъ хорошо.
Онъ прыгнулъ къ изгороди, раздвинулъ вѣтки и въ одну минуту исчезъ. Іозе поползъ за нимъ. Его маленькое сердечко сильно билось отъ страха и тайнаго удовольствія. Колючки больно цѣпляли его за локоны, и голубой кашемировый костюмъ подвергался большой опасности, но онъ храбро подвигался впередъ въ зеленомъ туннелѣ, пересѣкавшемъ изгородь и выходившемъ на грядку съ лукомъ.
По ту сторону колючей изгороди былъ совсѣмъ другой міръ. Тамъ не было извилистыхъ усыпанныхъ гравіемъ дорожекъ, не было пруда и аллей съ изящной чугунной мебелью. Длинными рядами тянулись одна подлѣ другой прямыя гряды съ овощами и пересѣкались только одной дорожкой, обсаженной буксами. Здѣсь не было простору для рѣзвыхъ дѣтскихъ ножекъ, не было его и на большой лужайкѣ, примыкавшей къ грядамъ и простиравшейся до уличной стѣны, тамъ длинными полосами близко одна къ другой были растянуты полотна для бѣленія, а посреди ея находился колодецъ, вокругъ котораго было разставлено множество леекъ. Все это выглядѣло очень мрачно, потому то вѣроятно Витъ и продѣлалъ себѣ дорогу въ изгороди. Здѣсь только и были привлекательны для дѣтскихъ глазъ прекрасные ягодные кусты за буксовыми деревьями. Крупный зеленый крыжовникъ пригибалъ вѣтви совсѣмъ къ землѣ, а смородина начинала уже краснѣть и блестѣла на солнцѣ.
Витъ поднялъ свой кнутъ, оставленный имъ подъ грушевымъ деревомъ и мимоходомъ такъ сильно хлесталъ имъ по кустамъ, что ягоды и листья дождемъ падали на гряды сельдерея и салата.
— Ихъ все еще нельзя ѣсть, — сказалъ онъ, злобно посмотрѣвъ на жесткія незрѣлыя ягоды, такъ долго испытывавшія его терпѣніе.
Онъ направился къ средней двери задняго строенія, выходившей на главную дорожку. Дверь эта была очень ветха, висѣла вкось на своихъ петляхъ и не представляла ничего привлекательнаго. Іозе и не подозрѣвалъ, что за ней будетъ такъ темно и потому со страхомъ ухватился обѣими руками за курточку Вита, когда дверь за ними затворилась.
— Ты, кажется, боишься, дурень? Отними свои руки! — закричалъ Витъ и ударилъ его по пальцамъ. — Это нашъ дровяной сарай, и здѣсь мои кролики.
Слышалось глухое мычанье коровъ и стукъ лошадиныхъ копытъ, и въ какое-то отверстіе проникали теплыя испаренія коровьяго хлѣва. Мало-по-малу становилось свѣтлѣе; дневной свѣтъ проникалъ изъ сада сквозь маленькія окошечки съ желѣзными рѣшетками, около которыхъ густо разросся виноградъ.
И этотъ слабый свѣтъ озарялъ досчатую загородку подъ лѣстницей, ведущей наверхъ, гдѣ были кролики. Витъ хваталъ за уши несчастныхъ кроликовъ, поднималъ ихъ и подбрасывалъ на воздухъ, потомъ стремглавъ кинулся по круглой темной деревянной лѣстницѣ, куда за нимъ послѣдовалъ также Іозе. Этотъ нѣжный ребенокъ, жизнь котораго съ первой минуты охранялась, какъ жизнь принца, пробирался по старому заброшенному надворному строенію, карабкался по опаснымъ лѣстницамъ и качающимся балкамъ, беззаботно npoбегалъ около темныхъ зіяющихъ отверстій, черезъ которыя бросали на помостъ мѣшки съ хлѣбомъ, безъ возраженія слѣдуя по пятамъ за безпокойнымъ большимъ мальчикомъ, и изъ всѣхъ силъ старался такъ же топать, какъ онъ, что ему конечно не удавалось, такъ какъ у Вита на каблукахъ были маленькія желѣзныя подковки. Ахъ, какъ хорошо хоть разъ стать настоящимъ мальчикомъ! He было Яка и Деборы съ ихъ вѣчными просьбами и предостереженіями, можно было шумѣть и бѣгать по этимъ лѣстницамъ и проходамъ, не наступая на шлейфы мамы или Минны, что всегда вызывало бурю! Какъ пріятно пахло только что скошенное сѣно, въ которое можно погружаться по колѣна, и какой пріятный былъ испугъ, когда вдругъ изъ дальняго угла выскочила съ крикомъ испуганная курица и то бѣгомъ, то немного взлетая, старалась спастисъ отъ нихъ, оставивъ въ покинутомъ гнѣздѣ бѣлыя блестящія яйца!.. Въ каждомъ солнечномъ лучѣ, длинной полосой проходившемъ сквозь отверстія въ крышѣ, кишѣли миріады пылинокъ, гдѣ то близко на крышѣ ворковали голуби, а черезъ щели между черепицами можно было видѣть большой вымощенный задній дворъ съ бродившими тамъ телятами и индѣйками и одиноко стоявшимъ въ углу большимъ деревомъ, на которомъ было много маленькихъ птичьихъ гнѣздышекъ.
Сверху изъ-подъ крышки двухъэтажнаго бокового строенія, примыкавшаго къ самому дому, изъ полуотворенной двери выскочила вдругъ красивая пестрая кошка, которая, казалось, хотѣла напасть на мальчиковъ, но при видѣ поднятаго Витомъ кнута обратилась въ бѣгство и въ страхѣ вскарабкалась на стропила.
— Э! да у нея должно быть котята, — вскричалъ Витъ и бросился къ двери. На днѣ стараго полуразвалившагося лукошка въ самомъ дѣлѣ лежали три еще совсѣмъ маленькихъ котенка.
— Сейчасъ скажу папѣ; пусть Фрицъ сегодня же утопитъ ихъ, — вотъ будетъ отличная штука! — радовался онъ.
Іозе присѣлъ на корточки и заглядывалъ блестящими глазами въ лукошко, — онъ даже не слыхалъ, что говорилъ Витъ. Три такихъ милыхъ хорошенькихъ животныхъ, лежавшихъ вмѣстѣ въ лукошкѣ на какихъ-то пестрыхъ тряпкахъ, казались ему красивѣе птенцовъ въ гнѣздѣ, которое недавно ему показывалъ дядя Арнольдъ въ кустахъ боярышника. Нѣжно и робко проводилъ онъ пальчикомъ по ихъ мягкой шерсткѣ.
Эта женственная кротость раздражала и сердила Вита.
— Ты еще ужасно глупъ! — сказалъ онъ, — возишься съ этими тварями, какъ тетка Тереза съ индюшатами!
Онъ взялъ изъ корзинки и поставилъ на ноги одного изъ котятъ, который еле держался на своихъ еще слабыхъ лапкахъ и жалобно мяукалъ.
Услыхавъ мяуканье, кошка подбѣжала, было, къ нимъ, но, такъ какъ ей, очевидно, былъ хорошо знакомъ кнутъ Вита, страхъ преодолѣлъ материнскую любовь, и она при видѣ поднятаго кнута бросилась на стѣну и вскарабкалась на полку, a Витъ вскочилъ на близъ стоявшій стулъ и хлопалъ по ней бичемъ. Bсe, что стояло на полкѣ — старыя картонки, полуразбитый фарфоръ и тому подобныя вещи, все полетѣло на полъ изъ-подъ спасающейся бѣгствомъ кошки. Раздался звонъ и трескъ, поднялись тучи пыли, и при крикахъ Вита: «эй! эй!» бѣдное животное соскочило съ полки и скрылось за дверью.
