— А вы, Оленька, офис академика Бобылева знаете?.
— “Ремонт босоножек” что ли? — уточнила красавица.
— Вы и там бывали? Вот удивительно! Как же вы отыскали всамделишного академика в такой дыре?
— Триадафилиди! — вместо ответа проверила Оленька господина Детского в последний раз.
— Рафаил Багирович — отец у него грек, но зато мать армянка. Пол-Вологды уже скупил, но года не пройдет — он весь вологодский край скупит — помяните мое слово!
И тут Ланчикова предложила:
— Мы с вами одного поля ягоды, Андрей Яковлевич! Надо бы нам с вами какое-нибудь дело вместе провернуть…
И, проникшиеся друг к другу симпатией, а главное — полным доверием, Детский с Ланчиковой тут же договорились о совместном бизнесе.
Вот его замысловатая суть.
Южно-Сибирская железная дорога перевезла из города Верхняя Могила в черноморский порт Туапсе стратегические грузы — танковые полуфабрикаты, которые никак не продашь, пока их поближе к заграничному покупателю не подвезешь. Владелец грузов, полуфабрикатный танковый завод, несомненно, со временем заплатит Южно-Сибирской ж.д. за провоз бронетехники. Но произведет он эту проплату, как только получит деньги за полуфабрикаты от миролюбивого индо-китайского народа, с нетерпением ожидающего танковый металлолом и выставившего по своей наивности и прекраснодушию гарантийное кредитное письмо (LC) на счет танкового завода в московском “Престиж-банке”. Верхнемогильский танковый завод (вернее — Индивидуальное Частное предприятие “Амурский Тигр”, действующее от имени этого завода) действительно собирался заплатить Южно-Сибирской ж. д., поскольку в противном случае она в следующий раз не повезет полуфабрикатную танковую продукцию. Поэтому, едва бронированные недоделки оказались в Туапсинском порту, прямо перед их погрузкой на теплоход “Игарка” сообразительное руководство Южно-Сибирской ж. д. смело выпустило вексель, обеспеченный уже произведенными перевозками, номиналом в три миллиарда двести миллионов рублей (по курсу на тот период — один миллион четыреста тысяч у. е.). Этим векселем Южно-Сибирская ж. д. расплатилась с Чудаковской АЭС по долгам за электричество, истраченное на перевозку пресловутых полуфабрикатов. Господин же Куропаткин, директор Чудаковской АЭС, с которым г. Детский неоднократно парился и в Москве, и в Верхней Могиле, этим же самым векселем — поскольку живых денег у бизнесменов нет и не предвидится — расплатился за косметический ремонт означенной Чудаковской АЭС, произведенный опять же в долг — не взрываться же ей на чернобыльский манер! — со специализированным управлением РСУ-61. А Генеральный директор РСУ-61 — это как раз тот самый Игорь Дмитриевич Мутрук, которому г. Детский сильным шепотом сообщил из Тузпрома, что в предбаннике господина Фортепьянова он случайно встретил натуральную блондинку Оленьку и ее пушистого партнера. Дело ведь не только в том, что Игорь Дмитриевич Мутрук, Генеральный директор РСУ-61, в котором до сих пор — на удивление! — работают 6132 монтажника, и господин с пухлым портфелем, профессиональный посредник Андрей Яковлевич Детский, — старые и близкие друзья. Дело еще в том, что помимо чисто дружеских отношений господин Детский добровольно и самым ревностным образом подыскивает Игорю Дмитриевичу Мутруку выгодные подряды.
Так что в результате этой бескорыстной и одновременно деловой дружбы все 6132 монтажника РСУ-61, пять месяцев денно и ночно шпаклевавшие стены и красившие масляной краской трубопроводы в радиоактивных секторах Чудаковской АЭС, вместо зарплаты получили вексель на три миллиарда двести тысяч рублей, выпущенный Южно-Сибирской ж.д. Поскольку ценную бумагу не разрежешь на шесть тысяч сто тридцать два кусочка и не купишь на эти кусочки даже чапчаховской ливерной колбаски, РСУ-61 предъявило вексель к оплате Южно-Сибирской ж.д., справедливо требуя с нее три миллиарда двести миллионов рублей — ведь цикл хозяйственной деятельности был, наконец, успешно завершен, танковые полуфабрикаты привезены в Туапсинский порт, облученные же при косметическом ремонте Чудаковских атомных реакторов монтажники собрались идти за молочком в продуктовый магазин, а в карманах у них как не было, так и не прибавилось ни копья…
Между тем за время этого длительного и многоярусного вексельного обращения произошло множество интересных событий. В Туапсинском порту груз бронированных недоделок (уже после успешного прохождения таможни) вдруг был опознан пограничниками почему-то уже в качестве новейших танков Т-90 и арестован. Оказалось, что эти танки были оформлены в качестве полуфабрикатных исключительно потому, что хотя и прошли обкатку в Челябинском Танковом институте, но их орудия не были окончательно пристреляны на Верхнемогильской танковой директриссе.
Тем не менее в конце той же недели, в ночь с пятницы на субботу, совершенно не понятно каким образом (поскольку все портовые краны как были, так и остались опечатанными) все шестнадцать полуфабрикатных танков Т-90 пропали с таможенного склада и были ошибочно погружены на сухогруз “Товарищ Хо-Ши-Мин”, пришвартованный рядом с теплоходом “Игарка”. Под утро, едва покинув территориальные туапсинские воды, капитан “Хо-Ши-Мина” вероломно сжег неудобные северо-корейские опознавательные знаки вместе с российским коносаментом, и на мачте сухогруза сам собою взвился флаг Свободной Либерии. Но напрасно юго-восточная военщина, эти порожденные маккартизмом макаки, жадно потирая желтые ладошки, поджидали под грустную мелодию вальса “На сопках Маньчжурии” танковый металлолом и с тоской все смотрели в синие просторы рейда города Шанхая. Единственное, что досталось этим макакам — кроме свежего бриза и кругов на воде — это слабый слушок, что перед тем, как войти своей таинственной гибелью в Ллойдовский аварийный список судов мирового торгового флота, сухогруз “Товарищ Хо-Ши-Мин” все же побывал в одном из Бангладешских портов на Индийском океане — или, что гораздо более вероятно, в пакистанском закрытом городе Ормаре — и пополнил там запасы пресной воды и вяленой трески. Но этой смутной информации было отнюдь не достаточно для китайских банкиров, чтобы раскрыть кредитное письмо (LC), выставленное в качестве финансовой гарантии полуфабрикатной бронетанковой сделки в московском “Престиж-банке”.
Слепое действие океанских стихий привело к тому, что господин Мутрук, пробившись с векселем в зубах на прием к начальнику Южно-Сибирской ж.д., был поднят там на смех. Ему весело сообщили, что на чутком российском рынке ценных бумаг векселя Южно-Сибирской ж.д. в результате успешной экспортной политики настолько упали в цене, что стоят теперь уже не три миллиарда, а три пинка.
Тогда в полном отчаянии, но все ж таки надеясь изыскать средства на прокорм атомных ремонтников, г-н Мутрук опять обратился к своему лучшему другу по парилке Андрею Яковлевичу, который, с присущим ему энтузиазмом, тут же запустил обесцененный вексель в еще один цикл хозяйственной деятельности. Ведь, что ни говори, Андрей Яковлевич, как никто другой, умел вовремя вовлечь в новый вексельный цикл владельцев такого товара, который можно продать за живые деньги, так необходимые голодным атомным монтажникам для хотя бы одноразового посещения химкинского магазина “Продукты”.
А кто лучше знает, что это за товар и где он лежит?
Правильно — это знают Оленька Ланчикова с Венедиктом Васильевичем, которые тогда очень вовремя подвернулись господину Детскому.
Но — не знают, а — знали. Поскольку и этот второй вексельный цикл тоже очень успешно завершился месяцев восемь тому назад. Прискакав в родную Новокострому, Оленька всучила обесцененный вексель фирме “Горби и Горби”, расположенной на задворках бывшего Архиерейского дома. Эта фирма, бессовестно эксплуатируя чужой нобелевский международный имидж, в тот предзимний период осуществляла магистральные поставки мазута (так называемый “Северный завоз”) в Мурашинский район Архангельской области и как раз изыскивала средства для оплаты тарифа по Южно-Сибирской ж.д. А что может быть лучшей проплатой за провоз по железной дороге, чем ее же собственный и подлинный вексель? Так и подумал Клавдий Ульянович Горбич, владелец фирмы “Горби и Горби”, и, в полном восторге от удачного совпадения деловых интересов, едва получив вексель, немедленно выдал пять процентов комиссионных черным налом Оленьке, — ей и выцарапывать эти деньги у него не пришлось.
