Хотя, если честно сказать, и спецзаводы, и их номерные смежники переусердствовали и что-то уж больно много натащили труб — взглядом не охватишь, — многовато, даже чересчур. Считай, кругом-бегом двадцать железнодорожных составов чистой нержавейки скопилось — все пути-проходы вокруг атомной станции загромоздили! Как говориться, заставь дурака, он и в ум себе не берет, что сама труба, считай, веса не имеет, а объем у нее — особенно у большого диаметра — будь здоров какой. Короче, на работу Куропаткину на служебной “Волге” не проехать, приходится пешком добираться, под вагонами пролезать. А добрался до кабинета — и в окно не глянуть, весь средне-русский трогательный такой пейзаж испоганили — повсюду грузовые вагоны стоят, а в них эти трубы из чистой нержавейки валяются.

К тому времени РСУ-61 — единственное в России управление, профессионально ремонтирующее атомные объекты, монтажники которого, даже нажравшись, вполне могут отличить первый контур водо-водяного атомного реактора от второго контура, во главе с Гендиректором господином Мутруком полностью закончило косметический ремонт все той же Чудаковской атомной электростанции и подняло нездоровую бучу, требуя оплату за свою кромешною работу. Господин Мутрук, так и не поймав белобрысую шельму Ланчикову, на которую перевел все стрелки господин Детский, взбесился и твердо решил завязать с атомной промышленностью. Экземпляр же Правительственного Постановления о капитальном ремонте Чудаковской АЭС, присланный фельдегерьской службой Кремля, в котором воплотилась большая государственная забота о численной сохранности и здоровье народонаселения и сопутствующего подрастающего поколения, господин Мутрук в приступе дикой ярости порвал на мелкие кусочки и выбросил в унитаз.

После этих безответственных порватушек на базе РСУ-61 было срочно создано Общество с ограниченной ответственностью. Новое предприятие было зарегистрировано в Химкинском центре содействия малому бизнесу, и тут же все 6132 атомных монтажника перешли на клепку пивных жбанов.

Новое жбанное предприятие, название которого теперь состоит даже не из букв, а из трех ухмыляющихся рожиц — ООО “JJJ”, получило банковские реквизиты, учредительные документы и стало подыскивать пивных партнеров. И тут в химкинскую баньку опять причапал господин Куропаткин и стал канючить и пихать в нос господину Мутруку пачки железнодорожных накладных, свидетельствующих о гигантском заторе на узловой станции Чудаково. Громко взывая к совести атомных ремонтников, господин Куропаткин стал настойчиво убеждать их, что не только перед Богом, но перед всем русским народом они обязаны произвести капитальный ремонт атомных реакторов, иначе всем кранты. При этом Куропаткин клятвенно и даже торжественно заверял, что капитальный ремонт Чудаковский АЭС в корне отличается от уже законченного косметического ремонта той же станции тем, что тут с зарплатой атомным монтажникам никаких задержек не будет.

Но ничего у Куропаткина не вышло, хотя тут и Андрей Яковлевич Детский весь вечер из собственных ручек парил Игоря Дмитриевича господина Мутрука, и сам Куропаткин тоже не с пустыми руками в баньку заявился. Но тертый атомный ремонтник господин Мутрук уперся рогами и послал всех:

— Раньше эта ваша проклятая Чудаковская атомная электростанция взорвется или позже — мне теперь до лампочки. Я сам облученный-переоблученный и уже три раза подохнуть должен, а вот живу, парком дышу и только на себя удивляюсь. Да не только я один — все мои шесть тысяч сто тридцать два горе-монтажника светятся в темноте, а значит чему быть — того не миновать. Пусть уж лучше мы все вместе на тот свет отправимся, чем я буду перед своими работягами из-за вас, шаромыжников, опять краснеть. Теперь — слава Богу! — у меня такого вида деятельности, как ремонт атомных электростанций, в новом уставе ООО “JJJ” вообще не записано. А значит по закону ни в какие реакторы мои монтажники лезть не имеют права. Так что чао-какао!

Сперва, конечно, господа Детский и Куропаткин пришли в ужас. Особенно Андрей Яковлевич убивался — мало того, что он лишился небольшого, но очень приятного процентика за капитальный ремонт Чудаковской АЭС. Но Андрей Яковлевич только что из Бровар перебрался в Москву, подальше от чернобыльской радиации, обустроился чуток, квартирку обставил, дачку возле подмосковной Десны-речушки у своего старого друга телеписателя Ужимкина стал приторговывать, и тут — на тебе! Скоро опять придется бежать, куда глаза глядят, от мирного атомного взрыва.

“Плохо дело”, — решил тогда господин Детский и тут же приехал посоветоваться со старым специалистом по Третьей мировой войне академиком Бобылевым — на когда же ему билеты на поезд брать и в какую сторону багажный вагон заказывать. Если радиоактивное облако полетит на север, то Андрей Яковлевич предусмотрительно помчится со своей женушкой на юг, облако на запад — Детский рванет на восток и т.д., пока радиацией насквозь вся земля не пропитается. Тогда, считай, все — приехали.

И так разволновался господин Детский, что зачастил в Грайвороновский полуподвальчик, над которым вывеска “Ремонт босоножек”. Приезжает он сюда с раннего утра, а у академика Бобылева обычно уже сидит директор Чудаковской АЭС господин Куропаткин и водочку пьет и все о капремонте толкует. Андрей же Яковлевич рядом присутствует и все в затылке чешет, да за ушами почесывает.

— Не волнуйся ты так, Андрей Яковлевич, — все успокаивает знатного банщика академик Бобылев. — Если ты в парилке шайку воды на камни горячие плесканешь, то сможет ли хоть одна пылинка — радиоактивная она или нет — на раскаленные камни на эти сесть?

— Не может ни в коем разе! — подтвердил банщик.

— Точно так же и на Москву тепловая воздушная шапка надета. Как во времена Чернобыля тепловая завеса уберегла нашу дорогую столицу от радиации, так и от грядущей Чудаковской катастрофы мы тоже убережемся, и ее переживем. Так что, Андрей Яковлевич, не гони мыльную пену — ни урановый ветер, ни кобальтовый дождь нам в Москве не страшен.

— Раз атомного взрыва нам, москвичам, нечего бояться, тогда нужно срочно все это хозяйство толкнуть! — вдруг осенило господина Детского.

— Что толкнуть? — не поняли сперва атомщики.

— У тебя же, Куропаткин, возле атомной электростанции ржавеет двадцать составов нержавейки! Это на 600 миллионов долларов! Сунем на таможне тысяч тридцать, а мало будет — так и все пятьдесят тысяч долларов в зубы — и лети вперед наш паровоз — загоним контуры за рубеж!

— Так и надо сделать! — сообразили, наконец, и упертые атомщики. — Но где эти пятьдесят тысяч долларов взять? — задал риторический вопрос директор Чудаковской АЭС. — У меня ведь уже больше года, как весь доход от атомного электричества уходит на штрафы за простой вагонов. Зарплату персоналу не плачу. Скоро эти СИУРы (старшие инженеры по управлению реактором) мне такую пакость подстроят, что лучше бы мирный атом сам по себе взорвался.

— Тут, дорогой ты наш Андрей Яковлевич, не все так просто, — остудил пыл профессионального посредника академик Бобылев. — Эта нержавеющая остнастка реакторов принадлежит не нашему дорогому другу господину Куропаткину, а чурбакам из “Центратомсоюза” — они на нее лапу наложили. А на каком стратегическом товаре стоит государственный гербовый гриф, тот товар вообще никакой продаже, а тем более экспорту не подлежит. Так что, как ни крутись, придется тебе, господин Куропаткин, самому вместе с персоналом водо-водяные контуры заменять.

— Ты, Бобылев, хоть и академик, но чистый теоретик. Атомную электростанцию ремонтировать — это тебе не нервюры выпиливать в твоем гараже! Тут особые навыки нужны, а у меня люди от бескормицы с ног валятся! — возразил Куропаткин.

И тут господин Детский Андрей Яковлевич, в предчувствии гигантского посреднического процента, взорвался почище атомного реактора:

— Сотрем, смоем в лохань этот гриф! Хозяйственным мылом намажу печать — она и слиняет с листа, словно ее и не было никогда. Растворим кислотой, вспугнем грифа, птицу заморскую, она сама взлетит! Отберем нержавейку у “Центратомсоюза” и по бартеру выменяем ее на мазут — я хоть сейчас поставлю им из Сургута 10 миллионов тонн, а мало будет — и все 20 миллионов тонн! Пусть только скажут, куда вертушки (топливные составы, ударение на “у”) присылать. (Андрей Яковлевич торгует виртуальным мазутом — меняет его на продовольствие, поэтому никаких проблем с генеральными поставками наливных грузов у него нет). А если тебе, Куропаткин, еда нужна для голодающего персонала — так ты об этом прямо скажи, не менжуйся. Махнемся с тобой не глядя — ты мне нержавейку, а я тебе зерно урожая пшеницы будущего года со всей Ставропольской области. Бланки с печатями у меня в портфеле лежат, остается только договор пограмотнее сварганить. Или того лучше — нержавейку заложим в банк под кредит, на кредитные деньги ее же выкупим и тут же продадим за доллары. Рубли пусть повисят на счету, ничего с ними не сделается, а потом все инфляция сожрет!