Юдит. Я даже не обрадовался, настолько был угнетен.

— Это вам, — девушка протянула сложенный вдвое листок бумаги.

— От Джекоба? — догадался я.

Она кивнула.

— Вот значит как. Он доверился вам, что собирается уйти на тот свет?

— Да. У него было два варианта: уйти самому или подвергнуться этой гнусной «мученической кончине». От второго я сумела его отговорить.

— Неужели не могли посоветовать ему менее варварский способ? Сами видели, что творилось с Диной.

— Не говорите чушь, — холодно отрезала она. — Способ прекрасный: быстро, наверняка и боль минимальная. Мы обсуждали его. Был еще вариант: утопление. Прыгнуть с лодки, повесив на шею булыжник. Джекоб где-то вычитал, что смерть от утопления самая приятная: когда проходит первая паника, якобы наступает эйфория. Волшебные звуки, дивные видения гурий и прочее в том же роде. Но я отговорила.

— Почему?

— Джекоб отличный пловец. Поддавшись инстинкту самосохранения, он мог суметь развязать веревку с булыжником и выплыть.

— Разумно.

Я не знал, что к этому добавить. Бессердечная логика девушки, которую мне всегда нравилось представлять нежным и слабым ребенком — хоть и были десятки случаев убедиться в обратном — убивала.

Она положила послание самоубийцы на стол и вышла.

Не сразу прочел, медлил. Накатывали апатия и слабость, как после долгой тяжелой болезни. Минут через двадцать, наконец, развернул.

«Дружище Норди, не поминайте лихом! Наверное, вы клянете меня последними словами: сперва безумный Ниц, затем слишком умный русский. И с кем же теперь болтать на всякие интересные темы, с кем спорить, с кем тянуть пивко на закате?.. Но я иначе не мог. Поймите и не сердитесь. Вы ведь умный и душевный мужик, Норди, несмотря на всю затравленность и комплексы.

Мне они стали противны, все они, до тошноты — Пчеломатка, Майер, Роу. Мне опротивело видеть их каждый день, обсуждать их безумные планы, тщиться им понравиться, заслужить похвалу, словно удачно станцевавший медведь на арене. Меня выворачивает от их рож, их умных словес.

Три человека, от которых меня не тошнило — безумный старец Ниц, меланхоличный задохлик Норди и бесстрашная малышка Юдит. Ниц меня уже простил, я думаю, и возможно, сейчас, когда вы читаете это послание, мы дружески болтаем с ним, как раньше. Нет, намного веселее и дружелюбнее, чем раньше: уже нет поводов для споров. Что касается Юдит, она изначально одобрила мою затею. Дело за вами.

Я вовсе не хочу сейчас высказывать тот банальный бред, что вот-вот получу, наконец, ответ на свои заветные два вопросика. Ничего подобного. Если бы это было так просто: чиркнуть лезвием, и получай ответы! Придется еще потрудиться, поломать башку. Учиться, учиться и учиться…

Адьё!»

Мой замысел — убить Мару и тут же следом за ней покинуть этот свет, оказался не столь прост в выполнении. Начать с того, что я никак не мог найти Пчеломатку и остаться с ней наедине. Групповые занятия больше не проводились, гулять по острову не входило в ее привычки. Зайти в ее жилище? Но я даже не знал толком, где она живет — запомнил лишь, что на втором этаже (откуда блестело в направлении горящего Ница любопытствующее стеклышко камеры). К тому же у жилого корпуса всегда стоял охранник и вряд ли меня пропустили бы внутрь без веских причин.

Три дня бесплодно шатался по острову, стараясь хоть где-нибудь пересечься с ней. В конце третьего повезло: заметил Мару, шагавшую в направлении продуктового склада в компании с одним из служащих, что нес на плече пустые мешки. Как видно, супруга Майера решила затовариться сразу на несколько дней.

Я опрометью бросился им наперерез.

— Простите, не могли бы мы поговорить? Это очень важно.

Не останавливаясь и не поворачиваясь в мою сторону, Мара хмуро бросила:

— Не сейчас! Я очень занята.

Но я не отставал. Я даже — о святотатство — осмелился придержать ее за рукав стильной кожаной курточки.

— Пожалуйста, только две минуты! Это очень важно.

Мара нахмурилась, но все-таки остановилась. Бросила своему спутнику:

— Вы идите, я вас догоню, — и повернула лицо ко мне. — Ну, я слушаю! Только будьте лаконичны: совершенно нет времени на пустопорожнюю болтовню.

— Всего два слова! — Я постарался придать голосу убедительность, а глазам огонь. — Я решился, Мара. Приходите ко мне сегодня вечером или ночью.

Она усмехнулась.

— Решились? Поздновато, милый друг. Я давным-давно и думать забыла о вашем существовании.

— За чем дело стало? — Я подмигнул, как заправский ловелас. — Я вам быстро напомню!

Мара какое-то время разглядывала меня, прищурившись и облизывая острым языком верхнюю губу, словно выбирала гастрономический товар на витрине.

— Боюсь, это вам не удастся. И потом, не считайте меня за дурочку, Норди. Вовсе не заняться со мной любовью вы жаждете, но совсем иного.

— Иного? — Я растерялся.

— Я бы сказала: прямо противоположного. Вы хотите меня убить.

Она не стала дожидаться ответной реплики и, презрительно махнув ладонью, продолжила свой путь. Я застыл, сраженный ее проницательностью. Пройдя пять метров, Пчеломатка приостановилась, оглянулась и весело крикнула:

— Не валяйте дурака, Норди! Совсем не об этом следует вам сейчас думать. Близится время «х», готовьтесь: очищайте свою душеньку, наполняйте ее светом и радостью. Чтобы не пришлось потом целую жизнь досадовать и жалеть, громко скрипя зубами!

Она понеслась вперед, как резвая девочка, хохоча по-русалочьи и пошатываясь на высоченных каблуках.

Я ринулся следом, в очередной раз захлестнутый ураганом амбивалентных чувств: отторжением, негодованием, удивлением, восхищением. Ну и интуиция: взглянула — и прочла заветные мысли! Не прикроешься, не спрячешься.

— Вы солгали мне!

Она притормозила и бросила взгляд через плечо.

— В чем именно?

— Ваш бывший любовник не погиб на пожаре, выжил! — с торжеством выпалил я. — Правда, лишившись и верхних, и нижних конечностей. Вы поддерживаете жизнь в несчастном обрубке, по-прежнему лелея мечту научиться аннигилировать душу и отомстить по полной.

Мара язвительно рассмеялась.

— Ну, вы и проныра! Повсюду суете свой острый носик, всё вынюхиваете, высматриваете и прощупываете. Даже через забор не поленились перелезть. Ваше счастье, что поверх него еще не успели пустить ток для подобных вам любознательных субъектов. Но хитрость и пронырливость не есть ум. Вы ошиблись в моей цели.

— И какова же ваша цель?

— Мне интересно с ним разговаривать.

— С кем? — Я решил, что ослышался. — С вашим «сладким мальчиком»?!

Она кивнула.

— Не вы ли утверждали, что его тупость сродни дереву?

— Это ваша тупость, Норди, сродни дубу или даже самшиту. Представьте, что у вас нет ни рук, ни ног, вы постоянно испытываете дикую боль, рядом ни души, а перед глазами лишь небо, океан и нить горизонта. Ну? Представили?

Я честно напряг воображение.

— С трудом. Думаю, такое состояние, если оно длится дольше пары дней, приводит к тотальному безумию и смерти.

— А я думаю иначе.

Даже не кивнув, давая понять, что разговор закончен, Мара заспешила прочь к прилежно поджидающему ее спутнику.

Переваривая последние новости, я медленно брел куда глаза глядят (а глядели они под ноги) и едва не столкнулся нос к носу с Юдит. Девушка холодно поздоровалась и хотела пройти мимо, но я задержал ее:

— Постойте, Юдит! Хочу у вас справиться: давно, вот уже несколько дней, не вижу Дину. Не знаете, что с ней? Не приболела случайно?

Говоря по правде, отсутствие Дины не волновало меня никоим образом, но надо же было с чего-то начать разговор.

Девушка повела острым плечом.

— Странный вопрос! Вы словно забыли, где находитесь. Дина там, куда так стремилась.

— Как? Вы не шутите? Но ведь она член исследовательской группы…