[?] 15 подземных переходов станут пилотными "рабочими местами" уличных музыкантов в процессе их легализации.

Вопрос предоставления исполнителям официальных площадок для выступлений под землёй обсуждается в городском Департаменте транспорта и развития дорожно-транспортной инфраструктуры и Московском метрополитене. Чиновники уверены, что концерты уличных музыкантов в специально выделенных местах улучшат имидж столичного транспортного комплекса и повысят привлекательность Москвы для туристов.

В Департаменте транспорта пояснили, что музыкантам разрешат выступать лишь на площадках, оборудованных камерами видеонаблюдения, где их присутствие не будет затруднять пассажиропоток. На сегодняшний день речь идёт о переходах станций "Цветной бульвар" - "Трубная", "Охотный ряд" - "Театральная", "Боровицкая", "Китай-город", "Достоевская", "Маяковская", "Улица 1905 года", "Выставочная", "Курская", "Белорусская", "Парк Победы", "Воробьёвы горы", "Кропоткинская", "Лермонтовский проспект" и "Пражская". Полный список легальных мест для выступлений находится в стадии проработки. Кроме того, власти решают вопрос легализации уличных музыкантов с точки зрения его юридической и технической составляющих.

Как рассказали "ЛГ" студенты московских творческих вузов, музицирующие на улицах города, для них это не только способ заработать деньги, но и возможность "обыграть" программу перед зачётом или экзаменом.

Теги: Москва , культура , инфраструктура

Над автобиографическим романом "Мёртвые души ревизоров" автор работал почти двадцать лет. Прочитав роман, читатель узнает, как творческая судьба автора пересекается с экономической жизнью страны, а также с бытовыми проблемами обычного человека.

Надеюсь, вы, дорогой читатель, согласитесь с автором, что любовь - это то, ради чего стоит жить, и искать её надо, несмотря ни на что, хоть всю жизнь...

Предлагаем вашему вниманию отрывки из вышедшего на днях романа.

Н. Дорофеева-Плохотнюк

Глава третья

Как теперь пьесу предложить Дорониной? Мне не хотелось заходить в кабинет к Татьяне Васильевне с этим предложением. Ждал подходящего момента. И вдруг! Доронина пожелала посмотреть то, что я привёз из филиала. Мне было велено ожидать её возле лифта. Я взял с собой пьесу и только сейчас понял - за окном конец 1989 года. Восемь лет тому назад поменял квартиру. Ради этой минуты стоит сказать спасибо кагэбистам города Николаева, от которых я убежал в Москву! Татьяна Васильевна пришла одна, мы опустились в лифте на первый этаж, я открыл ключом комнату, и мой директор, мой кумир, моя надежда, вошла в неё. Доронина долго и молча осматривала вещи, затем, слегка улыбнувшись, сказала:

- Спасибо, Николай Николаевич, вы своё дело знаете.

И повернулась к выходу.

- Татьяна Васильевна, у меня к вам большая просьба, разрешите?

- Пожалуйста, - она смотрела на меня ласково.

- Татьяна Васильевна, я прошу вас прочитать мою пьесу.

Господи, как расширились её глаза! Мне показалось, она смотрит на чудовище! В её прекрасных глазах отра­зился ужас. Однако она овладела собой:

- Вы устраиваете нас не в этом качестве!

Резко повернулась и пошла к лифту.

Пройдут годы, я буду вспоминать эту фразу. И, как ни странно, она мне нравится с литературной точки зрения. Фраза точная, ёмкая. В ней отразилась позиция директора, которого устраивает то, что полезно театру.

Не помню, как прошли первые часы после разговора с Дорониной. Я ни о чём не думал, автоматически выполнял свои обязанности, закрыл склад на два часа раньше и вышел из театра. Посмотрел на Литературный институт, вспомнил, как с той стороны любовался зданием МХАТа, мечтал работать там хотя бы дворником. Прошёл квартал в сторону улицы Горького, открыл дипломат, достал три экземпляра пьесы, рукопись и сунул всё это в урну. Прошёл ещё немного, и вдруг из глаз хлынули слёзы. Пришлось спрятаться за угол дома и выплакаться. Успокоившись, пошёл в метро. В глубине души понимал: Татьяна Васильевна абсолютно права. Каждый должен заниматься своим делом. Меня приняли на работу завскладом, и, как бы мне ни было обидно, как бы сердце моё ни стремилось в драматургию, виноватых нет. Если все сотрудники станут носить худруку свои пьесы, то выкажут этим невоспитанность, даже дерзость.

Глава пятая

Готовлю. Звонит телефон. Кума спрашивает, как моё здоровье. Я засмеялся: в шестьдесят выгляжу и чувствую себя сорокалетним.

- Колян, ты хочешь увидеть своего сына?

- Конечно, как не хотеть.

- Ты говоришь с безразличием. Понимаешь, о чём я спрашиваю?

- Понимаю. Когда могу его видеть?

- Сейчас он придёт к тебе. От моего офиса пять минут ходьбы.

Положила трубку.

Я стоял минут десять, смотрел на входную дверь, старался представить Ванечку. Какой он? Прошло десять лет. Какой я? Быстро надел белую рубашку. Прозвенел входной звонок. У меня дрожали руки. Надо сделать встречу обычной... Открыл дверь. На пороге стоял высокий юноша, улыбался.

- Папа!

Мы обнялись. Если бы я встретил Ивана на улице - никогда не догадался бы, что это мой сын.

За полчаса узнал о его тяжёлой юности. У Ивана текли слёзы - он только сегодня от крёстной узнал, что я живой. Когда-то мама сообщила, что отец давно умер от водки. Сын мешал Лилии выйти замуж. В отроческом возрасте хулиганил, нюхал под целлофаном краску, приводил друзей. Шестнадцатилетнего, мать отдала его в психбольницу, в которой он пробыл три года, потом сбежал. Лилия приняла его, ей нужна была материальная поддержка. Она работала дворником, сына устроила в строительную бригаду отделочником. Он овладел этой профессией, хорошо зарабатывал, содержал мать. Одного не мог простить ей - трёхлетнего пребывания в психушке! Более года тому назад стал избивать Лилию, она ушла из квартиры в московский монастырь послушницей. Работает в монастырской фирме бухгалтером, они изготавливают и продают кассеты на церковные темы.

Я молча кормил сына свежеприготовленным жарким, оцепенение души кружило голову. Нельзя было допустить мёртвую паузу. Вдруг увидел на ногах сына рваные кеды. Зима, мороз, а он в кедах! Достал из кармана деньги.

- Ванечка, срочно купи себе ботинки и брюки. Тысячу оставишь на расходы.

- Да, папа, спасибо!

- Завтра, сыночек, покажешь обновку.

- Сыночек!..

И сын опять заплакал.

- Забудь прошлое. Мы встретились, и началась новая жизнь. Я пишу роман, в котором доказываю - у человека десятки разных жизней на этом свете. Нельзя смотреть на жизнь как на яйцо. Треснуло - значит пропало.

Сын ушёл. Я обождал несколько минут и решил пойти в магазин, взять маленькую бутылку коньяка. По улице шёл мужчина, держал за руку десятилетнего мальчика. "Я тоже отец! - кричала моя душа. - Вот она, новая жизнь! Я только что родился отцом!" Человек рождается много раз, и то, что его тело живёт однажды, не имеет значения. Читатель меня поймёт - жить только телом человек не способен.

На следующий день Ванечка пришёл в новых ботинках и брюках.

- Папа, дай скорее твоё жаркое! Проголодался!

Жаркого не было, но я накрыл стол. Сын кушал с аппетитом.

- Папа, тебе рассказать о моей мечте?

- Конечно.

- Я хочу убить свою мать!

Я сделал безразличный вид, старался придать разговору обычный характер. Конечно, сын болен. Шизо­френия, с которой он находился в больнице, скорее всего появилась от нюхания краски. Детские мозги атакованы отравленными спиртными элементами. Сколько слышал об этом! Безотцовщина дала о себе знать! Лилии, кроме секса, ничего в жизни не надо. Дурак я! Мог бы попытаться через суд забрать сына.