Одна из девушек, стоявших у магазина, заметила меня, и что-то шепнула своей подруге. Та обернулась, окинула меня оценивающим взглядом и развязно подмигнула. Обе громко рассмеялись. Невысокого роста паренёк, их товарищ, не спеша подошёл ко мне и попросил прикурить. Я достал зажигалку, извлёк из неё пламя, и тут заметил в толпе Наоку. Тот шёл прямо на меня. Я сразу же отметил двух плечистых молодцов в синих костюмах, шагавших на несколько шагов впереди Наоки, и зорко осматривавших толпу. Ещё двое на небольшом отдалении шли сзади.

Я повернулся к парню в кожаном костюме, который никак не мог раскурить отсыревшую сигарету, и в это время Наока прошёл в двух шагах позади меня. Слегка скосив глаза, я посмотрел ему в спину, и тут же мимо меня прошли двое его телохранителей. Парень, наконец, прикурил и, поблагодарив меня кивком головы, вернулся к своим друзьям. А я медленно развернулся и не спеша направился вслед за Наокой и его людьми, мысленно прокручивая возможные варианты своих действий.

Наока шагал уверенной походкой, не оглядываясь, не спеша, как будто на обычной прогулке. Было видно, что он полностью доверяет своим телохранителям. И в самом деле, бояться ему здесь было не чего, ведь он пришёл на встречу с обычным вымогателем.

Я двигался метрах в десяти от них, глядя на широкие спины и мясистые загривки телохранителей Наоки. До треугольной арки, во дворе за которой я оставил свой магнитор, оставалось десятка два метров. Пора было действовать. На моё счастье, у самой арки теперь стоял одинокий агитатор и предлагал прохожим листовки Народного Фронта. Я ускорил шаг, обогнал Наоку и его людей. Телохранители оглядели меня подозрительными взглядами с ног до головы, но сочли не опасным для их хозяина.

Около агитатора я остановился. Молодой парень посмотрел на меня горящими, болезненно покрасневшими глазами и вежливо улыбаясь, протянул листок жёлтой грубой бумаги.

– Хотите вступить в молодёжный союз поддержки вождя Чой Чо Рена?

Я с заинтересованным видом взял у него прокламацию, и в этот момент Наока как раз поравнялся со мной. Дальше всё произошло в считанные секунды: резко схватив Наоку за ближнюю ко мне руку, я рванул его на себя, нанося ему короткий удар в шею. Наока пошатнулся на подкосившихся ногах, и я толкнул его плечом в темноту арки, тут же нанося несколько сокрушительных ударов телохранителям, оказавшимся прямо передо мной. В следующую минуту я уже нырнул в тёмный арочный провал. Шедшие впереди телохранители не успели отреагировать на это дерзкое нападение и опомнились слишком поздно.

Прижавшись к холодной стене, я увидел, как в освещённом огнями проспекта проёме тут же появились двое охранников. Ослеплённые ярким светом, в первое мгновение они растерялись в сумраке тёмного двора. Я не дал им опомниться. Оттолкнувшись от стены, в прыжке я нанёс удар коленом в грудь ближнего верзилы. Громко охнув, тот упал на спину, широко раскинув руки. Но второй телохранитель Наоки сразу кинулся на меня, намереваясь схватить в охапку. Пригнувшись, я остановил его коротким и резким ударом локтя в грудь. Мой противник отпрянул на полшага, но не упал, а снова бросился на меня, рассвирепев ещё больше. Отбив его руки, я нанёс ему удар в челюсть снизу, и тут же ударил ногой в колено. Нападавший споткнулся, осыпая меня грязными ругательствами и скрежеща зубами от боли. С разворота я врезал ему ступней в правое ухо, после чего здоровяк упал и остался лежать без движения.

Я подхватил подмышки бесчувственного Наоку и потащил его к магнитору. Втолкнув грузное тело на переднее сидение, включил магнитный активатор. В этот момент во двор вбежали двое других охранников, которые оправились от моих ударов. Их тёмные контуры остановились в проёме арки и резко вскинули руки с оружием. Выстрелы громыхнули в тишине двора один за другим. Я резко задал заднее ускорение магнитору – машина, качаясь из стороны в сторону, рванулась назад. Не отпуская управления, через открытое окно, я сделал несколько выстрелов по телохранителям Наоки, которые тут же прижались к стенам. С проспекта Свободы послышались испуганные крики разбегающихся людей и громкие звуки сирен военного патруля. Ответных выстрелов не последовало.

Мой магнитор выскочил на пустынный бульвар, завертелся на месте, разворачиваясь и, подчиняясь заданному ускорению, помчался в темноту, всё дальше и дальше удаляясь от проспекта Свободы. На заднем сидении без сознания лежал Наока. Я предусмотрительно надел на него наручники. Быстро ощупав его карманы, вытащил тяжёлый десятизарядный «Борсет» с вороненым стволом, торчавший справа, за ремнем брюк Наоки. Бросил оружие рядом на сидение. Кроме пистолета и бумажника в карманах у Наоки ничего не было.

Выехав на оживлённое шоссе и смешавшись с попутным транспортом, я сбросил скорость. Погони не было. На экране заднего обзора медленно уплывали вдаль цепочки тусклых огней, вскоре растаявшие в ночном сумраке. На часах была половина десятого. Если поднажать, то к утру можно добраться до Шэнь-Цян.

Здание, где располагался местный комитет ОЗАР, напоминало растревоженный улей. Разнородный гул голосов стоял в воздухе, смешиваясь с табачным дымом, запахом дешёвой парфюмерии и человеческого пота. Вентиляторы на потолке натужно гудели, широкие лопасти с трудом месили тяжёлый воздух.

Миновав шумный и тесный вестибюль первого этажа, и здороваясь на ходу со знакомыми оперативниками и следователями, я поднялся на второй этаж, где находился кабинет Ена Шао. В узком мрачном коридоре чуть было не столкнулся с двумя плечистыми парнями в форме службы безопасности, сопровождавшими какого-то человека с заложенными за спину руками и низко опущенной головой. Судя по всему, его только что вывели из кабинета Ена. Одет он был прилично, но выглядел сломленным: плечи опущены, на щеках трёхдневная щетина, в волосах, когда-то тёмных и курчавых, седина. Я остановился, пропуская их. В это мгновение арестованный поднял ко мне своё лицо, и я увидел его глаза: бесконечная печаль застыла в самой глубине их, как у человека осознавшего неизбежность собственной смерти и бесполезность борьбы за жизнь.

Сердце у меня сжалось от боли при виде этих глаз. Кто этот человек? Почему он здесь? И почему такая безысходность сквозит в его взгляде? Я смотрел им вслед, пока они не скрылись за поворотом коридора, терзаясь этими вопросами.

Ен сидел за массивным столом, заваленным какими-то толстыми папками и ворохом бумаг. Солнечный свет падал сквозь распахнутое окно, и скуластое загорелое лицо начальника местного комитета ОЗАР казалось почти чёрным. Этот парень ещё с первой встречи понравился мне своей рассудительностью и спокойствием, хотя потом меня стала раздражать его фанатичная упёртость и нежелание слушать мнение других. Сейчас Ена Шао выглядел необычно возбуждённым. Рукава его рубашки были закатаны, ворот расстёгнут, обнажая мускулистую грудь, глаза были красными от бессонной ночи. В них сквозил какой-то жестокий холодок, что мне совсем не понравилось. Таким я его ещё никогда не видел. Впрочем, взгляд Ена снова стал доброжелательным и приветливым, едва он завидел на пороге меня.

– А, Максим! Проходи. Садись.

– Кого это вывели сейчас от тебя? – сходу спросил я, подходя к столу.

– А! – брезгливо отмахнулся Ен, пожимая мою руку. – Не стоит и говорить. Дерьмо! Такие вот и мешают нам покончить с прошлым раз и навсегда. Не нравиться им, видишь ли, наша новая жизнь. Справедливости они хотят. А мы тут из-за них под пули лезем, защищая революцию и вождя! – В глазах его снова мелькнула жестокость.

– Да? А мне он показался вполне порядочным человеком. Не знаю… Но глаза у него честного человека.

Ен уставился на меня так, словно впервые увидел. На его щеках сквозь загар проступили багровые пятна.

– Глаза честные? Да, я таких… – Он осёкся на полуслове, и вдруг заявил начальственным тоном, отчитывая меня, как будто провинившегося школьника: – И вообще, где ты болтаешься последнее время? Найти тебя нигде не могут. Пока ты работаешь на меня, ты обязан…