Я протиснулся к центру большого круга, образованного людьми, и только теперь увидел то, на что они все смотрели – валявшуюся в сточной канаве, оторванную человеческую голову, почерневшую от запекшейся крови. Глаза мертвеца были открыты и напоминали мутные стеклянные шары, по которым ползали какие-то отвратительные зелёные жуки. От этой картины я почувствовал приступ тошноты.

Стаи крупных жуков вились над головами старателей, садясь на их потные лица. Люди неохотно отгоняли назойливых насекомых, молчаливо и мрачно разглядывая жуткий кусок человеческой плоти в сточной канаве. Отвратительный сладковатый запах гниющей плоти вился в воздухе, привлекая всё больше насекомых.

Я посмотрел на Кулака. Тот облизнул пересохшие губы и произнёс сдавленным осипшим голосом:

– Зык это… Его это…

Кулак замолчал, сглотнув слюну. Затем посмотрел на остальных. Его слова не вызвали никакого оживления среди старателей. Люди продолжали, молча смотреть на окровавленную мёртвую голову. И тут я встретился с Кулаком взглядами. Глубоко в мутных зелёных глазах его засел смертельный страх. Староста понял, что я угадал его чувства, и испуганно отвёл взгляд в сторону. Пожевав губами, глухо забормотал:

– Ну, чего уж теперь глазеть-то? Его это… не вернёшь тепереча, Зыка-то! Нечего глазеть-то зазря!

И не дожидаясь реакции собравшихся на свои слова, Кулак торопливо заковылял к своей конторе. Люди потолкались ещё несколько минут, и нехотя стали расходиться по своим домам. Сердобольный Хрящ достал из кармана замусоленных штанов какую-то тряпку, завернул в неё голову Зыка и унёс её куда-то.

Кулак сидел за столом из струганных досок, и отхлёбывал большими глотками бродило из глиняной кружки. Когда я сел напротив него, он посмотрел на меня мутными глазами.

– Тебе чего?

– Я знаю, где тело Зыка.

Кулак ничего не ответил, только безразлично пожал плечами.

– Тебе это не интересно? – удивился я.

– Чего теперь-то об этом? – Староста снова пожал плечами.

Я выпрямился, кладя руки на стол пред собой.

– Кто это сделал?

Кулак снова безразлично посмотрел на меня.

– Ты это меня об этом спрашиваешь?.. Откуда мне знать-то такое?

– И, тем не менее, ты знаешь!

– Да? – Кулак удивлённо уставился на меня. – С чего это ты взял?

– Там, у сточной канавы, мне показалось, что ты знаешь. Может, я ошибаюсь?

Я пристально смотрел в хмельные глаза Кулака. Его уже порядком развезло. Это и не удивительно, по такой-то жаре! Староста отвёл в сторону взгляд и в очередной раз отхлебнул из своей кружки.

– А если и знаю, тебе-то что за дело до этого? – рыгая, вперился он в меня наглым пьяным взором.

– Что за дело? – Его слова разозлили меня не на шутку. – Я здесь у вас живу уже почти две недели и понятия не имею о том, что творится в этом вашем посёлке! А между тем, моя жизнь и жизнь моей жены, оказывается, подвергается здесь смертельной опасности! Согласись, получается совсем несправедливо: ты знаешь, что тебе грозит, а я нет!

Некоторое время Кулак молчал, водя по столу бездумными глазами. Затем на его губах появилась пьяная усмешка.

– Не бойся! Это он не тебя, стало быть, ищет!

– «Он»? – насторожился я. – И кто же этот «он»? Можно мне узнать подробности?

Кулак кисло поморщился. Снова громко рыгнул и невнятно пробормотал, опустив голову:

– Ревун это! Он это сделал, значит.

– «Ревун»? – удивился я ещё больше. – Что-то я о таком раньше не слышал!

Кулак скривился в неприятной усмешке.

– Не знаю.

– Кто он? Зверь?

– Нет.

– Тогда человек?

– Не совсем… – Кулак поводил пальцем у меня перед носом.

Я подался всем телом в его сторону, оперевшись кулаками о стол.

– Послушай! Хватит валять дурака!

Староста снова потянулся к кружке, но я решительно остановил его руку.

– И перестань пить! С тебя уже хватит! Мы не закончили наш разговор.

– Разговор? – Кулак удивлённо воззрился на меня, как будто только что заметил моё присутствие у себя в сторожке.

– Да, разговор о смерти Зыка и об этом твоем «ревуне»! Ты не сказал мне кто он такой.

– А тебе-то очень это хочется знать? – В его голосе прозвучала язвительная издёвка, но я смолчал.

Вдруг Кулак как-то странно помрачнел, опустил плечи и поник головой. Сказал почти трезвым голосом:

– Он дьявол!

Я недоверчиво покосился на него: что за пьяный бред он несёт?

– Дьявол?

– Да! Ревун, это оборотень, нелюдь в человеческом обличье! – процедил Кулак, сквозь зубы, и голос его наполнился презрением и страхом.

– Оборотень? И ты думаешь, что я поверю во всю эту языческую чушь, в эти сказки о вурдалаках и лесных чудовищах? – не выдержал я и внимательно посмотрел на него: уж не свихнулся ли он от своей пьянки?

– Дело твоё, – равнодушно пожал плечами Кулак. – Верь или не верь, как знаешь. Но ревун-то, он есть!

– Ну, хорошо. А как он выглядит этот твой ревун? Ты сам его видел?

– Не-а! – замотал головой Кулак. – Его никто не видел, вот как получается. А те, кому довелось с ним свидиться, те уже там… – Он махнул рукой куда-то в сторону леса за окном. – Давно гниют в болоте. Такое вот дело… Но я знаю, он просто ужасен! Это самое мерзкое, самое отвратительное существо! – Кулак изобразил на лице какую-то пьяную гримасу, показывая как ему неприятно говорить об этом. – Ревун может только присниться тебе в самом гадком кошмаре! Хотя нет, – покачал он пальцем. – Не так… Все твои ночные кошмары – ничто в сравнении с ревуном!

Староста замолчал. Нервно отхлебнул из кружки, уставив невидящий взор куда-то перед собой. Признаться, я не ожидал от него такой изысканности в выражениях. Может быть, это алкоголь на него так действует?

Спросил:

– А откуда он взялся здесь?

– Что? – Кулак опять будто очнулся ото сна.

– Как появился здесь этот твой ревун? Ты знаешь?

– А-а… Это давняя история… – неопределённо замахал рукой староста. – Долго рассказывать. Поверь.

– А нам всё равно спешить некуда. До ночи ещё далеко. – Я в упор посмотрел на него.

– До ночи?

Казалось, мои слова произвели на него впечатление.

– Ладно, – неохотно согласился он. – Если тебе так не терпится всё знать… – Кулак покосился на свою кружку, но на этот раз пить не стал.

– Там… – Староста опять показал куда-то в сторону леса. – За болотом, есть один паршивый городишко. Аполлион прозывается… Да ты ж там был, кажется! – неожиданно вспомнил он.

Я согласно кивнул.

– Был.

– Ну и как? Никого там не встретил? – прищурившись, Кулак с неподдельным интересом посмотрел на меня.

– А кого я там должен был встретить? – Я постарался проникнуть в самую глубь его пьяных мутных глаз.

– Значит, никого, – разочарованно кивнул Кулак и задумчиво взялся за ручку своей кружки. – Тогда, значит, и не зачем говорить нам с тобой об этом! – констатировал он и угрюмо замолчал, бессмысленно уставившись на крышку стола.

– От чего же? По-моему, как раз стоит поговорить об этом, тем более что в Аполлионе многое показалось мне очень странным!

Я внимательно наблюдал за ним.

– Ага! – встрепенулся староста. – Значится, все ж таки, видел их?

– Видел, – кивнул я. – Это и есть твои «ревуны»?

– Нет… Да нет, чего уж ты! – Кулак затряс головой. – Эти-то были обычными людьми когда-то. Просто они не ушли вместе со всеми, когда, значит, время их подошло…

– А что там случилось? Откуда в этом городе такая радиация?

– В ней-то всё и дело! – Кулак лёг грудью на стол, глядя на меня снизу вверх. – Когда-то, значит, был там заводишко один… Стало быть, компания Наоки держала его там…

– Постой-ка! Наоки, говоришь? – удивился я. – А ты, что же, и Наоку знаешь?

Кулак, выпрямляясь, самодовольно усмехнулся:

– А то! От чего же не знать-то мне его? Наока человек был известный в наших краях. И прииск этот тоже его когда-то был. Ну не его, а его деда, конечно. Тогда здесь заправлял всем ещё дед его. Тоже, знаешь, знатный был мужчина. Чем уж они занимались на том самом заводе, я тебе не скажу, потому, как не знаю… Да и никто не знает об этом, поди на всём южном побережье… Только случился однажды на том заводе страшной силы взрыв…