Балроги скомандовали отступление. Уцелевшие харадримы забирались на лошадей кочевников, которых уцелело несколько больше, чем их седоков. На некоторых лошадей вскарабкивалось по трое горе — наездников. Кочевники возглавляли кавалькаду отступающих. Но союзники на этот раз не собирались давать им уйти. Гномы забирались на свои ховеркрафты, 12Н75 продолжали движение, постреливая из пушек, за ними ползла передвижная крепость. Преследователи двигались медленнее, чем противник, но отступать войскам Моргота было, в общем-то, некуда — их лагерь находился на берегу Андуина, а истребители Вечности разрушили переправу. У воинства Тьмы оставалось немного времени, чтобы приготовиться к обороне. Основным препятствием для союзников должны были послужить три десантных шаттла, приземлившихся на берегу еще в сентябре.
Однако Бартон позаботился и о них. По его заказу один из заводов на 258-й линии времени произвел специальную модификацию небольшой серии противокорабельных крылатых ракет Х-22 «Буря». Их кумулятивные боевые части были усилены, запас топлива сокращен, а на месте убранных топливных баков установлены резервуары для сжиженного изобутадиена. Переработка проекта ракеты заняла довольно много времени, но теперь у союзников было средство борьбы с вражескими планетолетами. При необходимости вместо резервуара с жидким газом можно было поставить и ядерную боевую часть, но Бартон не хотел рисковать. До столицы Гондора было всего лишь тридцать километров. Именно в связи с неготовностью этих ракет деблокирование города и базы неоднократно откладывалось. Но теперь все было готово. Шесть бомбардировщиков Ту-22М-3 шли с юга вдоль Андуина на малой высоте. Каждый самолет нес по одной ракете Х-22. На подходе к цели они набрали высоту. Ракеты были выпущены с расстояния около 130 километров. Серебристыми молниями они в считанные секунды пронеслись над долиной великой реки. Их скорость была около 3600 километров в час. Противник даже не успел обнаружить приближающиеся ракеты. Их системы наведения также были модернизированы. На основной части траектории их вели инерциальные системы, затем включился радиолокатор, наводивший каждую из ракет на свою конкретную цель. На каждый из трех планетолетов Моргота шло по две ракеты. На конечном участке траектории начали действовать установленные дополнительно телевизионные головки самонаведения. Хотя кумулятивные боевые части были достаточно мощные, Бартон хотел исключить любые случайности.
Ракеты наводились на открытые орудийные люки планетолетов. Крылья и оперение Х-22 отлетели при ударе о края люка, фюзеляж продолжал двигаться дальше. Кумулятивная боевая часть сработала при ударе о внутреннюю переборку и прошила ее плотной струей раскаленных газов и расплавленного металла. Вторая ракета угодила в люк соседней орудийной установки. Резервуары с жидким изобутадиеном раскрылись, газ начал быстро испаряться. Попадания ракет вскрыли систему вентиляции планетолета, газ начал распространяться по всем его отсекам. Таймеры взрывателей были установлены с задержкой в десять минут.
Они сработали точно в срок. Планетолет содрогнулся, объемный взрыв изобутадиена произошел во всех отсеках почти одновременно. Примерно так же взрывается в шахтах рудничный газ. Из орудийных портов вырвалось пламя; шаттл превратился в огненную могилу для нескольких сотен пауков Моргота. Почти одновременно взорвались два других планетолета. Пять из шести ракет поразили цели. Потрясенные кочевники и харадримы в ужасе наблюдали за агонией планетолетов. В этом пламени сгорели их надежды выжить в разыгравшейся на берегу реки битве. Вскоре приблизились и преследователи. Бой в развалинах города — дело не простое. Бартон не стал рисковать жизнями людей и гномов. В штурме вражеского лагеря главная роль была отведена авиации и ракетным системам залпового огня. Армия союзников окружила лагерь врага и подвергла его массированной бомбардировке. Первую скрипку в этой симфонии разрушения играли В-52 полковника Пауэлла.
Стратегические бомбардировщики обрушили на позиции противника несколько сотен тонн бомб. Над разрушенным до основания Осгилиатом висело бурое облако кирпичной пыли, ежесекундно прорезаемое яркими зарницами взрывов. В-52 высыпали свои бомбы бесконечно длинными сериями. Земля под ногами союзников содрогалась, как будто по ней лупили огромным молотом. От тяжкого, оглушительного грохота закладывало уши. Балроги успели выйти из-под огня и удрать, но всем остальным повезло меньше. Через час бомбардировка и обстрел закончились.
Штурмовые группы союзников вошли в город. Каждая такая группа состояла из легкой пехоты, нескольких гномов и одного 12Н75. Им управлял по радио приданный группе советник. Сопротивления со стороны противника почти не было. Лишь несколько тварей Моргота — гигантских пауков и ящеров — в бессильной ярости бросались на победителей. С ними расправились шагающие бронемашины.
Гномы безжалостно добивали оставшихся в живых орков, вытаскивая их из-под куч щебня и битого кирпича. Случайно уцелевшие кочевники и харадримы сдавались сразу же, без малейшего намека на несогласие. Их трясло от пережитого ужаса. Пленных, которых было совсем немного, первым делом отправляли под конвоем к реке — мыться и стирать штаны. Оперативные группы «Пустыня» и «Прерия» были уничтожены. К вечеру на правом берегу Андуина не осталось ни одного солдата противника.
Осада Минас-Анора закончилась.
Передвижная крепость заняла позицию на берегу реки. Бартон выслал фоторазведчиков проверить, не затевает ли противник немедленной контратаки. Затем руководители союзников собрались в командном зале крепости, чтобы наметить план последующих действий. Они совещались всю ночь. В результате было решено продолжить наступление, не давая противнику опомниться, и вести его сразу с трех направлений с запада, с востока, и с юга. Лугарев должен был на следующий день вернуться обратно в Харад, к экспедиционному корпусу эльфов, однако его задержало одно весьма необычное событие.
Как уже было сказано, передвижная крепость остановилась на берегу Андуина. Кевин решил использовать редкую в последнее время возможность и отправился на рыбалку. Он весьма любил это занятие, но с началом военных действий ему категорически запрещали выходить из города или боевого поста. Захватив удочку и банку для червей, он рано утром выбрался из крепости через вентиляционное отверстие и спустился к воде.
Некоторое время он искал место и выкапывал червяков, не подозревая, что из развалин за ним наблюдают внимательные глаза. Клев был на редкость хороший, и Кевин совершенно забыл об осторожности. Длинное чешуйчатое тело скользнуло в воду. Поплавок вдруг нырнул и пропал, удочка согнулась, леска зазвенела от напряжения. «Видать, крупная попалась», — подумал Кевин, упираясь обеими ногами и пытаясь вытянуть многообещающую рыбу. Хейвуд подарил ему прочную японскую леску, и Кевин надеялся, что она выдержит. Леска действительно выдержала, так что Кевину пришлось пожалеть об этом. Сильный рывок вывел его из равновесия, и горе — рыболов полетел в воду. Холодная октябрьская водичка совершенно не располагала к купанию. У Кевина даже дыхание перехватило. Он бестолково барахтался, бросив удочку, как вдруг почувствовал, что что-то выталкивает его на поверхность. Он выбрался на берег, чертыхаясь и дрожа от холода.
— Прости, что я стал невольной причиной твоего купания, — послышался сзади странный, нечеловеческий голос. Кевин обернулся … и чуть было не рухнул. Из воды с расстояния каких-нибудь двух десятков футов на него смотрела чешуйчатая морда дракона.
— Не бойся, — сказал дракон оцепеневшему от ужаса Кевину. — Я хочу поговорить с кем-нибудь из ваших предводителей. Я не мог приблизиться к городу или к железной крепости. Не мог бы ты кого-нибудь позвать? Кевин совершенно одеревенел, зачарованный взглядом чудовищной рептилии. Дракон понял это, и вежливо отвел глаза. Бросив удочку, веревку с нанизанными рыбами и банку с червями, Кевин, не помня себя от ужаса, бросился бежать к крепости.
