В результате уже через год, к осени 2005, обнаружилось, что Ubuntu – вполне зрелая система, пригодная к применению «искаропки» пользователем любого уровня. Разумеется, не без некоторых шероховатостей, касавшихся в первую очередь локально-зависимых вещей, но это было вполне естественно: обеспечить равную поддержку всех языков, от зулусского до русского, за столь короткий срок физически невозможно. Да и лечилось всё это достаточно просто.

Всё сказанное выше было причиной того, что за пару лет количество пользователей Ubuntu достигло не просто какой-то значимой цифры – оно превзошло число пользователей всех прочих дистрибутивов, вместе взятых.

Не менее, чем количество пользователей Ubuntu, показателен их состав в сравнении с более иными дистрибутивами. Так, в многочисленных опросах о первом дистрибутиве Linux на протяжении первой половины нулевых годов неизменно, и с большим отрывом, лидировала Mandrake/Mandriva. Но те же опросы о текущем дистрибутиве показывали, что после успешного старта с Mandriva изрядное число пользователей перетекало на другие дистрибутивы.

Для второй же половины нулевых годов картина стала совершенно иной. Место лидера в опросах о первом дистрибутиве прочно заняла Ubuntu. И в то же время процент пользователей, оставшихся верными этому выбору, был неизменно высок.

Кроме того, было (и есть) немало действующих пользователей Ubuntu, для которых этот дистрибутив был не первым, и даже не пятым. Тех, кто прошли и ручную настройку Slackware, и тотальную компиляцию Gentoo, и роман «Ядро и мир» от FreeBSD, а кое-кто – и сборку LFS. И чьё сердце успокоилось в казённом доме – на тихой и уютной Ubuntu.

Интересно также, что среди пользователей Ubuntu высок процент тех, кто не имеет к компьютерам ни малейшего отношения – ни по долгу службы, ни по велению души. А разве что по жизни вынужден ими пользоваться. Тогда как среди пользователей иных дистрибутивов процент этот исчезающе мал. Более того, среди моих личных, реальных и виртуальных, знакомых (а круг и тех, и особенно других у меня весьма широк) вообще нет людей, не работающих в околокомпьютерных сферах или просто не интересующихся компьютерами как хобби, которые использовали бы какой-либо дистрибутив Linux'а. Разумеется, если этот Linux – не Ubuntu.

Так что буквально за пару лет Марку Шаттлворту, фирме Canonical, примкнувшим к ним независимым разработчикам и, не в последнюю очередь, активным пользователям – создателям сайтов и авторам блогов убунтийской тематики, удалось превратить, казалось бы, рядовую «человеко-мордастую» поделку в самый популярный и распространённый дистрибутив планеты.

Не будем пока оценивать это в терминах великого советского поэта, автора знаменитой поэмы о «хорошо» и плохо», а примем как медицинский факт. И посмотрим, что же из этого получилось.

Итак, Ubuntu понадобилось всего года два для того, чтобы добиться той популярности среди узкого круга широких народных масс, к которой на протяжении полутора десятков лет стремились и Red Hat в свою ещё десктопную пору, и Debian во время своих самых широких имперских притязаний, и Mandrake с Mandriva при всей своей перманентной фронтирности. Как же прореагировали на это явление дистроители?

В первом приближении ответ очень просто: по разному. Для начала появление Ubuntu, в силу её развитой инфраструктуры, спровоцировало волну клонов: сначала официальных и полуофициальных вариантов со своими рабочими средами, затем – локализованных версий и версий, ориантированных на национальную специфику, а также специализированных систем (см. LXF #155). В сущности, если не любая кухарка, то почти любой квалифицированный пользователь в состоянии собрать свой дистрибутив на базе Ubuntu. Другое дело, что как раз квалифицированные пользователи понимают бессмысленность этого занятия...

Иной была реакция со стороны ветеранов дистроения. Первый вал упрёков посыпался со стороны разработчиков Debian'а. Каковой сводился к двух основным пунктам: а) заимствованию всего из прародительского дистрибутива и б) несовместимости с ним на уровне пакетов и конфигов. Не смотря на то, что это положения во многом взаимоисключающие, некоторый повод к ним Ubuntu давала.

Да, Ubuntu действительно почти целиком основана на пакетной базе из репозиториев Debian – tested и частично unstable. Да, в некоторых случаях пакеты из Debian'а не желали устанавливаться в Ubuntu, и чуть в большем количестве случаев – наоборот. Да, со временем Ubuntu приобретала всё большую дистроспецифичность, а с переходом на схему инциализации upstart вообще отдалилась от предка. Однако со временем ситуация по ряду позиций поменялась.

До сих пор «официальная» часть репозиториев Ubuntu в основном (кроме собственных разработок, типа того же upstart'а и среды Unity повторяет репозитории Debian'а. Но существует и неофициальная часть инфраструктуры Unity – репозитории PPA (Personal Package Arhive) и инструмент для работы с ними – Launchpad. Так вот, PPA-репозитории – неисчерпаемый кладезь пакетов самого разного назначения. И все новинки свободного софтостроения в первую очередь появляются именно в них. Так что для упрёка в паразитировании Ubuntu на Debian'е не остаются никакой почвы. К тому же нынче в отношении бинарной совместимости пакетов для Deabian'а и Ubuntu достигнут консенсус. Что же до дистроспецифичности – тут уж ничего не поделаешь: любой активно развивающийся дистрибутив рано или поздно приобретает свою специфику.

С другой стороны, Ubuntu косвенно дала Debian'у очень немало. Во-первых, здоровая спортивная злось подстегнула разработчиков последнего, и они существенно сократили релиз-цикл. Во-вторых, видимо, из той же спортивной злости, были реализованы наконец некоторые задумки, обещанные и ожидаемые... даже не три года, а существенно больше, например, графический инсталлятор. А в-третьих и главных, популярность Ubuntu вызвала рост интереса и к родительской системе. И хотя я уже говорил о приверженности убунтуйцев к своему дистрибутиву, всё же немалое их число мигрировало по тем или иным причинам на Debian.

Так что к рубежу нулевых и десятых классовые противоречия между этими дистрибутивами можно считать вчерашним днём. А временами возникающие конфликты можно отнести скорее всего к противостоянию отцов и детей – а от этого не было избавлено ещё ни одно человеческое поколение.

Однако к тому же времени – рубежу нулевых и десятых – относится обострение конфронтации на другой линии: RHEL/Fedora против Ubuntu. Ибо в Ubuntu замахнулись на святое – на сервера и прочий корпоратив, начав выпуск «долгоиграющих» (LTS) релизов. Не то чтобы Ubuntu Server вдруг в одночасье стал прямым конкурентом для серверов на RHEL. Более того, отношение к Ubuntu в амплуа сервера было ещё более скептическим, чем поначалу – к Ubuntu в роли пользовательского десктопа. По крайней мере, на Linux-ресурсах было хорошим тоном иронизировать по этому поводу. Кстати сказать, кое-где иронизируют и по сей день.

Но в Red Hat сидят люди серьёзные, и им было не до иронии. Может быть, потому, что они вспомнили историю, начавшуюся в 1995 году. Ей посвящено следующее отступление, которое предназначено для тех, кому не довелось жить в то интереснейшее время.

Отступление. Всё началось с того, что была выпущена Windows 95. К которой, как и к Ubuntu, поначалу никто не относился серьёзно: она воспринималась как платформа для запуска игрушек. Даже для всамделишней офисной работы резонные люди консервативного склада отдавали предпочтение старой, не очень доброй, но досконально известной Windows 3.1/WfW 3.11. Прогрессисты же склонялись к OS/2. Что же до серверов на Windows 95 – такое могло привидеться в кошмарном сне с большого перепоя.

Нет, у Microsoft была в загашнике и самая настоящая ОС – Windows NT, от которой по прямой линии происходят все варианты всех современных Windows. Но как серверная платформа и она и близко не была тогда конкуренткой не только с UNIX'ам, но даже OS/2. А на рабочих станциях применение NT тормозилось интерфейсом, унаследованным от Windows 3.1, который в считанные месяцы после выхода 95-ой стал казаться старомодным.