— А это кто?

Я растерялась и чисто автоматически ответила:

— Тинкер Той.

Потом спросила:

— Дэймон? Это Дэймон Криди?

— Разумеется, это Дэймон.

Голос его теперь звучал естественно.

— Как у вас дела?

— Спасибо, хорошо. Вполне. Вот только…

— Вот только что?

Я глубоко вздохнула. Действительно ли мне хочется продолжать эту рискованную игру?

— Я нашла этот номер среди бумаг тети Лотус. Там рядом не было фамилии, и я подумала, что, может…

Я сделала вид, что заколебалась. Конечно, я не собиралась вести себя так глупо, но в данный момент я казалась себе настоящей дурочкой.

Он резко переспросил:

— И что же вы подумали?

— Подумала, что, наверное, важно выяснить, чей это номер.

Я специально задержала дыхание, чтобы слышать все. Не упустить ни малейшего звука.

Некоторое время он молчал.

— Ну, номер этот безусловно мой. Наверное, Лотус записала его для Шелдона. А у него были причины часто звонить мне.

Я нахмурилась. Мог бы придумать ответ и похитрей.

— Нет, для дяди Шелдона она определенно не стала бы записывать ваш телефон. Во-первых, на телефонном столике лежит список номеров, где наверняка есть и ваш, а во-вторых, он давно уже выучил его наизусть…

Я поспешила поправиться.

— Нет, может, вы и правы. Может, он и не знает наизусть ваш номер. Полным-полно людей, которые не могут запомнить ни одного телефона. Вот у моего отца в Калифорнии был друг, который не помнил даже свой собственный номер…

Я осеклась. Господи, что за чушь я несу? Знала бы, ни за что не взяла бы в руки трубку.

Дэймон вздохнул. Это был вздох очень терпеливого человека, что меня как-то разозлило.

— Тинкер! Хватит прикидываться невинным ангелом с большими ясными глазами Что вы там навоображали себе в своей маленькой головке? Выкладывайте.

Вот теперь я разозлилась уже по-настоящему. Его замечание о невинном ангеле меня глубоко оскорбило.

— Если у вас есть что скрывать…

Я специально не договорила.

Он долго молчал. Потом сказал совершенно спокойно:

— Полиция узнала от меня все, что мне было известно. Если вы нашли мой номер в бумагах Лотус, то это очень старые бумаги. Мы уже несколько месяцев не встречались с ней. Только на людях.

Знаем мы эти дешевые уловки: полное признание, но в давних грехах. Хитер, ничего не скажешь. Кто теперь докажет обратное? Моя стратегия, стало быть, не дала результатов. Он, конечно, рассказал то же самое Северсону. Поверил Северсон или нет, как он сможет доказать, что они продолжали встречаться?

Проклятье! Неужели нет никаких доказательств, каких-нибудь бесспорных следов, которые выведут его на чистую воду?

Забывшись, я сказала вслух:

— Если бы он оставил какой-то след… Отпечатки пальцев…

— Может, и оставил.

Я даже вздрогнула, когда услышала этот неожиданный ответ.

— Что вы имеете в виду?

— То, что у полиции есть все отпечатки пальцев из вашей квартиры, Тинкер. Неужели не ясно? Разумеется, ваши и мои — с того дня, как я провожал вас и зашел, помните? И отпечатки пальцев вашей тёти, вашего дяди и ваших друзей — словом, все, какие только можно. Даже отпечатки горничной и владельца дома.

— Откуда вы знаете?

Дэймон опять терпеливо вздохнул, но на этот раз еще мягче.

— Милая моя Тинкер, я уже не раз имел удовольствие беседовать с сотрудниками криминальной полиции Бостона и отвечать на их вопросы. Они мне все и рассказали. Между прочим, сообщили и про мои отпечатки. Наверное, надеялись вызвать раскаяние. Но не вызвали. Потому что я просто-напросто не совершал этого преступления. Я очень любил Лотус. Она была восхитительной женщиной и могла быть прекрасным другом. Вот и все.

Теперь пришла моя очередь вздохнуть.

— Большое спасибо, Дэймон. Я понимаю, какая я ужасная зануда, как я вам досаждаю. Просто я хочу, чтобы убийца был схвачен и наказан.

Снова он ненадолго умолк. Потом сказал тихо-тихо:

— И я тоже хочу, Тинкер. Очень хочу.

Да. Весь мой замысел с самого начала был совершенно безумным. Может, у Мака и Ки есть идеи получше.

По моим прикидкам, они должны были уже вернуться из университета. Я набрала номер Мака. Мне ответил мужчина с ярко выраженным китайским акцентом. Как выяснилось, отец Мака.

— Мака сегодня вечером не будет дома, — заявил он.

— Почему?

— Ресторан нуждается в его услугах. Надо сервировать стол для китайской свадьбы.

— Ки тоже занят?

— Ки тоже.

— Большое спасибо. Передайте ему, пожалуйста, что звонила Тинкер. Если он вернется не очень поздно… Ах, нет, не нужно. Скажите просто, что я звонила.

Положив трубку на этот раз, я ощутила себя очень одинокой и всеми покинутой. Конечно, временами они оба бывали довольно надоедливыми, но зато как приятно чувствовать, что они рядом. Сразу успокаиваешься.

Я невольно огляделась по сторонам. Сама не знаю почему, я стала нервничать. Мне захотелось с кем-нибудь просто поговорить. В этот момент я действительно чувствовала себя просто маленькой сиротой. И некому, совсем некому было меня утешить.

Позвонить дяде Шелдону? Да, можно. Он был болен, но ему полегчало. Я снова взялась за телефон и вдруг поняла, что все мои планы с самого начала полетели к черту. Почему Мак и Ки сегодня утром не обмолвились о свадьбе? Да потому, что я тараторила без умолку и не дала им сказать ни слова! Я набрала номер дяди Шелдона. Мне ответила Эмили.

— Эмили, это Тинкер. Не могли бы вы соединить меня с дядей Шелдоном?

— О, мисс Тинкер! Привет. А я только что приехала. Мистер Кон вышел. Он где-то на берегу, наверное. Машина его здесь, но в доме никого нет, а снизу, от воды, поднимается дым. Видимо, он разложил на берегу костер, решил спалить сорняки из сада.

— Сорняки? Ну, значит, ему совсем полегчало. Но что ему вдруг пришло в голову собирать сорняки и… Ах, ладно, оставим это. Вы не могли бы попросить его позвонить мне?

— Разумеется, мисс Тинкер.

Она вдруг добавила заговорщическим тоном:

— Знаете, а вы были правы относительно другой миссис Кон. Она и в самом деле серая голубка в белом парике.

— Ах, Эмили, поторопитесь, пожалуйста.

Ожидая ответного звонка дяди Шелдона, я еще раз набрала номер Генри Дарлинга, но — безуспешно Тогда я позвонила в спортивный зал и стала испытывать свое терпение. Телефон там не отвечал и не отвечал, а я все не вешала трубку. Когда я уже совсем было отчаялась, мне, наконец, ответил мужской голос:

— Спорткомплекс. Кого вам нужно?

— Кого-нибудь из «Рыцарей». Есть там начальник команды или кто-нибудь из игроков?

— Мистера Грайбэла нет. В зале остался один сумасшедший. Позвать его невозможно. Я уже пытался, но он только посмотрел на меня и опять начал бросать мяч. Из-за него я не могу уйти, хотя мой рабочий день давно кончился. Я здесь портье и должен все запереть перед уходом. Когда сезон кончается, сверхурочных мне не платят…

— Я ищу Генри Дарлинга, — перебила его я. — Вы его не видели?

— Так о нем я и говорю. Он один в зале и бросает, бросает…

— Вот и прекрасно! Я бы хотела поговорить с ним. Скажите ему, что звонит Тинкер Той. Скажите, что по срочному делу.

Генри тяжело дышал, когда взял трубку.

— Что вы хотите? — спросил он. Голос его звучал не особенно дружелюбно. Скорее, холодно.

— Генри… — сказала я й заколебалась. В самом ли деле я хочу, чтобы он приехал и взял мою руку? Что, собственно, я знаю о нем?

Я кашлянула и сказала:

— Генри, я только хочу вам сказать…

А что, собственно, я хочу ему сказать?

— …Хочу сказать, что у дяди Шелдона снова разыгралась язва. А кто-то взломал квартиру Леонарда и украл фильм. Я только хотела сказать, как сейчас развиваются события.

Он пробормотал что-то нечленораздельное.

— Что-что? — нервно переспросила я. — Я не поняла вас!

— Все это мне совершенно безразлично, — сказал он на этот раз громко и отчетливо.

— Генри! Но ведь дядя Шелдон все-таки ваш друг и работодатель, и вы так переживали по поводу смерти Лотус…