— У меня не было раздоров с Пересмешниками, — повторил Кувигнака.

— Ты опозорил клан Малых Камней, — крикнул Кэнка.

— У меня не было раздоров с Пересмешниками, — стоял на своём Кувигнака.

— Когда в очередной раз мы пошли против Пересмешников, мы дали ему возможность присоединиться к нам, заслужить право носить бричклаут и стать мужчиной. И он снова отказался. За это мы связали его и в женском платье продали его Пыльноногим.

— У меня не было раздоров с Пересмешниками, — гордо повторил Кувигнака.

— У Кайила есть раздор с Пересмешниками, а Ты — Кайила, — напомнил Кэнка.

— Пересмешники на меня не нападали, — ответил Кувигнака.

— Твой дед был убит Пересмешником, — зашёл с другой стороны Кэнка.

— И мы, тоже, убили Пересмешника.

— Как получилось, что Ты посмел вернуться в Прерии? — спросил Кэнка.

— Он был приведён, объяснил я вместо него. — Белые наёмники привели его. Он не мог сопротивляться этому.

— Они привели меня, — подтвердил Кувигнака, — но я бы и сам возвратился, рано или поздно.

— Почему? — потребовал ответа Кэнка.

— Я — Кайила, — гордо заявил Кувигнака, — не меньше, чем Ты!

— Ты думаешь, что Ты — мужчина? — возмущённо спросил Кэнка.

— Я — Мужчина, — ответил Кувигнака.

— Ты не носишь бричклаут, — указал Кэнка.

— Мне это не разрешено, — пожал плечами Кувигнака.

— Это потому, что Ты — женщина, — не унимался Кэнка.

— Я не женщина.

— Если Ты вернёшься, и захочешь жить в стойбище, Ты будешь жить как женщина. Ты будешь носить женское платье, и выполнять женскую работу. Ты будешь скоблить кожи и готовить пищу. Ты будешь собирать кизяки за кайилиаками для наших костров. Ты будешь ухаживать за вигвамами. И Ты будешь ублажать воинов, — предупредил Кэнка.

— Я не буду ублажать воинов, — ответил Кувигнака.

— Я думаю, что подарю тебя Акихоке в качестве рабыни.

— Я не буду ублажать воинов, — повторил Кувигнака.

— Это — главная обязанность женщины, повиноваться мужчинам, и ублажать их, — напомнил Кэнка.

— Я не женщина.

— Ты не носишь бричклаут, — указал Кэнка. — И эти другие, также, его не носят, — сказал он, посмотрев на нас с Грантом.

— Ярд или два ткани, — не определяют мужественность в моей стране, — намекнул я Кэнке.

— В его стране, и в моей, — добавил Грант, — можно носить бричклаут, но не быть мужчиной, а можно быть мужчиной и не носить его.

— Это — очевидно не касается Прерий, — заметил я. — Здесь, в Ваших землях, кажется, что всё, что имеет значение для мужчины, это носит ли он определенный предмет одежды. Если это так, то в у Вас, мужество дёшево, и цена его не более, цены отрезка ткани.

— Это не так! — возмущённо воскликнул Кэнка.

— Будь осторожен, — предупредил меня Грант. — Пожалуйста, будь осторожнее мой друг.

— Бричклаут не делает мужчину мужественным. Он является лишь признаком мужества. Именно поэтому мы не разрешаем носить его тем, кто мужчинами не является, — объяснил Кэнка.

— Кувигнака — мужчина, — напомнил я, — но Вы не разрешаете ему носить бричклаут.

— Это большая удача для тебя, что Ты не воин, — возмутился Кэнка.

— Akicita hemaca! — сердито ответил я вожаку, на его собственном языке, ударяя себя в грудь. — Я — воин!

— Будь осторожен, — прошептал Грант. — Не ставь себя в систему купов.

— Я не знаю, являешься ли Ты воином или нет, — сказал Кэнка, откинувшись назад в седле. — Но возможно это правда. Ты действительно освободил Кувигнаку. Значит Ты, по крайней мере, храбрый мужчина, и у тебя есть моё уважение.

Я был озадачен, поскольку не ожидал такого его отношения к себе.

— Это Ты был тем, кто привязал его к шесту? — спросил я молодого воина.

— Это был один из Кайила, — осторожно сказал Кэнка.

— Это сделал Хси, со своими товарищами из сообщества Солдат Слинов, Клана Малых Камней, сын Махпиясапы, гражданского вождя клана, — прямо сказал Кувигнака.

— Значит, это сделали не Кэнка и Все Товарищи? — уточнил я.

— Нет. Зато именно Кэнка вместе со Всеми Товарищами и Хси с Солдатами Слинами сначала заставили меня одеваться в женскую одежду, а позже связали меня в такой одежде и продали Пыльноногим в качестве раба. Это было решение совета клана Исбу, контроль над которым осуществляет Махпиясапа.

— Мне кажется что Кэнка, не рассержен, что Ты свободен, — заметил я Кувигнаке, говоря по-гореански.

— Нет, не рассержен, — подтвердил Кувигнака.

— Ты носишь женское платье, — вдруг зло сказал Кэнка Кувигнаке. Он сказал это, как-то слишком эмоционально, как будто это касалось его лично. Казалось, что он, считал это позорным лично для себя.

— Я — Кувигнака, — сказал парень, вызывающе глядя на Кэнку.

— Вы держишься за копья Кайила, — зло сказал Кэнка. — Сдай его.

— Ты сам, когда нашёл меня привязанным к шесту, воткнул подле меня не сломанное копьё. Ты сам взял это платье, брошенное здесь Хси, и намотал его на древко копья.

Кэнка молчал. Такое его действие, конечно, делало место, где лежал парень заметным издали. Место было отмечено почти так же хорошо, как если бы тут установили флаг. Мы с Грантом заметили это почти сразу после прибытия к месту сражения. А ещё не было ни одного мужчину, по крайней мере, ни одного из нашего общего мира, кто бы ни заметил таких символов, как не сломанное копье обернутое тканью, которые не могли не служить какой-то цели для того, кто поместил их туда. Возможно, они могли означать некоторую меру уважения и общих воспоминаний. Может быть, это копьё, было безмолвным символом, хотя бы для трав Прерий, для их ветров и облаков, и возможно для тех из Магического Мира, если он существует, кто, возможно, смотрел вниз на него, и размышлял над увиденным.

— Сдай копьё, — снова приказал Кэнка.

— Нет, — отказался Кувигнака. — Ты воткнул его около меня, не сломанным.

— Сдай его, — требовательно прокричал Кэнка.

— Не сдам. Если Ты хочешь это копьё, тебе придётся отобрать его у меня.

— Я не стану этого делать, — усмехнулся Кэнка, и добавил, посмотрев на меня — но Ты был освобождён. Кто-то должен заплатить за это.

— Он — мой друг, — крикнул Кувигнака.

— Я — Блотанхунк, — напомнил Кэнка. — Кто-то должен заплатить за это.

— Я заплачу, — заявил Кувигнака.

— Кто-то здесь должен заплатить, и этот кто-то не Ты.

— Я заплачу, — упрямо повторил Кувигнака.

— Ты, не тот, кто должен заплатить. Есть другой, кто должен заплатить.

— Я — воин, — напомнил я Кэнке. — Я требую права на бой.

— Я не хочу убивать тебя, — отмахнулся Кэнка.

Что уже в который раз поражало меня, так это необычная забота обо мне, проявленная Кэнкой. Он защитил меня в ситуации, когда Акихока и Кеглезела занимались разграблением моих вьюков. Теперь, у него не было никакого желания вступить в бой со мной. Он не боялся меня, уж в этом я был уверен. Я не сомневался, также, что он думал, что мог бы убить меня, если бы такой бой состоялся. Как любой краснокожий он оценивал себя как фаворита, или в худшем случае как равного любому белому в поединке.

В целом, белых даже не рассматривали, в пределах системы купов.

И всё же, он явно выразил свое уважение ко мне. Таким образом, мне не казалось, что его нежелание бороться со мной, было мотивировано, каким бы то ни было неуважением ко мне или позорностью поединка для него. Он не отказывался бороться со мной, как ларл мог бы отказаться бороться с уртом. Здесь было, что-то другое.

— Я ничего не понимаю, — прошептал мне Грант по-гореански.

— Так же как и я, — успокоил я его.

— Кажется, он испытывает к Тебе какой-либо враждебности, — сказал Грант.

— Я это заметил.

— Кто-то должен заплатить, — повторил своё требование Кэнка.

— Тогда мы должны сразиться, — сказал я, отступая на шаг назад.

— Я не могу драться с тобой, по причине, которой Ты не сможешь понять, — сказал Кэнка, — зато у других, у моих друзей, Всех Товарищей, нет этой причины.