— И я была бы испугана, если бы оказалась связана, — согласилась она.
Но я-то видел, что она уже хотела быть связанной.
Я продолжал ласкать её.
— Господин, — прошептала девушка.
— Да.
— Свяжите меня — шепотом попросила она.
— Ты просишь этого?
— Да, — выдохнула она. — Я прошу Вас связать меня.
— Встань на колени, — резко и громко приказал я ей, — быстро.
Она стремительно встала на колени, и испуганно посмотрела на меня.
— Я передумала, — попыталась отказаться она, глядя на меня со страхом.
— Не меняй положения.
— Да, Господин.
Я подошёл к своим седельным сумкам, и вытащил два довольно коротких отрезка мягкой, гибкой, плетёной из черной кожи верёвки, приблизительно двадцать пять дюймов каждый.
Я немного оттянул её правое запястье и привязал его к правой лодыжке, оставив при этои приблизительно шесть или семь дюймов слабины между рукой и ногой.
— Это — обычное связывание с открытыми ногами. Оно не предназначено для строгого удержания рабыни, но зато — простое и общеизвестное. — За тем я таким же образом связал её левые запястье и лодыжку. — А когда я закончу пользоваться тобой, — объяснял я далее, — Я мог бы просто связать твои запястья за спиной, а за тем и лодыжки. Это уже — общепринятый и эффективный способ обеспечения безопасности. Если Ты не была достаточно приятна, то я мог бы подтянуть твои связанные лодыжки и привязать их к запястьям. А кроме того, Ты была бы всегда привязана ещё и за шею к колонне или к дереву.
Я встал и отошёл в сторону, чтобы оценить дело своих рук.
— Преимущество этого способа, состоит в том, что верёвки не мешают стоять на коленях, и рабыня может с удобством делать это в течение многих часов, возможно около стула владельца, в то время как он работает, и ещё не готов к занятиям с ней.
Она потихоньку, стараясь сделать это незаметно, потянула верёвки, но кожа держала её запястья крепко, всякий раз возвращая их на место, к лодыжкам.
— Это все? — робко спросила она.
— Я вижу, что есть потенциальные возможности этого способа связывания, которые, Ты пока ещё не оценила, — заметил я, и, взяв её за волосы, толкнул вперёд на одеялах на живот.
— Вырывайся, — приказал я рабыне.
Она так и сделала, но оказалась совершенно беспомощной, и вскоре прекратила свою бесполезную борьбу.
— Интересный вид открывается на женщину, — усмехнулся я. — Также, связанная в этом положении, она редко сомневается относительно того факта, что она — рабыня. Иногда, это может быть довольно болезненно.
Она застонала, и я, милостиво, перекатил её на бок. Она испуганно посмотрела на меня.
— Прими во внимание, что такое связывание, не годится для строгого удержания, но оно вполне достаточно для некоторого обездвиживания, а именно, в ситуации, как сейчас, в присутствии владельца или пользователя. Например, под наблюдением, Ты не можешь использовать правую руку в попытке развязать узел слева или на лодыжках. Если, конечно, вместо верёвок используются цепи, то они уже достаточны для надёжного ограничения свободы рабыни, эстетического и восхитительного, а можно ещё пристегнуть цепи к ошейнику, естественно, чтобы ограничить движение.
Я повернул её на спину. Её крепко сжатые колени торчали вверх, а её руки беспомощно лежали по бокам.
— А вот теперь, я думаю, что Ты можешь понять одно из главных достоинств этого способа связывания. Женщина довольно беспомощна, и нет абсолютно никакой возможности оказать сопротивление доступу хозяина к телу рабыни.
Казалось, что она, связанная рабыня, пыталась вжаться в землю.
— Пожалуйста, Господин, развяжите меня, — попросила она.
Я с усилием развёл её колени.
— Ох! — воскликнула она.
Я держал её колени разведёнными широко в стороны, не позволяя ей сжать их.
— Я не хочу быть связанной! — закричала она. — Я не знала, что это будет так. Я слишком беспомощна! Пожалуйста, развяжите меня! Освободите меня! Ослабьте мои путы! Не держите меня больше связанной! Нет! Пожалуйста! Господин!
Я рассматривал её, а она смотрела на меня в страхе, и беспомощно изгибалась.
— Что Ты знаешь обо мне?
— Ничего, только то, что Вы — мой Господин.
— Что я мог бы сделать с тобой? — спросил я.
— Всё что угодно, — ответила она.
Я убрал руки, разрешая ей свести колени, она немедленно и сделала, в страхе, крепко сжимая их вместе.
— Вы связали меня как свинью.
— Свинья, не является гореанским животным. Скорее, Ты связана как самка тарска.
— Значит, Вы связали меня, как самку тарска!
— Не льсти себе, что Ты сможешь наслаждаться столь же высоким статусом, как у свиньи или у самки тарска. Твой статус ещё ниже, чем у этих презренных животных потому, что Ты — рабыня.
— Значит, Вы связали меня, как рабыню!
— Вот теперь Ты говоришь правильно, — похвалил я её.
— Что Вы собираетесь сделать со мной?
— Всё, что я пожелаю!
Она застонала, и слегка потянула шнуры, связывающие её запястья с лодыжкам.
— Ну что, теперь Ты начинаешь ощущать, что это значит для женщины, быть связанной мужчиной?
— Да, Господин, — прошептала она.
— Ты можешь убежать?
— Нет, Господин.
— Ты бессильна?
— Да, Господин. Я полностью бессильна.
— Что будет с тобой сделано?
— Я не знаю! — заплакала девушка. — Я беспомощна. Я — рабыня. Я в Вашем милосердии. Вы тот, кто решает, что должно быть сделано со мной.
— Возможно, я выпорю тебя, отстегаю своим ремнём, — рассуждал я. — А может быть, пну тебя, а потом снова и снова, убеждая тебя в твоей никчёмности. Или, я встану на колени сев на твоё тело, и буду систематически хлестать тебя по щекам, пока Ты не запросишь пощады. А ещё я могу просто ради моего развлечения, бессмысленно избивать тебя.
— Пожалуйста, Господин, не надо.
— Возможно, это должен быть хлыст, — задумался я. — Пожалуй, я использую на тебе хлыст. Буду стегать долго, как упорную самку кайилы.
— Нет, Господин, — взмолилась она. — Пожалуйста, не надо, Господин!
— Ты действительно настолько непокорная?
— Нет, я не непокорная. Я послушная. Я покорная. Я готова доставлять Вам удовольствие, и я желаю доставить его Вам.
— Возможно, я забью тебя до смерти. Но возможно, я возьму тебя.
Она в ужасе смотрела на меня.
— Что бы Ты предпочла, быть забитой или взятой? — наконец спросил я.
— Взятой, Господин, — отчаянно закричала она. — Я прошу взять меня.
— Взять как свободную женщину, — решил уточнить я, — с некоторой долей уважения к её достоинству, гордости и статусу, или взять как рабыню?
— Я — рабыня, Господин. Я молю о том, что положено рабыне.
Я смотрел на девушки колени, крепко сжатые вместе.
— Разведи колени в стороны, и широко.
— Да, Господин.
— Теперь, проси, — приказал я ей.
— Я умоляю, Вас Господин.
В некоторые моменты, мне приходилось затыкать её рот её же волосами, скатанными в клубок, а когда и это не помогало, то я ещё и зажимал ей рот своей рукой. Её глаза были просто бешеными. Она дико пиналась в гибких, черных кожаных путах, снова и снова. Тогда, пожалев, я развязал её конечности, и позволил ей выпрямить её трясущееся тело на моих одеялах. Затем, пальцем я вытянул клубок влажных волос изо рта. Она задыхалась, и дрожала. Я держал рабыню, прижав к себе, ещё несколько минут, чтобы она, тем временем, в тепле и под защитой моих рук, могла бы внести некоторые поправки в то новое измерение, которое она обнаружила в своем существе.
— Что это было? — счастливо прошептала она.
— Это был маленький, — заверил её я.
— Что это было? — шепотом повторила она.
— Это был первый, как мне кажется, из твоих рабских оргазмов, — пояснил рабыне, и, поднявшись, подобрал и бросил ей крошечную рабскую тунику.
— Надень это, — приказал я.
Она с трудом натянула свою влажную одежду, и я осторожно взяв девушку на руки, и отнес к её месту на цепи. Я аккуратно положил девушку на траву. Когда я взял открытый ошейник, чтобы закрыть его на её горле, она взяла руками мои запястья, и стала нежно их целовать. Она смотрела на меня своими глазами прекрасными и кроткими.