— Понимаю, — сказал я.

— Не сомневаюсь, что Тебе не впервой сталкиваться с подобной резнёй и с такими методами? — улыбнулся он.

— Да, приходилось, — ответил я. Я был воином.

— Я так и думал.

Я повернул свою кайилу, чтобы встать лицом к Гранту.

— Тогда давай не будем считать себя намного выше этих смирных и доброжелательных людей, — предложил он.

— Хорошо, согласен.

Грант рассмеялся.

Я осмотрелся вокруг.

— Хорошо, что мы не привели сюда девушек, — заметил я.

— Именно по этой причине, я и оставил их в лагере!

Я кивнул. Они, всего лишь красивые, напуганные, полуголые рабыни, скованные цепью за шеи в Прериях, и не стоит им видеть это. Позволим им не побыть неосведомлёнными, по крайней мере пока, о том, что может стать судьбой порабощенной белой женщины в таком мире.

— Здесь недостаточно леса, чтобы сжечь эти тела, — заговорил я снова. — Боюсь, нам придётся закопать их.

— Их нужно оставить так, как они есть, — не согласился Грант. — Это — обычная практика в Прериях.

Мы повернули наших кайил, и уже собирались покинуть это место, как вдруг услышали слабый голос.

— Помогите. Пожалуйста, помогите.

Мы с Грантом посмотрели друг на друга.

— Это там, — сказал мой спутник, повернув свою кайилу налево от нас.

Он проехал немного вперёд, посмотрел вниз со своего высокого седла, ударил по бедру, и рассмеялся. Я направил свою кайилу в его сторону.

Ниже нас, наполовину скрытые в высокой траве, на спинах, лежали два парня, в которых я признал братьев, Макса и Кайла Хобартов. Они были раздеты, и их руки были стянуты за спинами, и они не могли встать. У каждого к щиколоткам были привязаны распорки, не позволявшие свести ноги.

— Это — подарок мне, от моих Пыльноногих друзей, — смеялся Грант, — заводилы тех, кто нас преследовал.

— Многозначительный подарок, — сказал я. — Теперь они твои.

— А ещё и хорошая шутка, — добавил Грант и спросил меня: — Видишь?

— Да уж, трудно не заметить, — ответил я. На Максе и Кайле Хобартах были ножные распорки.

Краснокожие обычно применяют их для своих белых рабынь. На них надели однопозиционные ножные распорки. Лодыжки, ремешками, пропущенными сквозь отверстия, просверленные в концах жерди, плотно привязывают к разным концам этой самой жерди. У более сложных распорок есть несколько положений. В самом простом случае, отверстий в шесте сверлят несколько, и лодыжки девушки просто привязывают к той паре сверлений, что даёт разведение ног, желательное в данный момент, для каждого конкретного случая и хозяина. В более современных устройствах, используются два или даже три шеста или доски, которые могут скользить относительно друг друга, и закрепляются нужном положение стопорами или завязками. В этом, последнем виде устройства лодыжки девушки, прикрепленные к концам распорки, не надо постоянно развязывать и привязывать, при желании изменить расстояние между ногами. Оно может быть изменено в соответствии с капризами, очень легко и удобно, посредством смещения шестов и закрепления их в желательном положении штифтами. Эти распорки могут использоваться для различных целей.

Иногда их используют для запястий, шест или доска обычно ставится за спиной девушки. Также, они могут использоваться совместно с другими устройствами. В вигвамах Воинских сообществ, например, как часть развлечений, сопровождающих их празднества, девушку вполне могут использовать с распоркой на её руках, пропущенной за шеей, и привязанной за горло парой петель, которые заодно держат мешок, надетый ей на голову. Таким образом, она боится всех мужчин сообщества, поскольку она не знает, кто из них был, с ней самым жестоким. Также, она расценивает всех мужчин общества со смешанными чувствами беспомощной тревоги, поскольку она не знает, кем из них был то, кто заставил её отдаваться наиболее исступленно, наиболее смиренно, как рабыню. Дикари думают это хорошо для духа товарищества в сообществе. Безусловно, в конечном счете, она обычно присуждается тому или иному члену сообщества. Это обычно, и будет тот, кто был самым жестоким с ней или тот, кто сделал её рабство наиболее смиренным и наиболее восторженным. Рабыня узнает, кто из насиловавших стал её хозяином, когда уже будучи его собственностью, в его вигваме, после выполнения работы, он прикажет лечь на его меха. Частенько, кстати, оказывается, что эти двое мужчин — были одним и тем же в одном лице, что тот, кто наиболее безжалостно и эффективно господствовал над нею, является также и тем, кому она уступила наиболее смиренно как рабыня.

— Пожалуйста, — сказал парень по имени Макс Хобарт.

— Пожалуйста, — повторил, его брат Кайл.

— А чего это Вы раздеты? — сквозь смех поинтересовался Грант.

— Они забрали нашу одежду.

— А зачем это Вы нацепили распорки на ноги? — продолжал издеваться мой друг.

— Это они на нас их надели.

— Как если бы Вы могли бы быть женщинами, — добавил Грант.

— Да, — сказал Макс Хобарт, корчась. Он попытался подняться. Он не смог, конечно, этого сделать.

— Таким образом, Пыльноногие Вас решили унизить, — сказал Грант, — считая, что Вы не более чем женщины.

— Пожалуйста, — простонал Макс Хобарт.

— Пожалуйста, — попросил Кайл. — Мы беспомощны!

Грант, управляя поводьями, развернул голову своей кайилы. Я последовал за ним. Кайилы в Приграничье, те, на которых ездят белые, вообще управляют с помощью уздечки, шпор и поводьев, если коротко, то уздечкой, а не ремнями, закреплёнными за кольца, вставленные в ноздри животного, как это обычно делается в Тахари. Различные области на Горе свидетельствуют о следовании различным традициям. Уздечка, используемая дикарями, обычно отличается от применяемой белыми. Наиболее распространенная форма — ремень, или плетёный кожаный шнур, помещенный ниже языка и позади зубов, завязанный вокруг нижней челюсти, концы узла пропускаются вокруг шеи животного, формируя свободную петлю. Таким образом, одна длинная верёвка, используется сразу и для уздечки и в качестве поводьев.

— Подождите! — закричали Макс и Кайл. — Подождите! Не бросайте нас!

— Мы умрем, если останемся здесь! — выкрикнул Макс в отчаянии. Нас связали краснокожие! Мы не можем освободиться!

Грант остановил свою кайилу.

— Оставление в прерии, для смерти от жажды, голода или хищников, это именно то, чего они заслуживают, — жёстко сказал Грант.

Я пожал плечами. Мне казалось, что решение в этом вопросе следовало принимать ему.

— Пожалуйста! — выкрикнул Макс Хобарт, печально.

— Всё же, стоит избавить их от подобного ужаса, — размышлял Грант. — Сделать так, займёт совсем немного времени и не потребует много сил.

— Я не думаю, что Пыльноногие будут возражать, — поддержал я.

— Они оставили их для меня, — продолжал Грант.

— Это верно, — согласился я. — И что Ты собираешься сделать?

— Перерезать им горло.

— А, понятно.

Он возвращал свою кайилу туда, где в траве лежали двое связанных мужчин. Я последовал за ним. Он бросил мне поводья своего животного, и, вытаскивая нож из украшенных бусами ножен, соскользнул с седла на землю. Немедленно он присел около Макса Хобарта, и, оттянув голову парня за волосы левой рукой, правой поднёс лезвие к его горлу.

— Нет! — прошептал Макс, хрипло. — Нет! Не убивайте меня! Пожалуйста, не убивайте!

— Пощадите нас! — взмолился Кайл.

Грант посмотрел на меня.

— Ну, так я конечно, ничего с них не получу, — подумав сказал Грант.

— Плохая сделка с точки зрения торговца, — поддержал я, наблюдая со стороны.

— Ты думаешь, что с них можно поиметь какую-то выгоду? — спросил мой товарищ.

— Возможно, для чего-нибудь и они сгодятся.

— Они кажутся крепкими, красивыми парнями. Вполне можно, у кого-нибудь, я смог бы сторговать за них что-нибудь.

— Мне это кажется вполне вероятным, — поддержал я.

Макс Хобарт задыхаясь, зарылся лицом в траве, как только нож был убран от его горла.

Грант, вытащил из седельной сумки два ошейника. Он соединил их, с помощью карабинов, длиной цепью, и застегнул на шеях Макса и Кайла.