— Ну, во-первых, вы все, я имею ввиду мужчин, дали мне фору, — намекая на алкоголь, скромно отшутилась Мира. — Во-вторых, я в детстве часто играла и когда в университете училась, у нас в комнате тоже дартс был. Так что мы с девчонками время от времени бросали дротики.

Она говорила это так, как будто чувствовала некоторую неловкость за столь бесцеремонный разгром своих соперников и, в первую очередь, своего приятного спутника.

Игры в детстве и мишень для дартса в комнате студенческого общежития — все это вполне могло быть, и звучало достаточно убедительно. Удивительным же Горяеву показалось то, с каким спокойствием и четкостью, точнее даже сказать, хладнокровием, вела себя тогда Мира. Именно это произвело на него впечатление, запомнилось (а совсем не точность ее бросков). Во время игры это была совсем другая девушка, не похожая на ту, которую он видел до этого, за время их, пусть и непродолжительного, знакомства. Нет, такой уверенности и ледяному блеску в глазах едва ли могут научить игры в дартс с институтскими подружками…

Было уже довольно поздно, и насыщенный событиями вечер постепенно подходил к концу. Мира сказала Андрею, что с сегодняшнего дня будет жить в одном из номеров на втором этаже административного корпуса. По ее словам, это было связано с тем, что теперь она будет заниматься обработкой результатов и подготовкой оборудования к следующим работам, что удобнее делать с использованием ресурсов исследовательского центра, о чем есть существующая договоренность. Так или иначе, они теперь будут жить рядом.

На улице похолодало, моросил дождь, мелкие и частые капельки которого были похожи больше водную пыль.

Андрей и Мира, спасаясь от этой липкой холодной пелены, быстро дошли до здания, поднялись на второй этаж. Комната девушки была в конце того самого коридора, в котором располагался и номер Горяева.

Мира открыла дверь своей комнаты, и Андрей, повинуясь ее шутливому предложению, заглянул внутрь. Так как переезд состоялся перед самой вечеринкой, девушка не успела разобрать вещи, и в комнате царил небольшой хаос.

— Вот так я и живу, — устало сказала Мира. — Может, кофе? У меня где-то тут, есть кофеварка, — намекнула она на одну из нераспакованных коробок и улыбнулась.

И тут же, заметив некоторое удивление в глазах своего спутника относительно количества этих нераспакованых коробок, рассмеялась и объяснила:

— Это не только мои личные вещи, здесь материалы, образцы пород….в общем, многое из того, что понадобится мне для работы.

— Учитывая серьезные обстоятельства, затрудняющие поиск кофеварки, я просто обязан предложить свою помощь по разбору завалов, — пошутил Горяев.

— Ой, спасибо Андрей, большую часть этих коробок завтра перевезут в лабораторию, как-то растерянно ответила Мира, сев на одну из тех, что стояли на полу.

В своем вечернем платье она особенно трогательно смотрелась сейчас среди всего этого беспорядка. Теперь она казалась совсем не такой уверенной, как час назад во время игры, а какой-то беспомощной и от этого еще более милой.

— Ну, тогда могу предложить выпить кофе у меня. Да, у меня есть еще апельсины и соковыжималка, — с трудом сдерживаясь, заговорщицким тоном прошептал Андрей.

В комнате Горяева, сидя в уютном кресле у окна, Мира пила приготовленный им кофе, который все же предпочла апельсиновому соку.

Андрей, решив, что нарушений советов врача на сегодня уже достаточно, достал несколько некрупных апельсинов и с помощью простенькой механической соковыжималки сделал себе стакан сока. Затем он сел на край кровати, извинившись за отсутствие стульев.

Так они сидели, Мира пила кофе, Андрей сок, смотрели друг на друга и разговаривали. Пасмурная погода и дождь за окном действовали успокаивающе, создавая в комнате атмосферу уюта и тепла.

Говорили обо всем: о науке, о своих планах, об отношении к жизни. Когда разговор коснулся литературы, выяснилось, что обоим нравиться Хемингуэй, его идеи во многом отражали и их восприятие этого мира и людей в нем.

Вообще, Горяеву все больше казалось, что у них с Мирой очень много общего.

Гостья рассказывала о последней своей командировке. Тихий бархатный голос девушки буквально гипнотизировал Андрея наблюдавшего за движениями ее губ.

Ему очень хотелось поцеловать ее, сидящую сейчас у него в комнате в кресле напротив с большой кружкой кофе в руках, немного уже сонную и от этого казавшуюся какой-то невероятно нежной и хрупкой. Но он постеснялся, не был уверен, как она к этому отнесется.

Они расстались в начале четвертого. Завтра предстоял насыщенный день. Хотя Андрей и мог позволить себе встать попозже, Мира сказала, что должна к десяти утра поехать в лагерь.

Когда она ушла, Андрей принял душ и лег, но еще долго не мог уснуть. Сегодняшний вечер оставил у него немного странные ощущения. Это, конечно, касалось его спутницы. Его почему-то не отпускало ощущение, что в ней как будто было два человека. Один — тот, что провел с ним большую часть вечера, был с ним несколько минут назад в этой комнате, очень интересный и близкий ему. Но существовал и кто-то другой, почти не уловимый, чье присутствие едва приоткрылось во время игры — жесткий и холодный. И не то чтобы это отталкивало или напрягало, скорее даже наоборот — порождало в нем еще больший к ней интерес.

«А что она обо мне думает, как меня воспринимает? — думал он, лежа в кровати. Тело интуитивно искало удобное положение для сна. — Мог ли я заинтересовать ее как мужчина, или только как собеседник, что-то вроде друга…»

Он проснулся в хорошем настроении, чуть опередив будильник, чья песня должна была прозвучать в одиннадцать пятнадцать.

Несмотря на то, что спать ему в итоге выпало не так уж и много, Андрей чувствовал себя прекрасно. Ему хотелось работать, ощущать жизнь, действовать!

Наскоро умывшись и позавтракав, ровно в двенадцать он был в лаборатории. Сегодня предстоял важный день. Несмотря на бурный вчерашний вечер, все специалисты и руководители подразделений (даже замеченные в более чем бурных возлияниях) были на своих местах вовремя. Казалось, все сейчас были буквально воодушевлены своей работой, этим проектом, ощущением значимости происходящего…

Этот дух солидарности придавал Горяеву еще больше сил и уверенности в правильности выбранного им дела и пути. А вчерашняя разрядка была более чем необходимым моментом после и одновременно перед напряженной работой.

Все процессы подготовки шли пока достаточно беспроблемно и даже несколько быстрее, чем изначально предполагалось. Это не могло не радовать Андрея, который вместе со Штайнмайером, еще несколькими своими коллегами и группой из трех инженеров непосредственно участвовал в отладке программ блока управления системой.

Около пяти он позволил себе сделать небольшой перерыв и пойти пообедать в кафе, где еще вчера договорился встретиться в пять с Мирой. Кафе находилось в соседнем со столовой помещении и отличалось более комфортными интерьерами с уютными диванами, обслуживанием официантами и наличием алкоголя в меню.

По дороге Горяев подошел к нескольким примеченным им еще утром недавно распустившимся дриадам. Белые восмилепестковые цветки, казавшиеся неравномерно большими по сравнению со своими тоненькими стелющимися по земле стебельками, смотрелись очень трогательно в окружении этой суровой и на первый взгляд враждебной для них природы.

Андрей достал пластмассовую баночку, захваченную им из лаборатории, и поставил на землю рядом. Затем найденным там же в лаборатории одноразовым пластиковым ножом, попытался аккуратно вырезать кусочек грунта с корнями одного из цветков. Ему с трудом, но удалось сделать это, после чего он поместил все в баночку, которая стала, таким образом, своеобразным миниатюрным горшком для арктического цветка.

Проделав описанные операции, Горяев поспешил в кафе.

Когда он вошел в помещение со слегка приглушенным светом, то сразу же увидел сидящую за столиком у окна Миру.