— Зачем ты мне это рассказываешь? — глухо спросила Ная, кляня подведший голос.

— Дослушай до конца… Не знаю почему, но что-то пошло не так. Или я слишком держалась за образ Арки. Или Скорняк желал видеть вместо меня другую, но погружение превратилось в кошмар. Проводнику не удалось погрузить меня ниже третьего предела. Нить постоянно рвалась, я едва не потерялась, не осталась там навсегда. Все, что сохранилось в памяти от погружения — боль, тьма и дикий ужас. Поняв, что ничего не получится, привратник выдернул меня назад. Это было унизительно, в пору провалиться сквозь землю от позора. Так подвести клан! Предать Арки. Я разрыдалась, как деревенская дуреха. Думала, Скорняк придет в ярость, наорет. А у него самого в глазах — мука. Сунул мне одежду, отвернулся спиной, чтобы не смущать. А потом сказал, что я должна не рыдать, а радоваться неудавшемуся погружению, потому что не потеряла счастье любить и не бояться убить любимого человека близостью. Еще добавил, что больше всего желал бы, чтобы на моем месте оказалась другая. Он все время повторял ее имя, пока погружал меня.

— Талкара, — произнесла с мрачной уверенностью Ная.

— Нет. Он говорил другое имя.

— Талея?

Сая покачала головой.

— Он называл меня твоим именем, Ная.

Колдунья медленно поднялась, направилась к выходу.

— Ничего не скажешь? — спросила вслед Мышка.

— Нечего говорить. Между нами ничего нет. Не может быть. Меня Незыблемая не отпустила, как тебя, — Ная задержалась на миг, оглянулась на девушку. — А вы с Арки берегите свою любовь. Скорняк прав: это счастье дорогого стоит.

В доме шло бурное обсуждение плана — прятаться в халупе или пытаться вырваться из города. Что один, что другой вариант имели слабые стороны и не давали уверенности в спасении. В итоге решили выбираться по одному. Меньше привлекут внимания. Исключением стали только Мышка и Арки. Они пойдут вдвоем. Сая нынче не боец. Камень не поднимет. Хотя все надеялись, что до схватки дело не дойдет.

Первой ушла Кайтур. Затем Сая с Арки. Ная стояла у окна, прислушивалась. Тихо. Даже собаки не гавкают.

— Твоя очередь, — повернулась девушка к Тэзиру, сидевшему с понурым видом. Темнота в доме не давала разглядеть лица парня, только колдунье не нужно света, чтобы понять его терзания. Обряд. Мать твою… Какой горный дух надоумил их совершить его? Все чувства и поступки как на ладони. Нет, тайное порой должно оставаться тайным, чтобы не переживать потом не только о совершенном, но и от мысли, что содеянное — не секрет и для другого человека. Ная закрепила надежнее кинжалы, сдернула плащ с окна.

— Я пойду последним, — произнес балагур.

— Тогда — прощай, — она направилась к двери. Парень вдруг встрепенулся, ожил, очутился рядом, придавил ладонью дверь.

— Пообещай, что выберешься живой. Чтобы ни случилось, выживешь.

— Я не могу этого обещать, потому что не знаю, что нас ждет, но постараюсь уцелеть. Ты тоже постараешься. Понял?

Тэзир запахнул на ней плотнее плащ.

— Удачи.

Укутанные сумраком улицы точно вымерли. Но кажущаяся тишина была обманчива. Если приглядеться и прислушаться, то можно обнаружить, что эта часть города не настолько тиха и безлюдна. Своя жизнь бурлила здесь с приближением ночи. Время от времени в проулках мелькали какие-то личности, мало напоминающие стражу. Доносились далекие звуки разудалой песни. Слышался шум веселящихся людей в трактире. Ная благоразумно обходила и людные места, и не внушающие доверия глухие закоулки. Сначала направилась к порту, надеясь найти там припозднившегося рыбака, который перевезет ее в пригород к Хостену. Но Дарующие предвидели вариант побега по реке и позаботились, чтобы ни одной лодки не оказалось на берегу, взамен заполнив его вооруженными караулами.

Девушка повернула обратно. Надо спешить. Скоро закроют ворота, и тогда придется ночь провести в городе.

Или колдунье везло, или умение двигаться неслышно помогло выбраться из трущоб в более благопристойный район, избегая неприятных встреч. Крепенькие дома с ухоженными двориками, маленькие магазинчики, уютный сквер и небольшой фонтан говорили о том, что проживают здесь не бедняки. Оттого, сидевший возле скульптуры какого-то воина слепой путник в запыленном плаще, казался тут совершенно неуместным. Но он продолжал сидеть и что-то бубнить под нос. Посох с оголовьем в форме неизвестного зверя лежал рядом. Ная огляделась. Людей по близости не было, но чужие глаза могли наблюдать за улицей из окон и палисадов. Она равнодушно прошла мимо слепца, но тот вдруг окликнул ее.

— Добрая госпожа, подай на пропитание.

Что он делает? Сказано же, забыть, что они знакомы! А если ему нужно передать важные сведения о друзьях? Ная вернулась, покопавшись в кармане, бросила в руку слепцу маленькую еловую шишечку — по дороге в Лот подобрала в лесу. В темноте вряд ли кто разглядит, чем одарила.

— Благодарствую, — поклонился Витог, припрятав шишку. Понизив голос, прошипел: — Вы что устроили? Гарнизон поднят по тревоге, Дарующие по улицам рыскают, любого подозрительного в казематы волокут. На воротах стражу усилили! Выбирайтесь скорее из города.

— Это и стараемся сделать.

— Да осветится твой путь добром, милая женщина, — начертал слепец в воздухе выдуманный знак. Не двигая губами, добавил: — Попробуй через восточные ворота. На них вроде Дарующего нет.

— И тебе сытых дней, человече, — пожелала громко Ная, после чего заспешила вверх по улице.

На перекрестке свернула направо, прошла мимо хлебной лавки… И едва сдержалась, чтобы не броситься назад — навстречу из переулка вынырнул отряд стражи. Четверо солдат, офицер и странный тип в сером одеянии. Не Дарующий — это колдунья определила сразу, силой мужчина не владел, зато прозрачный шар, в который он пялился, не отрываясь, вызывал неосознанную тревогу. Так и жгло ладони желание хрястнуть шарик об мостовую, чтобы на мелкие осколки разлетелся. Явно, не ради забавы прихватил!

Ная замедлила шаг, накинула на голову упавший капюшон. Положив под плащом ладони на рукояти кинжалов, пошла навстречу страже. Рвани она обратно за угол, это вызвало бы подозрение. Сдерживая колотящееся сердце, девушка поравнялась с караулом. По позвоночнику скатилась струйка пота, когда любопытные взоры мужчин пробежались по ней. Но вот патруль остался за спиной. Один шаг, два, три. Она облегченно выдохнула. И тут ее окликнул мужской голос.

— Госпожа, постойте.

Колдунья сделала вид, что не расслышала, продолжая идти тем же неторопливым шагом, хотя подмывало броситься во весь опор прочь.

— Госпожа, я к вам обращаюсь, остановитесь, — прозвучал громче приказ.

Ная медленно обернулась, улыбнулась приближающемуся офицеру.

— Простите, я задумалась. Не услышала.

— Что вы делаете так поздно одна на улице? — офицер был симпатичный. Улыбчивые глаза, каштановые волосы, родинка на щеке. За кажущейся строгостью скрывался обычный интерес к хорошенькой девушке. И Ная расслабилась.

— От подруги возвращаюсь, засиделась в гостях, теперь спешу домой, а то батюшка заругает. А что случилось? Почему так много патрулей? — неподдельная тревога в голосе довершила образ глуповатой напуганной девицы.

— В городе неспокойно. И будет лучше, если вы побыстрее очутитесь дома под защитой отца. Позвольте, я отправлю проводить вас одного из моих людей? Где вы живете?

— Мы снимаем комнату в «Золотом фазане», — вспомнилось вовремя колдунье название гостиницы, мимо которой они с друзьями проходили утром.

— Но это совсем в другой стороне. Как вы забрели сюда?

Ничего не оставалось, как изобразить удивление.

— Какая я рассеянная! Наверное, свернула в потемках не туда. Это просто счастье, что вы повстречались мне, — новая улыбка с оттенком благодарности окончательно околдовала офицера. Но не мужчину в сером одеянии.

Его манипуляции с шаром все меньше нравились ей. В свете факелов было видно, как серебристые пылинки, метавшиеся хаотично, вдруг закружились водоворотом и выстроились в форме стрелы. Мужчина в изумлении уставился на шар, щелкнул по нему пальцем, но пылинки продолжали держаться в прежнем рисунке. Глаза незнакомца расширились, пальцы рванули нервно ворот камзола. Переполошенный взгляд пробежался по улице, но, кроме весело щебетавшей с офицером юной девушки, никого другого по близости не было.