— Конечно, не боги привели меня… Делать им нечего, как тащить за ручку в такую даль мальчишку-калеку! Роднари! Ваши предки сами управляли своей судьбой, а не ждали милости свыше. Потому племя роднари и считалось великим. Даже если огонь когда-то зажгли сами боги, то поддерживать его выпало вам. Какая разница, чьей рукой он разожжен? Огню плевать. Главное — не жить во мраке… — ответил Ард. — Так было завещано вашими предками. Я прочитал это в письменах Тхалуга.

Наместник угрожающе шагнул к ступеням, но его на полпути встретил Херидан. На клинке играли отсветы священного огня. Горец наставил острие в грудь лжецу.

— Еще шаг — выпотрошу.

Кто-то из первого народа побежал за копьями, кто-то, все еще не веря словам чужеземца, подхватывал камни, намереваясь забить ими людей, принесших перемены.

— Опустите оружие! — Ард в примирительном жесте вытянул руки в сторону возбужденной толпы. — Не нужно крови. Просто послушайте. Вы сотни лет ждете невесть кого. Ждете, что кто-нибудь появится и даст вам свет. Зажжет огонь. Я сделал и то, и другое! Где же все это время бродят ваши боги? Почему они бросили вас? За какие провинности? А чей ты наместник? Уж не лжец ли ты сам? В письменах Тхалуга нет ни слова о богах и их воле! Роднари — свободный народ и всегда был таким. Самый первый из народов! Зачем вам поводыри, если в вашей крови есть сила? Сила создавать языки, открывать новые земли, строить дворцы и города?!

— Не святотатствуй, — наместник свирепел. — Ты ответишь за ложь. Прямо сейчас — и по обычаю первого народа.

Ард знал, о чем тот говорил.

— Хорошо. Мне нечего бояться.

Место испытания находилось довольно далеко от города. У русла пересохшей реки, на равнине, усыпанной осколками скал и валунами самых разных размеров и форм, созданных ветром, дождем и метелями.

Четыре изогнутые колонны, не соприкасаясь вершинами, обступали зависшую между ними глыбу базальта. Серую, старую, испещренную трещинами. Тень под ней была густой, а почва — вся в ямах и вздыбленных пластах земли. Камень сам по себе держался в воздухе. Это пугало.

— Сейчас проверим, на чьей стороне правда. Становись в круг, — сухо велел наместник, когда большая часть первого народа собралась у колонн.

Ландмир вырос на пути. Глаза оставались холодными и спокойными, но лоб лоснился от пота, несмотря на холодный ветер.

— Про это ты мне не рассказывал, сын.

— Извини. Боялся, что не согласишься, если расскажу.

— И не согласился бы! Но раз уж начал — доводи до конца.

— Поверь, папа, я знаю, что де…

— Нисколько не сомневаюсь, — он положил ладони на плечи мальчишке. — Ты же мой сын.

Вера отца стала лучшей поддержкой. Ард с помощью жены встал под камнем. Старуха роднари подала два костыля, чтобы опереться. Стоять долго не придется. Пару мгновений выдержит. Глыба умудрялась давить даже с такой высоты. Находясь под громадиной, неведомой силой удерживаемой в воздухе, поневоле начинаешь ощущать неизбежность смерти.

Люди смолкли в ожидании воли Тени Правды. Некоторые с жалостью покачивали головами, посматривая на юного зятя Гутлака.

— Я останусь с тобой, — проговорил Безымянная, заглянув мужу в глаза.

— Зачем? Чтобы обоих в лепешку раздавило, если что-то пойдет не так?

— Отцу ты говорил, что такого не случится. Иначе он бы тебя не отпустил сюда!

— Отцу я врал. Иначе он бы меня не отпустил сюда. Уходи. Не искушай старого мерзавца.

Загорелись первые факелы. Роднари выстроились полукругом, чтобы засвидетельствовать правосудие.

«Я готов! Готов!» — твердил про себя юноша.

Он зажмурился. Задержал воздух. Ногти впились в ладони.

— Итак, чужеземец, повтори обвинения! — прогрохотал наместник.

Арду пришлось напрячь память, чтобы ничего не перепутать, не сбиться, не запнуться.

— Обвиняю тебя, Шен'Улатара, в предательстве первого народа, — было приятно видеть, как изменился в лице наместник, услыхав свое настоящее имя. — Ты — некогда бывший зодчим племени роднари, выстроивший сам Файхалтар. Ты — защищавший поначалу первый народ от каменных гигантов. Ты — презревши потом заветы и уклады отцов Ваярии. Ты — дурачивший и использовавший людей. Мои слова — меч.

— Да простит тебя смерть, смыв кровью ложь твоих слов! — вскрикнул наместник, хлопнув в ладоши.

Полувздох-полувскрик одновременно вырвался из множества глоток в ожидании падения глыбы и грохота. Некоторые зажмурились, боясь увидеть жуткие следы возмездия.

Но ничего не произошло. Камень не упал, продолжая висеть в воздухе между колоннами. Наместник был бледен, зол и растерян.

Послышался уже знакомый птичий крик.

Ард вскинул голову к небу. Филин.

— Моя правда доказана, — обратился юноша к наместнику. — Может, проверим теперь твою?

— Тах-ше эл'и! — сплюнул зло тот.

— Как знаешь.

Ард шагнул из арки. Ноги не держали, боль в мышцах затмила сознание, затрещали связки. Но он шагнул.

Еще раз. И еще.

На большее сил не хватило. Ноги подогнулись, и он свалился, ободрав ладони и лицо.

Сзади загрохотало. Глыба с треском обрушилась на землю — в сотый или тысячный раз за историю Файхалтара? — и рассыпалась под своей тяжестью. Под тяжестью лжи.

Юноша приподнялся на локте и посмотрел в лицо Шен'Улатара.

— Тхалуг знал многое. Надо было тебе сжечь его записи, а не прятать так глупо.

Наместник схватил камень и рванулся к мальчишке, но упал, сбитый с ног Гултаком.

— Не смей поднимать на него руку! — прорычал вождь. — Ты жил среди нас сотни лет и все это время лгал! Пользовался уважением! Но падал, падал все ниже. И мы шли вслед за тобой, как стадо тупых свиней. Время платить…

— Погоди! — воскликнул Ард, но опоздал.

Копье вошло наместнику в грудину. Он дернулся, закричал, ногти заскребли промерзшую землю. В свете факелов лицо выглядело жутким, пена пузырилась на губах.

Гултак провернул древко. Выдернул оружие из поверженного врага и отбросил в сторону. Из раны хлынула густая зеленая кровь. Наместник скорчился и замер.

Ард вздрогнул. По коже побежали мурашки. Многие роднари попадали на землю. Их рвало и трясло. Айла завалилась на руки Ландмиру, словно у нее из-под ног вышибли опору.

— Что такое? — недоуменно пробормотал, кривясь от спазмов в горле, Пард.

— Сила… из него вырвалась какая-то сила… — с трудом разлепив губы, ответил юноша.

Вместо обещанных комнат в трактире их расквартировали в гарнизонных бараках, выстроенных на склоне холма.

Вернувшись из бани, Ильгар наскоро перекусил сухарями, сыром и солониной. Проверил, как устроились его парни, и вышел проветриться. В казарме из-за жары стояла невыносимая духота. У подножия же холма было прохладно, темно и не пыльно. Гарнизонные солдаты сколотили там деревянный павильон, посадили вьюн, создав нехитрый уют. В увитой зеленью беседке отдыхал Барталин. Ветеран призывно махнул рукой и приподнял над круглой столешницей штоф.

— Составишь компанию старику?

Какое-то время они в молчании пили вино, наслаждаясь тишиной подкрадывающейся ночи. Так приятно после грохота раскаленного города окунуться в благостную тень…

Ильгар глянул поверх кружки на Барталина.

— Большой опыт, голова на плечах, доказал верность Армии! По-моему, трижды предлагали возглавить десяток, но ты всякий раз отказывался. Почему?

— Больше, — усмехнулся Дядька. — Раз восемь. Если ничего не путаю. Первый раз — когда был немногим старше тебя.

В зарослях вьюна застрекотали цикады. Небо над зеленым куполом беседки мерцало звездами, луна походила на ломоть желтого сыра.

— Командовать другими — не для меня. Вот помочь, подсказать — куда ни шло. Да и при деле я. Молодежь тоже кто-то должен наставлять.

— Брешешь, пень старый! — хмыкнул Ильгар. — Ответственности боишься?

— Не боюсь, а избегаю. Это разные вещи… Не люблю офицеров, не люблю командиров.