— Что там у вас? — спросил интендант, не без удовольствия оглядывая свои подземные владения.

— Вот перечень всего необходимого, — протянул пергамент Ильгар.

Файвель пробежался глазами по буквам. Хмыкнул.

— Зачем вам столько топоров?

— Почем мне знать. Написано — значит, нужно. Перечень составлен со слов следопытов.

— О, тогда вопрос снят, они свое дело знают… Ну-с, что у нас дальше? Стрелы, колчаны, четырнадцать мотков тетивы. К ним — жир, масло и воск, — интендант с хрустом почесал щетину на подбородке. — Чехлов нет, обойдетесь просмоленным полотном… Кожаные плащи? Этого добра полно! Пыль только из них вытрясите.

Назад они отправились, сгибаясь под тяжестью тюков. Но Ильгар остался доволен — снарядились хорошо! В лесу тяжело придется, а в болотах — и того хуже…

Следующим утром отряд вышел из города. Тихо, незаметно, когда Сайнария не пробудилась ото сна. Небо еще хранило блеклые ночные тона, и на нем слабо-слабо мерцала Летняя Звезда. Вокруг нее было пусто.

Знак. Это знак.

Ильгар остановился возле караулки, пропуская своих бойцов вперед. За солдатами двигались жрецы. Трое мужчин и женщина. Они по-прежнему носили рубища и шли босиком: наденут белоснежные одежды лишь после того, как нальется полная луна, а затем истает до крохотного месяца. Дальше следовала самая странная пара в их отряде — Альстед и Ромар. Дарующий и его чернокожий защитник, вооруженный мечом на длинной деревянной рукояти. Замыкали шествие хмурые, молчаливые и дикие с виду следопыты.

Десятник дождался, пока отряд отойдет подальше. Снял с пояса меч. Вынул из кармана пахнущую розовым маслом перчатку. Затем повернулся и посмотрел на караульного. То был совсем молодой воин. На щеке бугрился рубец, до конца так и не залеченный жрецами. Взгляд немного мутный, в нем таилась неведомая тоска.

— Ты участвовал в битве позавчера? — спросил у караульного Ильгар.

Тот недоуменно покосился на десятника.

— Да, конечно, — прошепелявил он. У парня оказались выбиты зубы. — Мы провели в город десятка два горожан, а потом защищали вторую сторожевую вышку. Меня ранили… больше ничего не помню.

Ильгар посмотрел на одинокую звезду. Она отдалялась, теряла яркость. Наконец, словно подмигнув ему напоследок, погасла.

— Вот, — десятник протянул ошеломленному парню меч. — Ты его заслужил.

— Но…

— Держи! И помни: если воин дарит тебе меч — то считает, что ты превосходишь его своей честью.

Десятник быстро зашагал прочь.

— Я запомню! И не посрамлю твоего клинка! — крикнул ему вслед парень, все еще не веря своему счастью.

Ильгар услышал, но даже не оглянулся. На ходу сложил перчатку и сунул в карман.

Он знал, что следующей ночью Летняя Звезда загорится вновь, и поклялся себе, что когда-нибудь обязательно посмотрит на ее отражение в черийской стали. Но тогда будет по-настоящему достоин своего меча.

— Следующий.

Тэзир подмигнул стоявшей за ним Нае и нырнул в темноту лаза. Рука Призванного легла на плечо девушке, приказывая ждать. В пещере уже скрылись Алишта, Кайтур и Витог. Скоро ее черед. Сердце стучало в такт уходившим мгновениям. Проклятое ожидание. От него делалось только тревожнее. Спуск в мир мертвых без присмотра наставников… Это не привычный обход границы с двумя опытными привратниками. Ученикам предстояло перешагнуть грань, отыскать предназначенный каждому из них Незыблемой дирк, получив вместе с ним и новое имя, и вернуться обратно, пока не погаснет свеча. Ее свет и кровавая вязь заклинаний, нанесенная на покрытую пеплом кожу, станут им единственной защитой там от беспокойных душ.

Над каждым учеником трудились два наставника. Один втирал пепел, пока он не ложился ровным слоем, второй наносил знаки. Кагар-Радшу вышагивал мимо будущих Привратников, заложив руки за спину, объяснял суть испытания и требовал снова и снова повторять, как нужно вести себя за гранью.

Язык устал твердить одно и то же, а три основных правила врезались в память Наи лучше собственного имени. Слова вылетали уже бездумно, сливаясь с хором голосов других учеников.

— Первое: следить за свечой и не дать ей погаснуть. Иначе тени растерзают плоть нерасторопного гостя, а его дух превратится в бессмертного мытаря, что веками будет слоняться по миру Незыблемой. Второе: не идти на голоса мертвых, не слушать их, не отвечать. Третье: следовать только своей цели, не поддаваясь чувствам. Именно они главные враги привратника за гранью.

Наставники закончили с нанесением рисунков к полуночи. Семерка учеников выглядела пугающе. В другой ситуации похихикали бы над своим жутким видом, но сейчас на веселье не тянуло никого. Тысяча триста восемьдесят семь — таково число погибших Привратников, не вернувшихся с той стороны границы. Об этом следовало помнить.

— Следующий, — ладонь Кагар-Радшу легонько подтолкнула Наю.

Девушка направилась к лазу.

Гроздья соляных кристаллов тускло освещали покрытые серебристой изморозью свод и стены пещеры. Шероховатый пол уходил под небольшим наклоном вниз, исчезая в темноте. Ледяные иглы воздуха беспрепятственно впивались в тело, заставляли съеживаться и задерживать дыхание. Едва достигавшая колен и не имевшая рукавов кожаная туника служила слабой защитой от холода. Сейчас бы плащ на меховом подбое, но наставники намерено исключили его из одеяния учеников. Чем сложнее условия испытания, тем достойнее победа.

Незыблемая их побери, эти правила!

Вязкая, глушившая шаги тишина в подземелье действовала угнетающе. Было в ней что-то затаившееся, следившее за тобой невидимым взором. Такое же ощущение одолевало и на озере Спящих, когда безмолвие вроде бы мертвого, заброшенного места на самом деле оказалось слишком живо.

За семь лет пребывания в Предрассветных снегах, девушка облазила все близлежащие горы, но об этой загадочной пещере узнала лишь сегодня, когда колдуны сняли морок, открыв взорам уходящий вглубь скалы черный зев туннеля. Вход в пещеру распечатывали раз в десять лет, только во время испытаний. Войти в заповедный чертог можно было лишь единожды. При повторной попытке человек замертво падал на пороге, истлевая прямо на глазах.

Ная спускалась все глубже. Туннель становился тесным, ощерившийся сталактитами потолок — слишком низким. На стенах заблестели капельки воды. Руку оттягивала черная свеча в тяжелом костяном подсвечнике. Но время зажечь ее еще не наступило.

Пол внезапно перешел в лестницу.

Двадцать ступеней, растворяющиеся во мраке.

Двадцать шагов к тайне и званию Привратника Смерти.

Рука заскользила по стене для уверенности и опоры. Ноги ступали осторожно, не спеша. Ступени — щербатые, узкие, места хватало только спускаться на носочках. Запросто оступиться и слететь вниз, в неизвестность. «Первая, вторая, третья…» — мысленно шел в голове отсчет. На последней, двадцатой, нога шагнула в ледяную воду. От неожиданности Ная дернулась, едва не выронила бесценный подсвечник. Пещера оказалась подтоплена. Но пугали не холод и вода, а то, что могло скрываться в темноте.

Теперь мягко, крадучись, вперед, аккуратно делая каждый шаг, чтобы создавать поменьше шума и не нарушить покой неведомых обитателей. Еле слышный всплеск и прикосновение к коже заставили учащенно забиться сердце, замереть, вглядываясь в потревоженную легкой зыбью поверхность. Никакого движения. Померещилось? Возможно. Слишком велико напряжение. Спокойнее. Вдох-выдох. Четверо учеников уже прошли здесь, пройдет и она.

В дальнем углу зияла черная, словно выплавленная в камне, дыра. Воздух со свистом втягивался внутрь, создавая ощущение бездны за краем. По сути, так и было.

Там начиналась граница смерти. Место, где мир живых соприкасался с безмолвным королевством Незыблемой.

Фитилек свечи начал тлеть. Сам по себе. И вскоре вспыхнул зеленым огоньком.

Ная крепче сжала подсвечник, переступила порог навстречу черноте. Смех, слезы, боль, истома…Чувства обрушились разом, раздирая на части, бросая то в жар, то в холодный пот. Будто кулаком под дых врезали. Девушка привалилась к стене, приходя в себя от внезапно налетевшего состояния дурноты. «Когда слаб против чужой силы, поступи мудрее — не препятствуй, подстройся под нее, впусти в себя, став с ней однородным потоком». Все-таки не зря Кагар-Радшу считают мудрецом. Дыхание сразу выровнялось, исчезло ощущение остановившегося сердца. Перед глазами перестали плясать красные пятна.