Но окна двухэтажного особняка закрывали глухие ставни, двери оказались запертыми, а у замолкшего фонтана дремал седобородый ветеран с копьем в руках. Десятник прошел мимо него так тихо, что тот даже не проснулся.

Дом был пустым. «Уехали…»

Ильгар вернулся в бараки.

Нападение иарматов перевернуло планы совета Дарующих с ног на голову. Если раньше десяток должен был слиться с сотней капитана Ургала и выдвигаться к Плачущим Топям, чтобы ударить там по поселениям язычников, то теперь все сводилось к разведывательной экспедиции.

Ильгар вышел с закрытого заседания в легком недоумении. Судьба его десятка оказалась решена военным преатором и тремя Дарующими. Еще присутствовал на совете старший следопыт, облаченный в запыленную грубошерстную одежду, молчаливый и безучастный ко всему происходящему.

Аларий высказывался, чтобы поход к топям отложили. Напирал на то, что городу в любой момент может понадобиться каждый воин, а отсылать из Сайнарии лишние копья недальновидно и глупо. Но Дарующие — среди которых оказался Ракавир — в один голос твердили, что ничего страшного не произойдет, если гарнизон потеряет десяток из резерва и троих следопытов. Время, говорили они, дороже всего. Боги начинают понимать, что поодиночке Сеятель сметет их к концу этого десятилетия, потому объединяют силы, собирают свои отряды и становятся по-настоящему грозными противниками. А в топях и прилегающих к ним горах гнездятся многие культы, поклоняющиеся черным божествам. «О них ничего неизвестно даже Мудрейшему, — утверждал один из Дарующих. — Прячутся в чащобах, самых гиблых местах на болотах и горных пещерах. Их слуги приносят кровавые жертвы…»

Преатор не нашел доводов, чтобы разубедить их. В конце концов, согласился, заверил печатью распоряжение об отправке и вручил его Ильгару со словами: «Будь стойким». Следопыт только и дожидался разрешения убраться подальше от прокаленной солнцем груды камней, гордо именующейся местными цитаделью, и выскользнул из крохотного зала раньше, чем кто-либо успел встать.

Ильгар стоял на ступенях, сжимая в руках перчатку из тонкой кожи. От нее пахло розовым маслом, а между большим и указательным пальцем была вышита буква «Р». Эту вещь отдал ему Ракавир. Сунул в карман, скупо сказал:

— Вот. Дочь просила передать на память.

— Рика получит ее обратно, когда вернусь.

— Если вернешься.

Перчатка напоминала о чудесном и безмятежном дне. О Рике. О новой палитре чувств. Но, как и у меча, подаренного тем же Ракавиром, у перчатки имелось иное значение. Другой оттенок. Вещь как бы говорила — забудь, отринь, оставь пустые грезы! Жизнь не стоит на месте, а красивые девушки из влиятельных семей редко выходят замуж по любви…

Десятник покачал головой. Меч и перчатка. Две вещи, но, сколько в них противоречивого смысла!

После обеда Ильгар взял шест и отправился во двор для тренировок. Там было пусто — гарнизонные солдаты отдыхали после утренних занятий, и весь двор находился в его распоряжении. Как всегда, тренировка с оружием, отзывавшаяся сладкой усталостью в мышцах, избавила от тревог и мрачных мыслей. С каждым ударом, поворотом, подскоком или кувырком! Взмах следовал за взмахом, чурбан гудел от ударов, из его «брони» летела солома. С десятника семь потов сошло. Он успокоился, лишь измочалив шест и превратив новенькое чучело в рухлядь. Инструктор Габб выбранит за порчу имущества, но это не важно…

Остужаясь, Ильгар из ведра окатил себя студеной колодезной водой. Растер разгоряченное тело полотном и ненадолго прилег в скудной тени зарослей шиповника. Мысли вернулись к Рике. Вспомнилась ее улыбка, беспокоящийся взгляд, когда он уходил. Если девушка не дождется его — это станет жестоким наказанием. А если мечта молодого жнеца исполнится — дорогой наградой, и никакие мечи не сравнятся с ней, не затмят.

Вечером десятник отправился в общину следопытов, прихватив с собой близнецов.

— Город и на тебя повлиял, Нур? — сказал Ильгар, глядя на преобразившегося солдата. — Без бороды и косм выглядишь почти как человек.

— Угу, — многозначительно ответил здоровяк. — Идем?

Оба брата были на редкость плохими собеседниками — лишнего слова клещами не вытянешь. Парни из десятка давно бросили безрезультатные попытки разговорить близнецов. Но Ильгар молчаливость недостатком не считал. К выпивке не притрагивались, в ссоры не лезли, любили тренироваться и читать. На его вкус — идеальные солдаты…

Решить дела с интендантом и следопытами следовало до захода солнца, пока троекратно не пробьет набат. Приходилось торопиться. Благо, город после нападения иарматов потерял свой главный недостаток — вечную толкотню, шум. Люди предпочитали оставаться дома, под защитой крепких каменных стен. Еще много недель пройдет прежде, чем горожане обретут былую уверенность и чувство безопасности…

Ильгар подошел с близнецами к приземистому каменному строению с покатой крышей и дубовой дверью, усиленной листовым железом. Поднялись по ступеням, Нур трижды постучал медной колотушкой.

На пороге возник мрачный коренастый мужчина в полотняной рубахе и штанах из мешковины. Глаза ярко-зеленые, как трава на лугу. Запястья обмотаны лозой, на шее висел длинный нож с костяной рукоятью и обточенным камнем в оголовье.

— По какому делу пожаловали? — мужчина запустил пальцы в спутанную бороду.

— Я Ильгар. Десятник. Ищу Колла-Перекати-поле.

— Считай, нашел. Чего надобно?

— Мы завтра выступаем из города, — сказал Ильгар. — Нужен перечень всего необходимого в лесах и на болотах.

— Гм… — нахмурился Колла. — У тебя выговор странный… сам-то из лесных, небось? Разве не знаешь, с чем на болота и в чащобы ходят?

— Не знаю. Потому и пришел.

Следопыт писать не умел и просто продиктовал все, что могло облегчить путь и защитить от непогоды, насекомых и прочих мелких неприятностей, в совокупности погубивших множество жизней. Десятник внимательно выслушал, записал на пергаменте. Поблагодарив, распрощался с Коллой и повел парней в цитадель.

Внутри склада трое солдат резались в карты, еще один — явно недовольный своим положением — внимательно наблюдал за гостями, положив ладонь на рукоять булавы. Сам интендант выглядел утомленным. Редкие седые волосы зачесаны назад, густая щетина на щеках и подбородке, синяки под глазами.

Помещение выглядело не лучше. На полу сор, крошки, повсюду грязные тарелки, кое-где — пустые глиняные бутыли из-под ягодных напитков и вина.

— Не обращайте внимания на бедлам, — сухо проговорил интендант. — И на меня — тоже. Оба моих помощника уехал на запад, в столицу, чтобы привести в город подводы с запасами. Я один кручусь… Меня зовут Файвель.

Он провел их по узкому коридору в крохотную и незаметную с улицы пристройку. Там спустились на один уровень под землю. Все здесь говорило о том, что катакомбы возвели язычники, и случилось это давным-давно.

Дальше Файвель прошел по широкому пандусу в арочный коридор. Дорогу дважды преграждали кованые решетки, возле которых дежурили солдаты.

— Я думал, все оружие в арсенале хранится, — заметил Ильгар, пока интендант отпирал один из трех замков.

— Хранилось раньше, — буркнул Файвель в ответ. — Разобрали все. Горожане как сговорились. Каждый хочет копье или лук. А некоторые даже кирасы выпрашивали… Преатор Аларий своим указом разрешил мужчинам вооружаться. Под подпись. Потом, когда город в безопасности будет, все вернут. Один хрен пользоваться никто умеет! Так что пришлось подземное хранилище временно открыть. Солдаты после ночной смены выдрыхнутся, заставлю кое-что в арсенал перетащить. Нечего здесь шастать кому попало…

Стены в коридоре были выложены тесаными глыбами, под ногами, на утоптанной земле лежала прелая солома. Там царила влага, даже камень кое-где позеленел и покрылся плесенью. Но в самом хранилище оказалось поразительно сухо, даже жарковато. Повсюду оружие, завернутое в просмоленное полотно, спрятанное под выделанными шкурами и мехом или плотными рядами выставленное в старых бочках и на стеллажах. Густо пахло маслом и жиром. На деревянных подпорках чадили светильники, заливая все вокруг ярким светом.