Тию за прошедшие годы он, как ни странно, вспоминал довольно часто. С досадой и неловкостью — первую часть знакомства, и с большим удовольствием — вторую, особенно то, что было там, на скальном карнизе, гм… Он пытался представить себе, какой она стала, даже иногда мысленно, в воображении, разговаривал с ней. Он испытал тогда настоящий шок, обнаружив в двенадцатилетней девчонке, в «удачном экземпляре» — личность, способную прощать и сочувствовать. И только на этот шок он и может списать это безумие: предложение совместного полёта. Он и раньше переносил разумных, но при этом не поддерживал с ними контакта, как-то было ни к чему. А с ней контакт возник, будто сам собой, и настолько сильны были её восхищение и азарт, настолько остро и правильно чувствовала она и полёт, и его самого, что у него окончательно снесло крышу, и он показал ей брачный танец. Тот самый, «Когда двое становятся одним». Надо же, как неуклюже это звучит на её языке. Но сути не меняет. Они стали «одним», вот за это он теперь и расплачивается.
И расплачиваться надо быстро, иначе будет поздно. Значит — портал. А он ещё ни разу не пробовал открывать портал на другой материк. Эх, нет хуже — делать что-то в первый раз из-за срочной необходимости! Обязательно чушь получится! Блин, блин, блин, драный гоблин! Маяк — фигня, вот её память, в камне, лучшей привязки и быть не может. Вектор — вот он, прекрасно чувствуется. И что мы видим? Это портал? Ри с большим недоверием рассматривал дыру в земле, разверзшуюся у его ног. Портал получился крохотным, в него с трудом можно было просунуть либо руку, либо голову, плечи уже не пролезли бы. А ещё в нём светилось небо. Небо под ногами. Только где-то далеко внизу сквозь дымное марево виднелись перевёрнутые, как бы растущие вниз, обгорелые ветви какого-то дерева. И что с этим делать? Из портала тянуло кислой гарью, палёным мясом, а энергию он жрал с неимоверной скоростью, Ри прямо чувствовал, как она утекает в никуда. Ну ладно, рискнём. Ри решительно встал на четвереньки и сунул голову в дыру. Вестибулярный аппарат взвыл и отказался работать. Дезориентация была полной. Тело утверждало, что хозяин стоит, опустив голову ниже уровня земли, а голова чувствовала, что она, наоборот, торчит ИЗ земли, а тело, видимо, осталось без опоры и сейчас упадёт. Естественно, Ри судорожно, совершенно рефлекторно вцепился в края портала и, естественно, тут же и получил всё, что за такую глупость причитается: кто же в здравом уме такое делает? Одно дело — за внутренний край рукавом задеть, а схватиться, да с полной охотой, да голой ладонью — законы физики, они и в магии законы физики. Заряд оказался таким «бодрящим» — аж искры из глаз, в буквальном смысле! И с волос, и сами волосы дыбом встали. Ри испытал настоятельную потребность высказать всё, что он думает, что и проделал, сидя рядом с порталом, тряся головой и рассыпая искры. И на дракхе высказал, и по-эльфийски, и на древнем таинственном языке жестов, которого никто не понимал, но все охотно пользовались. А толку? Но теперь он, хотя бы, знал, чего ожидать.
Он опять просунул голову в портал, и на этот раз понял, что смотрит не в ту сторону. Голова его торчала из склона невысокого бугорка, и с этой позиции он видел только небо, дым и опалённые ветки дерева. С макушки бугорка на лицо падал лёгкий рассыпающийся пепел. Он встал, обошёл портал и сунулся с другой стороны. Да! Вот теперь он видел! И стало сразу не до капризов вестибулярки, потому что прямо перед ним ничком лежала его Лиса-Мелисса и умирала у него на глазах. Половина головы, спина и руки до локтей представляли собой сплошную открытую рану. Плоть не запеклась, не покрылась пузырями — она просто испарилась под страшным жаром магического — в этом не было сомнений — удара огромной мощи. Кости лопаток казались обглоданными, неровными и неправильными, влажно поблёскивали обнаженные рёбра, было видно, как между ними, за позвоночником, под белёсой плёнкой плевры ходят лёгкие и бьётся сердце. Неровно, с перебоями — но ещё бьётся. Ри даже зубами заскрипел. Нет! Не хочу! А рукой не достать. Вроде близко — а не достать, только если кончиками пальцев. Да и действовать на ощупь в такой ситуации — просто идиотизм какой-то! Что же делать? Вот так торчать тут и смотреть, как она умирает? И тело подсказало ему решение. Голова поднялась на полупрозрачной студенистой шее, правая рука тоже стала голубым студенистым червяком и пролезла в портал, поддерживаемая левой, чтобы не цепляться за края. На конце сформировалась ладонь. Только не упустить сосредоточение, не упустить себя, не дать себе скатиться в полную бесформенность и бездумность! Иначе огромная амёба перетечёт в портал и просто сожрёт эту аппетитную биомассу… нет, нет, это не биомасса, это Тия, это его Лиса-Мелисса, не смей, не смей, скотина! Было неимоверно трудно одновременно поддерживать портал, удерживать своё тело в этом промежуточном состоянии и пытаться при этом нарастить плоть на уже агонизирующее тело. А наращивать надо было много, но не из чего. Если использовать её же тело — раны, конечно, закроются, но сама Тия будет обессилена и, конечно, погибнет здесь, потому что от слабости не сможет двигаться. Ри сделал всё, что было возможно: отключил ей нервные окончания, чтобы снять болевой шок, поставил фильтр на носоглотку, чтобы не задохнулась в дыму, восстановил кровеносную систему — так, как ему представлялось правильным. На восстановление мышц и кожного покрова материала явно не хватало, слишком много крови она потеряла, пока он разбирался со своей болью, порталом и взбесившимся чувством равновесия. Энергия утекала стремительно. Когда у него начало темнеть в глазах, он понял — не успевает. Долго думать было некогда. Он модифицировал свои зубы и прорезал ими свою студенистую «руку» у самой кисти. Полупрозрачная голубая кровь дракона потекла на раны, но растекалась неохотно, норовила собраться в лужицы. Он поспешно разравнивал её пальцами, разгонял, промазывал края ран, наращивал тонкие стяжки сухожилий — на полноценные мышцы его крови не хватило бы, а так она, хотя бы, сможет двигаться. Одновременно он грубо, по-хамски, вломился в её энергетику — извини, Тия, но некогда, некогда! — и не расчистил, а, скорее, прорубил два новых канала, чтобы организм её смог принять его кровь, чтобы не произошло мгновенного отторжения. Что-то шевельнулось под телом Лисы, что-то живое, что-то небольшое. Ребёнок? Да, но не человек — эльф, задыхается в дыму. Не понимая — зачем он это делает, Ри набросил дыхательный фильтр и на него. Потом, он обдумает это всё потом — что он делает, зачем, и почему именно так. Последним усилием, отдавая последние крохи энергии, он пролонгировал заклинание обезболивания и рывком выдернул себя из портала. Портал закрылся, Ри потерял сознание.
Когда он очнулся, была ночь. Сколько он так лежал — сутки, двое? По крыше тихо шелестел дождь. Ящерица, вынося стену, задела за стояк. Он покосился, кровля провисла, и Ри лежал теперь в солидной луже. И это было замечательно, это была хоть какая-то, но энергия! Боли не было. Это значит… Он напрягся, пытаясь уловить слабые сигналы жизни с той стороны, и осознал, насколько плохи его дела. Он был выкачан до донышка, так он никогда ещё не выкладывался! И подосадовал на самого себя. Ой, дурак! Ну ради кого, собственно? Подумаешь, девчонка какая-то, а ты теперь сдохнешь, тебе-то никто не поможет, нет тут никого. Всё пытаешься в собственных глазах быть честным-благородным? А кому оно нужно-то? Было бы перед кем выделываться — а то ведь перед самим собой! Ведь никто никогда не узнает, да и дела никому нет — хороший Пэр Ри, или плохой! Сказал бы себе раз и навсегда: я мерзавец — и как хорошо было бы жить! Удобно и необременительно. И даже делать ничего для такого реноме не надо — просто быть равнодушным, не обращать внимания… Как он и жил до встречи с Лисой-Мелиссой. Долго жил, почти три тысячи лет. Мерзавка Тия! Зацепила, выдернула из такого удобного состояния. Так хорошо, так просто было относиться ко всем, как к материалу для опытов, и спокойно заниматься этими своими опытами — без излишней жестокости, но и без сочувствия. А теперь он сдохнет. А истинной причиной его смерти будет желание выглядеть «хорошим» в собственных глазах. Только в собственных, потому что никто никогда об этом не узнает… Смешно! Он хрипло и слабо захихикал, до конца осознавая абсурдность своего поведения. Лежит этакий морализатор в луже и философствует о нравственности, Напоследок. Потому что, похоже, это всё. Скоро для него все вопросы останутся в прошлом, у трупов стремления к философии не наблюдается. Он проверил себя на магический потенциал. Да-а… Это даже не ноль, это минус. Обидно, что всё кончится вот так, ничем. Те два яйца в инкубаторе были очень многообещающими, его ДНК в них, похоже, прижилась, а теперь ему не удастся опробовать свою теорию на новорожденных ящерках. Инкубатор… Инкубатор? Инкубатор — это магия! К дроу в гору этих ящериц, я жить хочу!
