— Ребятки… — беззвучно прошептал он, — ребятки… — он тяжело оперся на ручку двери, она стала открываться внутрь, он невольно сделал шаг в комнату и опустился на колени, цепляясь двумя рукам за дверную ручку — ноги больше не держали…

Гром и Квали успели соскучиться, но ещё не начали подозревать, что их пронесли. Дверь по их сторону барьера вдруг открылась. Грузная фигура в сером балахоне шагнула в комнату и стала бессильно оседать на пол, намертво вцепившись в дверную ручку.

— Что за?.. — вампир вскочил, перегнулся через барьер, Квали и Гром метнулись к человеку, подхватили под руки и, развернув, усадили, прислонив спиной к двери. Свалился с головы капюшон. Совсем старый, морщинистый и седой человек, глаза закрыты, текут по щекам слёзы. Бормочет что-то:

— Ребятки… Простите меня, ребятки… Простите…

— Мастер Роган! Вам плохо? Зачем же вы вышли? Серп златой, святой и светлый! — вампир легко перемахнул барьер в упоре на руку, подскочил к старику, стал считать пульс на запястье.

— Роган? — вдруг сообразил Гром и пристально вгляделся в старика. И вдруг схватил его за плечи, затряс и заорал: — Роган! Роган, старый пень! Так ты не сдох? А мы думали — сдох! А ты не сдох! Квали, это Роган, десять дроу мне в подпол! Да мать Перелеска! Роган, зверюга! У! — он облапил его, притиснул, отстранился и опять затряс. Вампир вначале дёрнулся было на защиту подопечного, но быстро понял, что это радость встречи, а не попытка убийства, и только удивлённо наблюдал за этими манипуляциями.

Квали сел на пол и занялся истерикой.

— Хи-и, это наш бывший Безымянный, хи-и, — объяснил он вампиру. — Мы его, хи-и, восемь лет назад похоронили, хи-хи-и. Гром, перестань его трясти, у него что-нибудь отвалится, хи-и, хи-и. Я свихнусь с вами, хи-и… Или уже, хи-хи-хи-хи-хи! Кончай уже его по полу валять, давай на скамейку посадим.

— Позвольте, — вампир аккуратно отодвинул Квали, явно только на то и способного, что идиотски хихикать, сидя на полу. Они с Громом подхватили мага и устроили его на скамейке. Гром уселся рядом, поддерживая Рогана, чтобы он не упал.

— Он и есть тот, кого вы ждали? — поинтересовался вампир.

— Э-э-э… Видимо, да, — всхлипнул Квали.

— Но, похоже, помощь нужна сейчас самому Мастеру, — оценил ситуацию вампир. — Я бы не рекомендовал в таком состоянии…

— Нет-нет, — Роган открыл глаза. — Я… ничего… Я… Ребятки, это правда вы? — он, как слепой, бережно и осторожно провёл рукой по щеке Грома, будто боясь, что тот сейчас развеется в воздухе.

— Ну, так, видишь, какая штука… — всерьёз озадачился Гром, зачем-то поковырял в ухе, почесал кончик носа. — Да вроде да.

Роган закрыл лицо ладонями и закачался.

— А я был уверен, что всех вас убил, — глухо сказал он. — Был уверен — и не верил, не хотел. О-ох…

— А мы думали, что это ты — того… — кивнул Гром.

— Мы даже не искали тебя, — виновато сказал Квали. — Я видел пепел у стены, я думал, это ты…

— Это Найджел, — поморщился Роган. — Под рикошет попал. Если бы он меня не отвлёк, ничего бы и не было, я бы вас вытащил. Успел бы. Вот он точно — того.

— А и слава Жнецу, — пожал плечами Квали. — Проблема ходячая! Сам дурак! Сказано было дома сидеть — нет, опять полез! Подвиги ему!

— Райнэ, может, вы и мне что-нибудь скажете? — решил вмешаться вампир-администратор. — Мастер Роган? Как я понимаю, вы берёте этот заказ?

— Да, дружок, да, конечно, оформи на меня, — опомнился Роган. — А кто это там у вас? — наконец сообразил поинтересоваться он.

— Супри-из! — расплылся Гром в довольной улыбке.

— Лиса, Роган! — не хуже него просиял Квали.

— Жива?!!!

— И Птичка жива, Роган. Мы поженимся через год!

— Ступает Жнец Великий с серпом своим по полю своему. Несчётно на поле колосьев, но только зрелые снимает он с нивы, оставляя прочие до времени своего. И жатва его всегда из лучших, — зашептал Роган, беспрестанно осеняя себя серпом по двум сторонам лица, по щекам опять поползли слёзы.

— Слава Жнецу! — хором гаркнули остальные трое.

— Ребятки! — счастливо всхлипнул Роган. — Вы себе не представляете, что это для меня…

— Представляем-представляем! Мы Лису с Птичкой когда? Меньше недели назад нашли! Гром наткнулся, совершенно случайно! Слушай, давай уже пойдём отсюда! Я жрать хочу — не могу! Спокойно сядем, всё тебе расскажем. Тебе тут ещё что-нибудь надо? Ну и пошли. Только вот в одно место заскочу по дороге.

Дежурный маг был весьма доволен началом дежурства. Он любовно рассматривал небольшую монетку. На одной стороне Венец Жнеца Великого, на другой отпечаток лапы, похожей на кошачью. Не соврал на-райе, и зашёл, и накинул, да как накинул! Целую лапу! И даже предыдущий коготь не отобрал! Почаще бы заходил! На лапу можно месяца три ни хрена не делать, только пить, есть, да по девочкам гулять! И маг предался сладким грёзам.

Корчма опять была закрыта. Завсегдатаи подходили, видели табличку «Дни Осознания», и со вздохом разочарования отправлялись восвояси. Но эта не ушла. Она настойчиво заколотила в дверь, подёргала ручку звонка, опять застучала. Птичка выглянула в глазок, откинула засов.

— Здравствуй, Рола. Только тс-с-с! — прижала она палец к губам. — Мама ещё спит. Пойдём на кухню.

Ника выскочила из кухни, увидела Ролу, Птичка замахала на неё руками, погрозила пальцем. Девочка, улыбаясь, запрыгала на пороге, выплёскивая неизрасходованную на крик энергию, а как только дверь кухни была благополучно закрыта, заскакала вокруг Ролы:

— Ах, ты, болтушка-то! — засмеялась Рола и достала из принесённой корзинки пирожок: — На-ка вот, возьми-ка!

Ника ухватила пирог двумя руками, понюхала, зажмурившись, и забуксовала: что-то надо было ещё сделать… Она стрельнула глазами на Птичку и тут же вспомнила:

— Спаси-ибо! — и опять на Птичку «Всё?». Та кивнула одобрительно. Ника расцвела, забралась на табуретку и занялась лакомством, болтая ногами в такт жеванию.

— На здоровье, вот умница-то! — умилилась Рола и переключилась на Птичку: — Я-то забеспокоилась уж совсем! Райя-то говорила: на день закроемся, а уж четвёртый день-то пошёл! Думаю — случилось что?

— Да нет, Рола, ничего плохого не случилось, — улыбнулась Птичка. — Просватали меня, Рола! Через год замуж выйду!

— Ох! — схватилась Рола за щеки. — За этого? — мотнула она головой куда-то наверх.

— За этого! — кивнула Птичка.

— Хороший?

— Хороший! — засмеялась Птичка.

— Ой, он бедный, у крыльца-то лежа-ал! И в крови-то ве-есь! Поправился?

— Поправился! И родителей вчера приводил — официально руки моей просил. У мамы. Они та-ак хохотали в саду — я даже проснулась! Мама заглянула перед сном, а я и не сплю. Она мне всё и рассказала. А осенью мы с ним в Университет поступаем. На целителей учиться будем, оба. А из Руки он уйдёт. Так мама мне вчера и сказала: «Нефиг моей дочери нервы трепать!»

— Ох! А как же Ника-то без тебя будет-то?

— Мама сказала — будет няню нанимать.

— Ох, страсти-то! Кто ж с ней справится-то? Она ж только тебя да райю слушает-то!

— А тебя я тоже слушаю! — возмутилась Ника. — Ты хорошая потому что. И дядя Гром хороший. Он мне Зверя обещал. У него Зверь знакомый. Такая зверюшка. Я ему вчера наших зверюшек показала, ему понравилось! А он мне теперь свою покажет, да-а!

— Ох, на-адо же! — впечатлилась Рола.

— У нас всё хорошо, Рола, ты не беспокойся, — кивнула Птичка.

— Да и слава Жнецу, и пойду я тогда. Попозже зайду, с райей-то поговорить мне, всё одно, надобно. Закрой-ка за мной дверь-то!

Рола ушла. Птичка напоила Нику молоком — запить пирог, и они тоже ушли, на речку. Птичка прихватила с собой бутерброды, пару Ролиных пирожков и кувшин компота, и к обеденному времени девочки домой не пришли. А Лиса спала, поэтому Лягушонку никто не открыл, сколько он ни стучался. Он отнёсся к этому философски и махнул через забор. Ну да, он забыл, что не настолько ловок, как прежде, да, зацепился штанами и брякнулся враскат — но ведь ничего же не сломал? Он летел к своему счастью, он твёрдо знал, что счастье его ждёт. А если и извалялся в чём-то по дороге к счастью своему — не так уж это и важно, не правда ли? На то оно и счастье!