– Вся ваша электроника приказала долго жить. Коммуникационные устройства, камеры, все. Черный ящик уцелел, благо там несколько уровней защиты. Что стало с остальной аппаратурой – сейчас разбираются техники.

– Догадываюсь, что с ней стало. Эти чертовы улитки постоянно шарашили меня электричеством. Спасибо не насмерть… Доктор, перестаньте сверлить меня взглядом, раздражает.

– Извините, капитан.

– Можете идти.

Анна задержалась у дверей:

– Михаэль Станкевич просился к вам.

– Чего хотел?

– Переживает.

– Пошел он со своими переживаниями. Гоните в шею.

Доктор вышла из каюты.

Не только капитан пребывал в шоке. Все посвященные пребывали там же. Что до нашей группы – мы чувствовали себя жертвами мистификации. Белковый организм в условиях Ганимеда! Невозможно. Однако нам привезли это самое невозможное и поставили перед фактом: несколько часов назад оно бегало и прыгало.

В день приобретения мы откровенно буксовали. Назавтра не помню у кого возникла идея, как наши новые знакомые существуют здесь: энергетический скафандр. Выражаясь человеческим языком, защитное поле. Ни о характере, ни об источнике этого поля мертвые ткани не подкидывали ни единой догадки. Но оно, безусловно, было и держалось долго: несколько часов контрольные образцы, которые мы поместили в «уличные» условия, не претерпели никаких изменений.

…Много позже земляне подсовывали циклопам самые разные датчики. Датчики фиксировали что угодно, кроме пресловутого «скафандра». Еще позже, а именно – двадцать лет спустя, когда общение стало более-менее беглым, контактеры напрямую спрашивали у Чужих о защитном поле. Чужие не поняли, о чем речь. Долгое время мы не знали: то ли грешить на скрытность соседей, то ли на пресловутый понятийный барьер. Безапелляционные заявления циклопов – мол, на все воля Города – нас, ясное дело, не устраивали.

Регистрировать это поле мы не умеем до сих пор.

Старший штурман появился в палате через пятнадцать минут.

– Привет, путешественник. Как ты?

– Так. Немного жив, немного соображаю. Почему на корабле утечка информации?

Осипенко удивленно поднял брови.

– Врач знает больше, чем ей положено, – пояснил Христо. – Кто еще?

Володя покачал головой:

– Не больше. В рамках… – он запнулся и осторожно закончил:

– В рамках необходимых исследований.

– И давно у нас доктор специализируется по инопланетянам?

Штурман на секунду отвел глаза, потом хмуро ответил:

– Доктор специализируется по тебе. Ты – часть проблемы. Извини, Христо. Биологи занимаются слизнем, Анна – тобой. Психолога я пока ни о чем не информировал, поскольку ты валялся без сознания… пойми ситуацию правильно.

Вот так. Капитан теперь «часть проблемы». У Христо появилось иррациональное чувство, будто не переломанные ребра мешают ему дышать. Это гигантский муравейник обрушился на человека всей своей тяжестью. Обрушился и размазал в лепешку. Никогда больше не собрать воедино кости. И прежнюю жизнь тоже никогда не собрать воедино.

Да нет, все верно. Каждый участник экспедиции помимо основных обязанностей еще и объект исследований. Ничего нового. Но почему тогда так неуютно? Взгляды эти напряженные, вот что. Одинаково напряженные взгляды врача и старпома. Не знают, как относиться. Командир – и в то же время неизвестно кто. Возможно, психически больной. Или вообще лазутчик Чужих… хрен его разберет. И сказать лишнее страшно, и не сказать нельзя.

Капитан попытался выбросить из головы дурные мысли.

– Подождем подключать психолога. Не до этого. Насущные проблемы решать надо.

– Давай решать насущные, – Осипенко вздохнул – кажется, с облегчением. – Завтра должна появиться связь с Центром. Сообщить им что-то нужно. Ученые мне свои монографии передали, отправил сокращать. Михаэль Станкевич принес сводку о разведке на восток. Об экспедиции на север черкнул пару общих слов, насчет «предгорий». Якобы до вулкана помешала добраться зона разломов. Остальное – на твое усмотрение.

– Я подумаю.

– Постарайся до завтра надумать. А то у нас еще одна проблема. В лице Андрея Розовского. Ну, этот, лишний член экипажа.

– Ах, да, – поморщился Христо. – Еще один… в рамках необходимых исследований. Он чего-то хочет?

– Хочет, чтобы информация о ваших подвигах ушла на Землю эс из. Затрахал всех. Сначала домотался до Станкевича. На того где сядешь, там и слезешь – «не моя компетенция» и все дела. Теперь наш лишний член трахает Войчека. Лидера биологов. Войчек говорит: не готов представить никаких данных, материала много, группа не справляется.

– Это ты распорядился притащить убитого слизня на корабль?

– Я.

– Зря. Сородичи будут его искать. Может, у него кислород в скафандре кончился. Или еще что.

– Ты очень удивишься, но это не скафандр.

– Я уже ничему не удивлюсь. Так на чем вы остановились?

– Да послал я этого Розовского. Сделал морду кирпичом: мне на Землю передавать нечего, информацией в должном объеме не владею… Ты очухался? Жди, теперь он к тебе припрется.

Христо вздохнул. Грудная клетка тут же отозвалась острой болью.

– Пусть прется. Членом больше, членом меньше.

Володя наморщил нос:

– Постарайся не ругаться с ним. Момент скользкий, вы нескольких чужих астронавтов грохнули. Если этот подарок захочет испортить нам жизнь…

– Разберемся. Что с полевыми работами?

– Какие работы? – удивился штурман. – В сотне километров от вашей горы с начинкой. Есть радикальное предложение перебраться на полюс. Там тоже существует гравитационная аномалия. Она у нас в программе максимум.

– Твое предложение, или чье?

– Пока мое.

– Поговори с геологами. А на полюсе нужно провести разведку с воздуха. Чтобы никаких гребаных муравейников.

Володя усмехнулся:

– Думаешь, ими утыкана вся планета?

– Черт их знает.

– Похоже, этот лишний член перезаразил своей паранойей даже тех, с кем не успел пообщаться.

– Меня не нужно заражать, я по жизни параноик. Не будет нам здесь покоя.

– Здорово тебя приложили давешние чудеса. Ладно, я понял. Распечатываю «Стрижа» и внушаю геологам, что на полюсе гораздо интереснее.

Осипенко ушел.

Минут десять Христо переваривал информацию, потом позвал Анну.

– Дайте мне обезболивающее.

– Совсем плохо?

– Мне нужно выйти из лазарета.

Доктор покачала головой:

– Потерпите хоть пару дней, капитан. Не стоит сейчас вставать.

– Потерплю. Через полчаса вернусь сюда и буду вылеживаться, сколько скажете, до посинения, – пообещал Христо, а про себя добавил: «Пока в конце концов не сломаюсь и не затащу тебя в постель».

– Два дня ничего не изменят.

– Доктор. Дайте мне обезболивающее. Это приказ.

Где-то через полчаса капитан огородами, цепляясь за стеночку и отмахиваясь по дороге от любопытных, добрался к нам в лабораторию.

– Добро пожаловать, Христо, – поприветствовал его Войчек. – Рад видеть вас живым. Здоровым, надеюсь, еще увижу. Спасибо, что заглянули. Хотя лучше бы позвонили, я бы сам зашел.

В отсеке кроме наших сотрудников обреталась посторонняя персона. «Лишний» член экипажа. И без того осунувшееся лицо капитана еще больше вытянулось, когда он это увидел.

Андрей Розовский. Человек с различными необязательными функциями на корабле. Одна из них, теоретически – контакты с чужими расами.

Капитан вздохнул, обернулся к Войчеку:

– Расскажете что-нибудь, Олег Иванович?

– Обязательно. Посмотрите сюда, – шеф подвел Христо к компьютеру, нашел снимок.

– Работать непосредственно с материалом приходится в холодной части лаборатории. Туда я вас, естественно, не потащу, – пояснил он. – Вот, образец ткани одного из внутренних органов, предположительно аналога печени. Хотя орган фактически внешний, а не внутренний. Прикрыт только панцирем существа.

– И что печень?