9.169 В декабре 2006 года офицеры Столичной полиции Лондона, расследовавшие смерть Литвиненко, совершили формальный визит в Москву, чтобы опросить свидетелей. Я слышал свидетельства двух офицеров, участвовавших в поездке в Москву, — Тарпи и Слейтера.

9.170 Оба полицейских свидетельствовали о том, что поездка в Москву прошла не гладко. Они описали большое количество инцидентов, произошедших во время их пребывания в Москве, которые они восприняли по меньшей мере как демонстративное создание препятствий со стороны российских коллег. К примеру, британским полицейским сказали, что только один из них, а не два, может участвовать в опросах свидетелей, что списки вопросов должны быть предоставлены заранее и что им нельзя делать свои отдельные записи разговоров. Был даже случай, когда российские чиновники, ехавшие в автомобиле к месту проведения разговора со свидетелем, зная, что британские полицейские следуют в машине за ними, ехали на большой скорости, совершая много резких маневров, явно пытаясь сделать так, чтобы британская команда от них отстала.

9.171 В дальнейшем особые трудности были созданы при беседах с двумя ключевыми свидетелями — Ковтуном и Луговым. Встречи в последний момент отменяли и на скорую руку переназначали, а когда они все-таки состоялись, их провели в спешке, с ограниченной возможностью для единственного британского полицейского задавать вопросы. Британской команде объявили, что оба свидетеля проходят лечение от лучевой болезни, но во время разговора они не выглядели больными. Наконец, когда аудиозаписи разговоров, врученные британским полицейским в Москве, проверили в Лондоне, оказалось, что записи беседы с Луговым нет. О том, что записи этого разговора не будет, российские власти не предупреждали.

9.172 В заключительном слове Хоруэлл, адвокат, представляющий интересы полиции, сделал такое заявление об этих событиях:

«Зачем создавать препятствия, если нечего прятать? Отсутствие полного сотрудничества в Москве при разговорах с Луговым и Ковтуном, глупая мелочная обструкция, с которой столкнулись полицейские, отправившиеся опросить их. Непредоставление российской стороной аудиозаписи разговора с Луговым, пожалуй, говорит само за себя. Мотивация очевидна. Россияне хотели контролировать эти беседы, и они восстановили контроль спустя несколько дней. Такая реакция вряд ли говорит о заинтересованности в правде и справедливости».

9.173 Мое мнение об этих событиях и выводы, которые я могу из них сделать, следующие:

9.174 Во-первых, совершенно очевидно, что британские следователи не получили в Москве сотрудничества на том уровне, на который они рассчитывали, и что все действия по расследованию, которые они предпринимали во время пребывания там, были проведены не в такой полной мере, в какой могли бы в ином случае. Для меня ясно, что этот вопрос даже сейчас, через несколько лет после событий, остается болезненным для тех, кто причастен к этому.

9.175 Во-вторых, нет прямого свидетельства, объясняющего поведение российских чиновников. Я надеялся, что один из российских следователей даст показания и в этом случае можно будет попытаться найти объяснение, но этого не произошло. Впрочем, мне хорошо известно, что процедуры, определяющие международное сотрудничество между полицейскими силами, сложны и вполне могут вызывать недоразумения. Есть некоторое число возможных объяснений — хороших, плохи и индифферентных — того, что британская полиция расценила как обструкцию со стороны российских чиновников. В отсутствие какихлибо объяснений с российской стороны я не считаю, что возможно выносить какие-то определенные выводы. По моему мнению, будет определенно неправильно делать вывод, что российские чиновники намеренно пытались помешать британскому расследованию.

9.176 В-третьих, даже если бы я пришел к такому выводу, нужен был бы еще один значительный шаг, чтобы считать, что российские власти действовали таким образом с целью скрыть свою собственную причастность к смерти Литвиненко. Само по себе это свидетельство не ведет к такому выводу.

9.177 Россия ответила отказом на запросы, сделанные британскими властями, об экстрадиции лугового и Ковтуна для предъявления им уголовного обвинения в Соединенном Королевстве. Из этого нельзя сделать никаких выводов. Это предусмотрено статьей 61 Конституции России: «Гражданин Российской Федерации не может быть выслан за пределы Российской Федерации или выдан другому государству».

9.178 Более того, как многозначительно заметил профессор Сервис: «Нет ничего удивительного в том, что российские власти ответили отказом на британский запрос об экстрадиции подозреваемых, поскольку власти Соединенного Королевства отклоняли каждый российский запрос об экстрадиции Березовского и других разыскиваемых российских граждан в Москву».

9.179 Профессор Сервис сказал о том, как сложились судьбы Лугового и Ковтуна в России после смерти Литвиненко:

«Вокруг Лугового и Ковтуна была построена защитная стена. Хотя Ковтун, в сущности, не избегал публичного внимания, он дал лишь несколько интервью печатным и вещательным СМИ. Его партнер Луговой, напротив, демонстрировал себя при каждой возможности. Его приняли в ЛДПР, и он на выборах 2007 года занял место в Госдуме по ее списку. Он участвовал в телевизионных ток-шоу, а недавно был приглашен как консультант в съемочную группу шпионского телесериала. Карьеры Лугового и Ковтуна после 2006 года кажутся мне немыслимыми без политического одобрения на высоком уровне. Более того, тот факт, что Луговой вступил в партию Жириновского, — вовсе не знак его отчуждения от центральных властей. Эта партия с начала 1990-х годов выступает как псевдокритическая часть толерантной оппозиции к президенту, неважно, кто занимает этот пост. Луговой — заметная, официально уважаемая фигура».

9.180 В ходе устных показаний профессор Сервис развил эти тезисы. Он подчеркнул, что членство Лугового в ЛДПР не означает, что он политический оппонент президента Путина в каком-либо существенном смысле. Профессор Сервис также привлек внимание к важному значению, которую президент Путин придает телевидению. Он заметил, что в этих обстоятельствах тот факт, что Путин доверил Луговому «заметную общественную роль на российском ТВ», — красноречивый знак того, что тот «пользуется благосклонностью президента».

9.181 Во время открытых слушаний по настоящему делу в России произошло событие, ставшее недвусмысленным доказательством уважения, с которым президент Путин относится к Луговому. В марте 2015 года президент Путин наградил его медалью. В репортаже Reuters, озаглавленном «Путин награждает подозреваемого в отравлении Литвиненко», сказано:

«Президент России Владимир Путин наградил человека, в Великобритании подозреваемого в использовании радиоактивного полония, чтобы отравить критика Кремля Александра Литвиненко в Лондоне около десяти лет назад. Луговой награжден медалью ордена "За заслуги перед Отечеством" второй степени за его вклад в развитие российского парламентаризма, как сказано в официальном государственном бюллетене».

9.182 Эммерсон указал на факт, что решение о награждении Лугового «на двадцать второй день этого дознания, после того как оглашено значительное количество свидетельств, устанавливающих причастность Лугового к убийству Литвиненко, — очевидная провокация президента Путина и в то же время явное сообщение о том, что он идентифицирует себя с Луговым».

9.183 Я уже излагал свой вывод, что Литвиненко отравили Луговой и Ковтун. Вопроса о том, знал ли тогда об это президент Путин, я коснусь ниже. Однако я признаю, что государственная награда Луговому, в особенности с учетом времени награждения и ее публичной природы, может быть интерпретирована только как намеренный знак публичной поддержки, оказываемой ему президентом Путиным.