Интересно, Босс сам до всего догадался, или ему кто подсказал? Интересно, кто? Был у них еще и третий, который к нашей конторе никакого отношения не имел, теперь его уже нет. Тоже интересно, сам, или помогли?

Нет, я слышал, конечно, что 'в результате тяжелой и продолжительной болезни…', а учитывая, что его как раз и носило по всяким артефактам и центрам силы, то удивляться нечему.

Удивляться вообще нечему, особенно если ничего и не знаешь, и даже не догадываешься. Я-то догадался только по нескольким обмолвкам, потому что никто ничего не спрашивает. А зачем спрашивать, если всё равно не ответят.

Или, если ответят, то соврут. Или скажут не всё, а самого главного не скажут. Или скажут то, что как бы они сами себе представляют, а не то, что есть на самом деле. Потому что, что на самом деле никто не знает. Поэтому никто ничего и никогда не спрашивает.

А вот мысль, что есть некие способности, которыми кое-кто обладает – не новая, она существовала всегда, и её ещё усиленно муссировали.

Собственно, те способности, которые я тут усиленно муссирую, есть практически у каждого, они никакая не редкость, только они не развиваются у современного человека за ненадобностью.

Это как музыкальный слух – все им наделены в той или иной мере, большинство, конечно, в иной, людей с абсолютным слухом и виртуозов не так уж и много, впрочем, этому есть и рациональное объяснение. Возможно их на самом деле гораздо больше, но сами они об этом не знают.

Мы, в том смысле, о котором я тут муссирую, виртуозами, тоже, пожалуй, не являемся, и мы, совершенно точно, не одиноки. Просто рыбак рыбака видит. Иногда. Когда с удочками.

Иногда и без удочек видит. Или просто понимает, что перед ним такой же рыбак, а может даже и не такой, а гораздо более. У них, у рыбаков, своя иерархия. И своя виртуозность, я думаю.

Да, еще, рыбак рыбаку рознь. Один на удочку предпочитает, другой кроме спиннинга ничего не признаёт, старик, тот невод забрасывал, если помните, а некоторые вообще динамит предпочитают. Браконьеры, что с них возьмёшь, но всё равно вроде как тоже рыбаки.

Это же можно про любую функциональность сказать, про рыбаков просто нагляднее, хотя и про этих, виртуозов, скрипачей-трубачей, тоже вполне себе ничего, наглядненько.

Интересно, а Босс про двадцать восемь человек уже знает? Или сразу знает, но не счел, или не рискнул, или не усугубил, убоялся, в общем. Чего убоялся, тут спрашивать не приходится, убоялся, что оно усугубится и выйдет из под контроля.

Или, что гораздо страшнее, станет необратимо и примет характер цепной реакции. Потому что знания ни у кого нет, да и быть не может, нет, не только знания, нет даже догадок, и мне не только сказать, даже подумать страшно, как оно на самом деле может. Боссу, я думаю, тоже.

Поэт сказал, что у него гвоздь в сапоге кошмарнее, чем вся фантазия Гёте. Это он хорошо выразился, фигурально. Поэты, они всегда фигурально выражаются.

Я тоже иногда фигурально выражаюсь, но это в принципе, ничего и не значит. И гвоздя у меня нет в сапоге.

Это же какой гвоздь должен быть, чтобы он был кошмарнее, чем вся фантазия Гёте. Это ужас что, а не гвоздь, я такое себе и представить не могу, даже если и фигурально. Это, наверное, потому что у меня гвоздя в сапоге нет.

На самом-то деле у меня и сапога-то нет, по крайней мере, здесь и сейчас. Я вот сижу в домашних тапочках и тихонько радуюсь, что могу так порассуждать, какой должен быть гвоздь, чтобы он был кошмарнее. Фантазии мне не хватает.

Наверное, потому, что я не Гёте, и сравнивать мне просто не с чем.

Лёжа в ароматической ванне, Ирина медленно приходит в себя и ругает себя же нещадно. Дура старая. Ну зачем, зачем тебе этот мальчишечка.

И ему судьбу сломаешь, и себе приключений на старую задницу наскребёшь. Наскребла уже. Всё, это в последний раз. Или в предпоследний.

А мальчик хорош. И совсем тронулся, похоже еще там, в магазине. Там в магазине же всё стало понятно, искра проскочила, понятно стало, что не отвертеться. Наверное, это судьба.

– Ирин, я снегоходы заказал. Тебе униформу взять, или сама выберешь? – кричит через дверь, молодой, энергия так и брызжет. Ну ладно, подарю себе три дня сказки в зимнем лесу, а там будь, что будет.

– Сань, ты же знаешь, что старым женщинам по утрам требуется намного больше времени, чем не очень старым, так что завтракай начинай, а потом мы всё неторопливо обсудим.

Дорогое Мирозданье! Сделай так, чтобы у нас всё было, и нам за это ничего не было!

Такую мантру повторяют тысячи и тысячи клоунов, здесь и по всему миру. Впрочем, за что я клоунов то обижаю? Клоуны свой хлеб зарабатывают в поте лица.

Не видно только этот пот под гримом, клоуны обычно в гриме бывают, бывают и без грима клоуны, но это не важно. И для клоунов не важно, и для тех, кто им внимает.

Вообще-то в данном контексте клоун – это такое ругательство безобидное, к настоящим клоунам никакого отношения не имеющее, это как бы даже синоним настоящему клоуну-то, или наоборот, антоним. В смысле, это обыкновенный человек, который на самом деле никакой не клоун, но все думают, что он клоун. Потому что он ведёт себя как клоун. Но он то как раз и не понимает, что он клоун.

Просто те, кто таким образом пытаются чего-то выклянчить у Мирозданья, редко когда чего получают, это просто шутка такая неудачная, что если чего попросишь, то и получишь. Если попросишь хорошо, то есть правильно.

На самом деле получают не те, которые просят, а те, которые делают. Иногда даже, если делают не совсем то, или даже совсем не то.

Или ничего не делают, а только получают. Но Мирозданье тут вовсе даже не при делах. И всякие божества и кумиры тоже не при делах, всё происходит само по себе, но совсем не случайно, а совсем наоборот очень даже детерминировано.

Налицо конфликт поколений. Они не такие как мы. Дети индиго. Поколение Y. Каких еще только определений не понапридумывали разные исследователи, психиатры и педагоги, чтобы оправдать собственную беспомощность и некомпетентность.

Потому что не вписываются они в рамки существующих теорий и догм. Им в рамках этих догм и теорий тесно. Поэтому они непредсказуемы.

Для нас непредсказуемы, сами-то они вполне мирно сосуществуют и с нами и между собой у них конфликтов не так уж и много, гораздо меньше, между прочим, чем у нас было между собой.

Нет у них той агрессии, извечного выявления альфа-самцов, выяснения, кто круче. Они в эти детские игры перестают играть в возрасте двух – трёх лет, тогда как мы продолжали до тридцати, если мне память не изменяет.

И мы вечно кому-нибудь что-нибудь доказывали, да и до сих пор продолжаем доказывать. Они наоборот, всё воспринимают, как должное.

Не сказать, что они бесконфликтнее, просто конфликты у них в другой плоскости лежат, и разрешать конфликты они умеют так, что нам даже сроду не догадаться.

Это я сейчас про то пытаюсь объяснить, как Груздевские с аргентунцами порешили. У них всё сразу на места встало, роли оказались распределены мгновенно, интересы не только учтены, но и усугублены так, что нам, старпёрам, никогда бы даже близко к такому идеалу не приблизиться. Мы не доросли, а они уже переросли, оказывается.

И вот сейчас на них на всех и наезд и прессинг идут по самой полной программе. За них-то я как раз меньше всего беспокоюсь. Для них это не более чем очередное приключение. Потому что война – дело молодых.