– А ты не замечала? Да он как в клетку с дикими зверями к нам входит. Вот посканируй Босса втихушку, потом нам расскажешь.

– А что, это идея. А если что – скажу, что ты велела. Прикроешь, если что?

– Да запросто. Ты же нас всех пишешь, а его почему нет?

– Да, действительно, его почему нет? Только мне кажется, что кабинетик-то у него не простой. Я как то не пробовала, но и случайно никогда не получалось. Не попадал он случайно в характеристики. Даже когда я междусобойчики писала, он не фиксировался почему-то. Я как-то об этом не задумывалась, а вот сейчас пришло на ум – нету у нас про Босса ничего. Вообще ничего. Я, конечно, еще проверю, но как-то мне кажется, что он умышленно избегает попадать в записи. Хотя никаких указаний и даже намёков, что низяа не было.

– Вот и попробуй уже не случайно, а специально. Мне кажется, нам много чего интересного предстоит узнать.

Заговорщицы. Я тут у них за пустое место сижу, так они увлеклись, что меня даже и не замечают. Но я не возражаю, сие самому про Босса интересно. Я даже догадывался о чем-то подобном. Хотя, может мы и напрасно беспокоимся.

Наитие. Интуиция. Измененное состояние сознания. Иногда достаточно какого-то незначительного и не имеющего вообще никакого отношения события, чтобы пазл сошелся. Картина прояснилась и стала стройной и непротиворечивой.

Яблоко Ньютона, пресловутое, или бочка Архимеда. Иногда даже и этого не требуется, решение во сне приходит, как Менделееву, по одной из версий.

Тут, как я понимаю, необходимы два условия, в смысле предпосылки, необходимых, но недостаточных. Это, во-первых, озадаченность, в смысле, надо думать в эту сторону. Ну, или в какую другую, но думать денно и нощно.

И, во-вторых, уровень подготовки. Представьте, что та же таблица Менделеева приснилась бы, к примеру, не Менделееву, а какому-нибудь папуасу из Папуа Новой Гвинеи. И что? Он бы понял, что это такое, и осчастливил человечество? Я, конечно фантастику фантазирую, но не до такой же степени.

С другой стороны, знаниями Дмитрия Ивановича, в таком же объеме, а может и превышающем даже, я полагаю, на тот исторический момент обладали еще десятков несколько человек, здесь и по всему миру. Но никто из них не смог придумать таблицу Менделеева, а Менделеев смог. В смысле она ему приснилась.

А представьте на минутку, что эта самая таблица приснилась бы какому-нибудь сэру Беркли, например, и он, в перерыве между овсянкой и фай-оф-клоком, на чистейшем английском языке побеседовал бы со своим дворецким:

– Бэрримор, я сегодня во сне увидел таблицу Менделеева.

– Это гениально, сэр!

– Бэрримор, ты правильно догадался, это гениальное открытие, срочно позвони в Таймс, пусть они немедленно опубликуют эту новость.

– Я сделаю это немедленно, сэр!

– Главное, Бэрримор, проследи, чтобы они там ничего не перепутали и не напечатали, что я открыл закон Менделеева-Клайперона, потому что каждому студенту известно, что это совершенно разные вещи.

– Я все исполню, сэр!

– И не забудь подчеркнуть, что дикие русские люди никогда, повторяю, никогда не смогли бы изобрести таблицу Менделеева, таблицу Менделеева может открыть только истинный джентльмен!

– Сэр, я восхищен!

Кто-нибудь из наших уже подобрался к этой болотине? У них же не спросишь. Да они и сами, скорее всего не знают. У кого бы спросить? Спросить реально и конкретно можно только у Чуды-Юды Гороховой и у Дюдюки.

Только Чуда-Юда ни бе, ни ме, ни кукареку, хоть заспрашивайся, а Дюдюка знает, да не скажет. Но может намекнуть. Сама того не подозревая. Это если её знать хорошо, как один только я тут и знаю. Остальным это вообще бесполезно, они с Дюдюкой не дружат так, как я.

У каждого из нас свои друзья и свои методы. С разной степенью эффективности приводящие к нужному результату. Еще бы знать, какой результат нужный.

Вот Ирина, я это совершенно точно знаю, умеет Чуду-Юду так обработать, что тот выдаёт сплошной адекват, мне неадекват всегда выдаёт, а ей только адекват, а у Третьего Штурмана с Бабой Ягой такой вась-вась, что аж завидно.

Мне такое даже и в дурном сне не приснится. Но я, зато с Дюдюкой дружу.

Какие-то умники догадались перенести на наше сермяжное посконное то, что нам в принципе чуждо. То есть, как бы итальянцы могут, китайцы могут, японцы могут, а мы почему не можем?

Так потому и не можем, что мы не итальянцы, не китайцы и не японцы. Японцы много лет были изолированы от всей остальной цивилизации, а китайцев просто много. Потому что есть золотой миллиард и есть миллиард китайцев.

То есть китайцев, конечно, больше миллиарда, но это, по сути, не так важно. Важно, что их много. Когда миллиард китайцев что-нибудь делает, он просто не может этого не сделать. Потому что миллиард. Если миллиард китайцев чего-нибудь не делает, значит этого делать невозможно. Или не нужно. Китайцам.

Кому-нибудь оно может и нужно, только не китайцам. Пока. Потом оно может стать нужно и китайцам, и тогда миллиард китайцев это сделает.

Мы не китайцы. Поэтому мы делаем. Надо оно китайцам или не надо, всё равно делаем. Иногда мы сделать не можем. Потому что мы не китайцы. Хотя нам оно может быть тоже не нужно. Ведь китайцам же не нужно, поэтому они и не делают. Было бы нужно, они бы сделали. Потому что их миллиард. И даже больше.

– Дю, ты понимаешь, что вообще происходит? – с Дюдюкой я вполне себе всегда откровенен, у меня от неё секретов вообще нет, а вот как у неё от меня, не знаю, даже думать в эту сторону не хочу. Хотя, иногда все же кажется, что она вполне себе на уме. Впрочем, так и положено в её-то положении.

– А по мне, хоть потоп, – неисправимый оптимизм Дю меня всегда воодушевляет.

– Дю, какой потоп, ты меня пугаешь.

– Ну не потоп, так землетрясение, вы же не умеете жить без приключений, у вас всё время не понос, так золотуха. Не то, что у нас в Бирбидоне.

– Дю, это у вас в Бирбидоне то пожар, то погром, как вы вообще там живёте?

– А вот и неправда. У нас тишь да гладь, божья благодать. Это вы к нам всякую заразу протащить пытаетесь. Придётся пограничные кордоны ставить, и пошлину взимать за всякое беспокойство, вот тогда и подумаешь, что к нам можно тащить, а что лучше у себя оставить.

– Дю, ты же мой ангел-хранитель, к кому я ещё беспокойства потащу? К Бабе Яге? Она баба мудрая, конечно, но тупая же, только и умеет, что в ступе летать и бомбить кого ни попадя всякими детскими неожиданностями. Слава богу, что попасть толком никогда не удосуживается, торопится, наверное. А вот у тебя всегда всё получается с первого раза.

– Ты мне льстишь, ага? А то я тебя не знаю. Давай уж, вываливай, с чем пожаловал.

– Дю, это же не я к тебе пожаловал, это ты тут непонятно зачем оказалась.

– Стреляли. Я, сам знаешь, давно уже ленивая стала, как твой Емеля, и если бы не стреляли, я бы тут ни за что… думаешь, мне заняться нечем, по жизни?

Это же другая цивилизация. Иные. Инородные и враждебные человеку, впрочем, не только человеку, вообще жизни, как форме существования белковых тел. Не потому что они что-то против нас задумали.

Просто мы для них не существуем. В принципе. Потому что, то, что мы есть на самом деле, они не знают, потому что сама форма и структура материи ими воспринимается совсем по другой физике.

Мы тоже о них знать ничего не можем в принципе. Они для нас никакие не сущности, они для нас нечто нематериальное, их для нас вообще не существует. Как бы. Но они запросто могут разрушить наш мир. Походя.