Вот и выборы. Мы выбираем, нас выбирают… Мнение народа. Народ, он мудрый. Он все понимает. Только пьет. Такая уж нам страна досталась. Но Родину не выбирают, надо жить с тем, что есть и делать, как лучше.

Мы выдвигаем самых достойных. Самых, что ни на есть… Надо, чтобы наше мнение было представлено. Потому что мы знаем, как надо. Нам уже надоело жить в грязи, гробить машины на колдобинах, смотреть в злые глаза соплеменников. Мы хотим, чтобы дети были веселы, а старики уверенно смотрели в завтрашний день.

Мы знаем, что мы победим. Потому что нам верят. Потому что знают – мы не подведем. Мы уж если сказали, то сделаем. Потому что так воспитаны. Хотя от случайностей никто не застрахован.

Они тоже выдвигают самых достойных. Им тоже надоело жить в грязи, гробить машины на колдобинах, смотреть в злые глаза соплеменников. Но они не победят, потому что народ все понимает. Они уже попробовали. Мы тоже попробовали, и у нас еще не все получилось. Обстоятельства. Злокозненные происки. Ситуация на мировом рынке. Атмосферные осадки. Но теперь мы точно знаем, как надо.

Мы хотим бороться честно. Всем уже надоели 'грязные технологии', чемоданы компромата. Пусть судят по делам. Наши дела у всех на виду. Их дела тоже у всех на виду, но мы хотим бороться честно. Мы должны отстаивать интересы. Потому что наши интересы – это интересы народа. Мы и сами из народа, но сумели.

Они тоже сумели, потому и выдвигаются. Иначе бы им не хватило денег. Но наши деньги честные, и мы хотим, чтобы все было по закону. Для этого мы и выдвигаемся, чтобы делать законы. Чтобы отстаивать интересы. Потому что нам верят. Потому что мы хотим, чтобы дети были веселы, а старики уверенно смотрели в завтрашний день.

Они тоже хотят, чтобы их дети были веселы, а старики уверенно смотрели в завтрашний день. Но они уже попробовали, и у них еще не все получилось. Обстоятельства. Атмосферные осадки. А мы хотим бороться честно. Мнение народа.

Наши интересы – это интересы народа. Народ, он мудрый. Только пьет. Поэтому мы знаем, что мы победим. Потому что так воспитаны. Хотя от случайностей никто не застрахован. Но мы знаем, как надо. Мы выбираем, нас выбирают…

Все на выборы! Пусть победит достойный.

Я к чему эту бодягу тут написал? Выборы же на носу. И похоже, на нашу контору опять возложили. В смысле вспомнили. Что мы еще, как бы, существуем, и, как бы, за их счет, ну и за государственный тоже. И, похоже, Вениамин Николаевич тут очень даже причем. Раз уж он там, в офисе сидит. И Босс уже как бы тоже причем.

Потому что телефон опять звякнул. Но, похоже, у них в этот раз ничего не получится. Потому что мы же не волшебники. Тем более что оно уже началось. То есть нам-то сейчас вовсе не до выборов. В смысле не до спасения правящей пока партии.

Нам человечество спасать надо. В смысле вселенную. Потому что если мы не спасём человечество, то никакая правящая партия никому нинафик нужна уже не будет. Но там, похоже, этого и не понимают. Что ж, тем хуже для них.

Потому что человечество то мы спасём. И вселенную тоже. Это к гадалке не ходи. А вот с правящей партией – не, в этот раз ничего не получится. Потому что в нашей системе 'образования' и социального обустройства человекоподобными уже становится большая часть страны, которой, безусловно, управлять намного проще, чем окультуренным населением.

Пусть сами попробуют. Но у них тоже, похоже, в этот раз ничего не получится. Слишком сильно заигрались ребятишки.

Востребовано. Впрочем, это и не так востребовано, как не востребовано. Но после всей этой ерунды хочется выполнить то, чего и не стоило даже замусоливать. К чему это я? Да просто накатило непонятное раздражение. Не знаю даже, на кого оно накатило, в смысле, что конечно знаю, что накатило то оно на меня, а вот благодаря кому или чему?

В смысле, кого мне отблагодарить то следует, хорошо так отблагодарить, аккуратненько?

Нет, не подумайте, я вообще-то миролюбивое существо и нисколько не кровожадное, у меня вон даже в квесте сущности такие славненькие, беленькие и пушистенькие. Но всё равно иногда накатывает.

– Что-то вы, ребята, совсем приуныли. Заработать хотите? – Рюрик с чашкой кофе подсел к бурбонящим Шнырю и Штырю.

– Ты, Рюрик, совсем оборзел, да? Ты с нами еще за старое не рассчитался.

– Не, братцы, я вам ничего не должен, уж извините.

– А не по твоей ли милости мы полгода на шконках парились?

– Да нет, парились вы по причине своей дурной головы. А мне светиться было не велено.

– Но по человечески-то ты мог?

– А я как? Вы думаете, что у вас всё так, само прошло? Кто вас выдернул то?

– Скажи еще, что ты тут руку приложил?

– Нашлись добрые люди. И я не с краю был, словечко замолвил.

– Ладно, говори, что надо?

– А надо, братцы, чтобы вы чуть меньше бурбонили, и чуть больше уши растопыривали. За всё полезное плачу конкретно.

– А как мы узнаем, что для тебя полезное?

– А всё. Что, где, когда – такую передачу видели? Вот и соображайте быстро. Одна минута у вас.

– Бабки готовы? За белобрысую платишь?

– И за неё. Вчера была? Конкретику гоните, будут бабки.

– Когда, где, во сколько с кем знаешь? А о чем?

– Когда и с кем знаю. За о чём – очень интересно. Не мне, заметьте. Серьёзным дядям.

Анархия мать порядка. На флаге написано. Были такие флаги, и сейчас, наверное, будут. Как мим это очень странная конструкция.

Сильно про это я распинаться не буду, вы и без меня этим мимом инфицированы, как мне кажется, я эту инфлюэнцу поганую попробую в мирное русло перенаправить. Ну, чтобы электричество в слаборазвитые районы, это, вы поняли, да?

Анархия как раз и означает хаос. Не совсем, конечно, хаос, но как бы кое-что другое анархия и не предполагает. А хаос, как мы уже выяснили, это то самое и есть, что первичный питательный бульон. Для соответствующих репликаторов, которые в этом бульоне размножаются и мутируют. В смысле развиваются.

Порядок, это тоже такой мим, который уже раз несколько до того домутировался, что человечество от него спасать пришлось, или человечество само как-то поспасалось, это тоже можно по разному трактовать, когда выгодно, когда удобно, если оно кому надо. В смысле, что цели как раз могут быть самые разные.

В квесте у меня нет ни анархии, ни порядка, потому что там всё предопределено как бы и детерминировано, хотя на самом деле и вовсе наоборот. Но об этом даже я не знаю, могу только догадываться, а догадки, как известно, никакого значения не имеют, если они не подкреплены.

Впрочем, вы уже обо всём догадались.

– Видишь ли, Юра, был такой гроссмейстер, Тигран Петросян. Восьмой или девятый чемпион мира. Так вот, когда он стал чемпионом, вся публика разом заговорила о том, что шахматы, как игра, игрой быть перестала. А знаешь, в чем была фишка? В том, что он предвидел малейшую угрозу задолго до того, как тучи начинали сгущаться, и гасил эту угрозу в зародыше.

– Это было бесконечное маневрирование в закрытых позициях. Это была защита, защита и защита. Любая попытка создать преимущество на каком-то направлении, приводила к закономерному ослаблению в другом месте, и наказание следовало незамедлительно. И об этом знали все, и большинство партий заканчивалось вничью. Потому что в защите Тигран не ошибался, и хладнокровно парировал любую угрозу.

– У него было прямо звериное чутьё на опасность. В конце концов, противники не выдерживали и допускали мелкие промахи. Уступали важные позиции. Отдавали преимущество. А преимущество Тигран реализовывать умел, выиграть у него было практически невозможно. И шахматы стали скучными, унылыми и непонятными. А публике подай атаки, жертвы, комбинации. Публика хочет зрелищ.