Но наше народное сознание из бестселлера сделало ужастик – откуда ни возьмись, какие-то лесорубы появились, откуда, спрашивается, лесорубам взяться, да и зачем? А ни зачем. Чтобы были. Чтобы бабушка и Красная Шапочка остались живыми и невредимыми.

Обе же дуры набитые, блондинки, наверное, потому что, хотя и не обязательно, их никому совершенно не жалко, а волк – он положительный герой, он умный, сильный, хитрый и быстроногий. Ну, слопал двух блондинок, молодую и старую, двух дур набитых, справедливость и восторжествовала.

Нет, нашему народному менталитету надо непременно, чтобы дураки победили. Не может наш народный менталитет дураков оставить в дураках. Потому что нет в жизни счастья. Поэтому обязательно, откуда ни возьмись, обязательно появятся лесорубы, чтобы сказку сделать былью.

А всё потому, что было у крестьянина при сына, двое умных, а один дурак. Нет, наверное, даже не с этого надо начать. Надо начать с того, что мы были Великими Охотниками на мамонтов, которые пришли на Великую Русскую равнину. И вот когда всех мамонтов съели, ну не всех, конечно съели, некоторые сами в болоте утонули и в вечной мерзлоте сохранились хорошо.

А которые не сохранились, тех съели. Не было у мамонтов естественных врагов, кроме Великих Охотников на мамонтов. Вот как раз у Великого Охотника на мамонтов три сына и было.

Когда Великий Охотник на мамонтов умер, а сыновья последнего мамонта доели, вот тогда старший сын, который умный, ушел на восток, не один, конечно ушел, он других умных собрал, и ушел. И там образовались арии.

Другой умный сын собрал оставшихся умных и ушел на запад. И там образовались протогерманцы. А вот последний, третий сын был дурак, и с ним другие дураки остались, ну которые остались в дураках. Жрать было нечего, и посадил дед репку. Перед этим, он еще по сусекам поскреб, и колобок испёк, но колобок тоже умный оказался, и от дедушки ушел, и от бабушки ушел.

А репка выросла большая пребольшая. И позвал дед бабку, потом внучку, потом Жучку, в общем, всех позвал, потому что ну очень большая пребольшая репка выросла. И стало им счастье. Дурацкое, в сущности, счастье, на самом-то деле, потому что какое еще у дураков счастье-то бывает. Потому что мамонтов съели, крокодил не ловится, не растёт кокос. Сиди и чеши репу. До Второго Пришествия.

Комарики у нас деревня называется. Вернее, деревня у нас никак не называется, потому что её нет, воинская часть, как и положено, имеет свой номер, почта и все остальные службы имеют юридический и прочие адреса по райцентру, а Комарики – это так, география с историей, хотя, вроде, наоборот принято.

Была деревня, три дома, в прошлом веке была еще, в двадцатых от нее ничего не осталось, где точно она была, сейчас никто о том и не скажет, вот дачный посёлок так неофициально и называют Комарики, да и нашу контору, которая от дачного посёлка по прямой, по болотам, по буреломам если, километрах в пятнадцати, а если по бетонке, а потом по трассе, то и все тридцать пять набегут.

А комаров у нас тут очень мало, даром, что болота вокруг, это надо очень постараться пошастать по округе в соответствующую погоду. А зимой, так и вообще благодать. А воздух то тут какой! Сосновый воздух, и разнотравьем пахнет так, что даже голова кружится. Это опять же в сезон, зимой просто звенящий и чистый воздух, которым не надышишься.

Собственно, это еще древние заметили, ну или просто узнали откуда-то, или им кто-нибудь сказал, что критическая масса составляет двадцать восемь человек. Больше, вообще-то можно, но как бы и не нужно, а вот меньше – ну никак не получится.

Вот хоть кол себе на голове пиши, не получится и всё тут. Почему – я не знаю. И древние не знали, почему. Потому что им кто-то сказал, или они сами заметили, что надо двадцать восемь, и всё тут. Хоть тресни.

И еще надо, чтобы все двадцать восемь подумали в одну сторону. Это-то как раз очень даже и понятно. Потому что если хотя бы один будет думать про белую обезьяну, то тоже ничего не получится. Потому что если про белую обезьяну думать, то вообще ничего не получится. И никогда. Именно поэтому и не надо никогда думать про белую обезьяну.

Приглашение принёс курьер из DHL. Молоденький мальчишечка переминался с ноги на ногу и почему-то краснел и смущался, пока Ольга расписывалась в бланке. Глянцевая картонка гласила про 'Офицерский бал потомков бывших белых офицеров' и Ольга решилась. Потомки оказались забавной разношерстной камарильей в карнавальных одеждах, в эполетах, мехах и бриллиантах, с тростями и веерами.

Распорядитель громко провозгласил регалии славных предков, упомянув доблести и отличия, парадные портреты фамилии государя императора в тяжелых старинных витиеватых рамах смотрят со стен строго, но дружелюбно, даже одобрительно. Струнный квартет исполняет что-то из начала прошлого века, расфранченные юноши с подносами потчуют собравшихся коллекционными винами.

Стол с фруктами и закусками занимает положенное место, но никто не налегает на кулинарные излишества, отщипывают на ходу, чинно прогуливаясь по зале, разглядывая и лорнируя бейджики, которыми собравшихся снабдили при входе.

Сразу понятно, что завсегдатаев тут как бы и нет, персоны заговаривают друг с другом без предисловий, руководствуясь скорее законами броуновского движения, чем какими-то заранее установленными привязанностями или симпатиями, по крайней мере, у Ольги такое предубеждение сразу возникло и на протяжении всего мероприятия повода разубедиться ей не дали – не было узнаваний, приветствий, радостных хождений навстречу друг другу, целований ручек и прочих церемоний, демонстрирующих эти самые привязанности и симпатии.

Речь звучит только русская, хотя и не всегда правильная, или наоборот, слишком правильная. Каламбурчики и то, что сейчас принято именовать сленгом, жаргонизмы то есть, вполне соответствуют началу же прошлого века.

Ольга определенно пришлась ко двору, легко и непринужденно улыбаясь, и принимая приглашения на вальсы и мазурки, искренне и задорно веселясь и отшучиваясь от даже легких намеков на назойливость.

Ничего её тут не заинтересовало пока, но время потрачено не даром, да и просто приятно окунуться в этакую великосветскую атмосферу начала прошлого века. Паркет и хрусталь безупречны, публика мила, обслуга расторопна.

Единственным узнаваемым, вернее узнанным оказался Валерий Викторович Троекуров, представление которого она услышала только краем уха, что-то там про адъютантов промелькнуло, толи предок его у кого в адъютантах служил, толи наоборот, в адъютантах у предка была какая-то знаменитость, будущий красный героический командир какой-нибудь.

Искры узнавания между ними не промелькнуло, на танец пригласил, и безупречно вальсируя, отпустил несколько изящных комплиментов, вполне в духе мероприятия, можно считать, что знакомство состоялось, и в принципе, можно считать, что цель поездки сюда, в эту страну, на родину предков, уже достигнута, миссия выполнена.

Потому что именно Валерий Викторович и является целью поездки сюда. Именно миссия знакомства с Валерием Викторовичем и есть основная и главная миссия, теперь она может обратиться к нему на правах давнего знакомого, не потребовалось искать варианты быть представленной, втереться в доверие, и тому подобное. Правда, как не возникло искры узнавания, так и не возникло того, что называют взаимным притяжением, близости какой-то, взаимоцелеустремленности.

Ольге было бы не трудно уцепить, обаять, но на этот раз нельзя, во-первых, ранг мероприятия не соответствует, а во-вторых, можно спугнуть, отринуть, насторожить. Нет уж, пусть всё идёт, как идёт, будет день, будет улов.