– Увы, я тоже живу в цейтноте. Но когда кому-то говорят: 'Вы-то просто идиот, но за Вами пойдут железные когорты', – я не просто требую доказательств, я считаю, что никакая аргументация не сможет убедить меня в том, чего нет.

Судя по количеству пустых кружек на соседнем столике, дискуссия продолжалась уже довольно давно, и градус ее заметно повышался.

Оппоненты уже начали жестикулировать, да и громкость разговора увеличилась, Макс уже не мог не слышать дозволенные речи и постепенно начал вникать в суть.

А суть была в том, что граждане употребляющие столкнулись с явной несправедливостью. Один из них явно считал себя обиженным, не собеседником, нет, кем-то на улице, митингующими какими-то, которые на какую-то безобидную его реплику разразились жутким обвинением в русофобстве.

Произошла цепная реакция, и Макс почувствовал, как против какого собственного желания тоже оказывается втянутым.

– Мужики!!! Ну, вы, блин, даете!… Надеюсь, помощь рефери вам не потребуется? На хулиганов вы мало похожи, к тому же – не так чтобы молоды, и мне совестно брать вас за руки и разводить по углам, как нашкодивших школьников.

Совершенно не желая того, он встрял, и оба собеседника уставились слегка остолбенело на него.

Видимо сказал он весьма убедительно и твёрдо, да и весь его решительный вид подтвердил нешуточность намерений. Сразу возникла тишина.

Она повисла в воздухе, и даже продавщица с беспокойством посмотрела в их сторону. Несколько секунд было тихо, что муха пролети – слышно, но мухи не было. И вдруг как-то разом всё изменилось, как будто щелкнули выключателем.

На лицах непроизвольно появились улыбки, потом в воздухе повис робкий смешок, и еще через пару мгновений все трое дружно хохотали, переглядываясь и подмигивая друг другу.

– С уважением ко всем. Вы меня простите, но обвинять кого-то из присутствующих в русофобстве или в фашизме – и то, и другое – ну, чушь несусветная, – чуть отдышавшись, Макс подхватил вторую кружку и собеседники сдвинулись, освобождая ему место и жестом показывая, как они рады иметь его участником их бурной беседы.

– Ну, молодой человек, как это вовремя у вас получилось, – сказал старший гражданин, и все опять прыснули радостно и сделали по солидному глотку.

– Вы, надеюсь, не гуманитарий?

– Нет, я металлург.

– Из Челябинска?

– Заметно? – широко улыбнулся Макс, и все трое опять радостно засмеялись, кивая.

– Суров!!!

Каждая волна несет с собой семена своего рождения и смерти, остатки с предшествующих, затухающих систем и первые отблески грядущих способов бытия. Активная жизнь состоит из трех фаз:

– Вхождение: Когда это начинает пробуждаться, происходит подготовительный период и накапливается энергия. Это включает первоначальное формирование и настройку системы, а также период "Эврики!" – открытий и исследований. Это, можно сказать, возрастающий отрезок синусоиды.

– Пик: Затем приходит интервал динамического напряжения и кажущейся стабильности в районе максимума. Условия жизни и это синхронизированы, согласованы и уравновешивают друг друга. Конечно, в реальности все не так упрощенно, но это удобно принять в качестве модели.

– Выход: За этим интервалом кажущейся стабильности следует период дезинтеграции, смутные времена, когда система становится разбалансированной и неэффективной, так как новые возникающие проблемы выходят за рамки ее способностей. Теперь мы находимся на скользком отлоге, и если обладаем внутренним потенциалом и ресурсами, готовимся к следующей волне.

Это всегда процесс в процессе, но здесь нет никаких гарантий движения или изменений. Ни изменение, ни поддержание статус-кво не являются правилом. Если присутствует дисбаланс и нарушение динамического равновесия, изменение происходит. Если нет – нет.

О древний Океан, величественный одиночка… Твои волны чередуются параллельно, перемежаемые короткими промежутками. Едва одна из них убывает, как вслед ей, вздуваясь, стремится другая, которая тает, напоминая нам, что все в мире – пена. Так человеческие существа, эти живые волны, умирают, сменяясь в однообразном порядке, но не оставляя и пенного ропота.

О, эти волны прибоя, о, эти морские пейзажи! – почему вы так созвучны?

Вот такой у меня получился интересный паноптикум. Есть герои, которые совершают поступки. Или не совершают, а только тратят своё драгоценное время на бесполезную и никому не нужную ерунду. Лучше бы они поступки совершали. Или деяния.

То есть поступок – это мужское деяние, но деяния вампира – это ложный поступок, имитация, потому что зло – не поступок. А кто тут у нас вампир, спрашивается? Кто своей цели достигает не напрямую, а косвенно, обходными путями, с течением времени?

Если женщина хочет показаться интересной, она должна быть непредсказуемой и непонятной.

А вот зло должно быть персонализировано. И должна возникнуть дефиниция. Все новое, все угаданные возможности надо немедленно показать людям, чтобы они могли этим воспользоваться.

Такая форма отношений всего лишь реализует программу и обеспечивает успех задуманному мероприятию. Приобретенный опыт может когда-нибудь пригодиться.

Дефиниция подразумевает, что зло должно быть наказано. Поэтому добро должно быть с кулаками. И тут я попадаю в ловушку. Логическую ловушку. Добро с кулаками, поэтому получается, что должен возникнуть кулачный поединок. А это уже никакая не дефиниция, это профанация.

– Ну, ты как с Луны на лыжах, – Света сладко потянулась. Сергей вытащил сигарету из пачки, щелкнул зажигалкой.

– Я тебе что говорю, – завел он давнишнюю тягомотину, – вода, она и в Африке вода. Капля знает, что в океане происходит. Океан знает, что с каплей творится. Ты же свой мизинец на ноге ощущаешь. Ну не всегда, конечно, а только когда об угол трахнешь. А так, знаешь, что с ним всё в порядке, и не возбухаешь.

– А я тебе что говорю? – Света никак не хотела слушать доводы разума, – я тебе третий час талдычу, что нельзя в воду эту штуку совать. В водку – пожалуйста, а в воду никак. Тебе цунами захотелось? Эффект бабочки слышал? Ты про бедных папуасов подумай, у них шаман камлает, а ты суёшь. Точно цунами будет или еще чего похлеще.

Разум не возобладал. Кувшинчик хрустальный, с водой из под крана, стоял себе, как стоял, водка тоже имелась в достаточном количестве. Разница между водой и водкой никак не улавливалась.

– Ты думаешь, океан не знает, что происходит с рюмкой водки? – Сергей разгорячился, – водку тоже из воды делают.

– Пофигу океану твоя водка – хоть запейся, – Света довольно ловко выкрутилась из ловушки, – киты же водку не пьют.

– Зато матросы пьют, мало сейчас в океане матросов? А водолазов? Уж никак не меньше, чем китов.

– Водолазов больше, но они же не разумные. А киты разумные. Потому и не пьют. Водку.

– А давай кита поймаем, и ему сунем эту штуку, – Сергей представил кита с погремушкой и счастливо заулыбался.

– Дурак, – сказала Света, чем и поставила жирную точку в дискуссии.

Чем отличается софизм от трюизма. А посмотрим в корень, как незабвенный Козьма рекомендовал неоднократно. И то и другое суть надувательство. Но если первое как бы полагает некоторую вдумчивость, то второе, несомненно, ловкость.

И этим восхищает. И то и другое суть надувательство. То есть все действия правильные и сомнению не подлежащие, а результат неправильный. Это как раз всем очень нравится.

Или наоборот не нравится. Потому что всех устраивает, когда действия правильные и результат правильный. А вот когда действия неправильные, а результат правильный – это тоже иногда многим не нравится. Но так работает любая система власти. Потому что власть вообще редко кому нравится.