В реальной жизни тоже вопросов всегда больше, чем ответов, а ответов больше чем вопросов. И это правильно. Иначе, зачем тогда жить эту жизнь, если на все вопросы есть четкие, конкретные ответы.

Или есть тот, кто знает все ответы и все вопросы. Если думать, что есть кто-то, кто знает все ответы на все вопросы, то зачем ему тогда жить?

Вот тут и возникает то самое замечательное противоречие, что если бог всесилен, то сможет ли он создать такой камень, который он сам не сможет поднять?

А я вот думаю, что он всё-таки на идиота похож мало. В смысле, сможет то он, может, и сможет, но делать этого он явно не будет, потому что зачем ему это делать? Чтобы убедиться лишний раз в своей всесильности?

Но зачем убеждаться в том, что сомнению и так не подлежит. Потому что это аксиома. То есть, то, что принимается сразу на веру и за истину. А истину доказывать не надо. Лишний раз.

И не лишний тоже не надо, никакой не надо, потому что она и так истина, это же с первого взгляда понятно, что истина. И со второго тоже понятно, потому что если бы это было не так, то это бы никакая не истина бы была.

Я, конечно, для своего текста тоже как бы демиургом являюсь, потому что я всё это придумал, а мог бы, наверное, придумать совсем не это. И, может быть, еще когда-нибудь и придумаю.

А пока осталось совсем не много, надо же успеть некоторые вещи прояснить и как бы закончить. Хотя, может и не надо, пусть они остаются незаконченными и неразъясненными, какая-то загадка должна же оставаться, какое логическое противоречие, какой-то червячок сомнений должен грызть мятущуюся душу. Иначе неинтересно.

Ну и что мне теперь делать с Валентином Васильевичем прикажете?

Эх, Валька, Валька, использовали тебя в тёмную, а ты так ни хрена и не понял. А ведь сам этим всю жизнь занимался. Не совсем этим, правда, но суть то та же самая. Правда, информация эта покруче твоей биологии будет.

Купился, как мальчик, повёлся, как бычок на верёвочке, или как тот поросёнок, которого волки позорные за ухо в лес ведут на заклание. Вернее сказать, зайцы. Которых как раз и следовало бы опасаться, если бы мы про них хоть что-нибудь знали. Меня же про зайцев этих предупреждали неоднократно, а я и не понял, не внял предупреждениям.

Но ради нашей дружбы я тебя им не отдам. Не на тех напали. Ты же сам не знаешь, какая ты пешка в их игре против французов козырная оказался. Ты Поля подставил, и если бы не Ирина, всё могло бы ой как плохо кончиться.

И ведь главное, что всё было так грамотно проделано, что фокус бы наверняка удался, если бы не Дюдюка. Только Дюдюка и заподозрила неладное, причем еще до того, как.

И не обрати я на это должного внимания, не поверь Дюдюке больше, чем самому себе, сидели бы мы сейчас в глубокой заднице, а некоторые и вообще бы сидели. Реально, на шконках, срок бы мотали, и как бы за дело мотали.

И сами бы думали, что за дело, и Босс с тем, кто в офисе сидит, это я его так, по привычке величаю, ничего бы сделать не смогли. А главное, и вселенная-то бы так и осталась в сингулярности, и с социумом проблем бы было не меряно. Но не будем о грустном. В конце концов, всё же хорошо закончилось, гораздо лучше, чем могло.

И полковник, кстати, другой полковник, тоже настоящий, Климко который, уже очухался, скоро совсем выпишут, но ты к этому отношения не имеешь. Это он сам перемудрил.

Вы с ним как два упёртых барана на узеньком мосточке столкнулись, и ты всё-таки покрупнее баран оказался. Заюлил полковник, занервничал. Все вы, полковники, нервные какие-то, хоть и настоящие.

Это, наверное, вам портупея так на нервную систему давит. Или натирает. Я вот никогда портупею не носил. А знающие люди говорят, как надену портупею, всё тупею и тупею.

Мне, правда, и портупея не нужна, у меня Ларошфуко есть. То ещё дерево. Заразный, блин, как с ним пообщаешься, так и сам деревом становишься, деревенеешь, то есть.

Я лучше завтра у тебя в шахматы выиграю. Будешь у меня рижским бальзамом играть, или Таллинном старым, посмотрим, что у тебя там, в загашнике осталось, а я тебя текилой попотчую.

Надо будет у Васи проконсультироваться, он в текилах толк знает, Вася дурного не посоветует.

И будешь ты голубчик наш в доску и в стельку, а америкосов этих грёбаных, что так тупо тебя подставили, мы аккуратно так накажем, чтобы было неповадно. Впрочем, а чего их наказывать, они уже сами всё для себя сделали, пусть так и живут. Так даже лучше будет.

Посмешище, конечно, но в следующий раз поостерегутся, а главное, они в нас врагов не увидят. Они в нас увидят умудрённых старцев, до которых им еще расти, расти, и расти, и будут они нами восхищаться и преклоняться, и косточки в зубах приносить, предано виляя хвостом. Это я так решил, и так сделаю.

Вообще-то, есть у меня догадка, что Босс в своё время именно так с Полем и поступил, и теперь нет у нас вернее и преданнее соратника, надёжнее бойца невидимого фронта.

Молодой Поль был тогда, глупый, наверное. Ну не понимал он нашего менталитета, никак въехать не мог, а что на самом-то деле произошло. Ничего, сейчас поумнеет, поумнел уже, да и в надёжные руки мы его отдали, вернее взяли.

Обрати врагов своих в рабов своих. Впрочем, во-первых, я ничего этого не знаю, а во-вторых, я ничего такого вам и не говорил. Я же не знаю, что вы там себе понапридумывали. Ну, или чего и ляпнул неподумавши, но какой с меня-то спрос?

С меня спроса никакого, я боец невидимого фронта, и меня на самом деле не существует.

Как бы.

Наше главное оружие в квесте это разрыв шаблона. По жизни разрыв шаблона тоже является оружием массового поражения. Потому что если ты маленький и зелёненький – сиди и бойся, а то придёт лягушка и много-много радости детишкам принесёт.

Или придёт жаба. Жаба всегда приходит, когда её совсем не ждёшь. Страшнее жабы зверя нет. И уж совсем плохо, когда у жабы открывается третий глаз. Потому что третий глаз может открыться где угодно.

Я ничего не хочу знать про третий глаз, мне бы свои оба протереть не помешало, особенно в три часа пополудни.

А что у нас в три часа пополудни? В три часа пополудни у нас всё и началось. Но ни жаба, ни маленький и зелёненький об этом ничего и не узнали, об этом узнала только Ирина. Но, увы, Ирина связалась с французиком из Бордо, а поэтому она уже как бы и не боец невидимого фронта.

В смысле, что надежды на неё уже никакой, с ней теперь даже в разведку не пойдешь. Потому что если она в разведке встретит своего французика из Бордо, то у неё сразу крышу снесет, и всякая разведка на этом и закончится.

Интересно, Босс об этом уже догадался, или он всё ещё считает, что у нас тут фокус-группа?

Кончились фокусы, остались, только Ларошфуко, Бенедикт и Кардинал. И я, конечно тоже остался. Пока. Только это ненадолго. Пока я не узнаю, кто Бенедикт, кто Кардинал, а кто Ирина. Кто Ларошфуко я знаю с самого начала.

Как я это узнал, лучше не спрашивайте. Потому что кто же будет спрашивать у дерева. А я, похоже, тоже уже становлюсь деревом, наверное, это заразно.

Собственно, мы и вышли, наконец, на два главных вопроса – что есть человек, и что есть разум.

Тут, надо сказать, вот какая интересная конструкция получается – вопрос возникает только тогда, когда уже подразумевается возможность получить ответ.

От кого? А это уже третий вопрос, и вот на него ответа точно быть не может, потому что именно этот вопрос относится к разряду риторических, то есть вопросов, не подразумевающих ответа.

Идиоты. Иначе я их просто назвать не могу. Это же надо было догадаться – нашпиговать все эти солярии, сауны и тренажеры таким количеством аппаратуры. Чего они добиться-то хотели?