Ощутить эту изменчивость, этот неведомый и ничем не связанный дух, – каковы бы ни были его аберрации, как бы ни был он сложен, – и при этом передать, насколько возможно избегая примеси чуждого и внешнего?

Вот только чуждое, не здешнее, чуть было не написал, потустороннее, оно на каждом шагу подстерегает, за каждым углом. Но оно вовсе не потустороннее, потому что у ленты Мебиуса всего одна сторона, и никакого объема не только нет, ему и взяться неоткуда.

Оболочка полупрозрачная – суть двумерна, я бы даже еще сузил, одномерна, и все остальные измерения, они не только не существуют на самом деле, на самом деле они не более чем фантазии, но и фантазии тоже, не только плоские, вообще одномерные фантазии, однако.

Может ли дерево думать? Вопрос, конечно, интересный, но глупый. Перед тем, как его задавать, надо в принципе определиться с терминологией. Чтобы думать, вообще-то нужна думалка. Что это такое, я не знаю.

Но знаю, что она должна быть, и быть в исправном состоянии. Иначе такого надумать можно. Или навыдумывать. Как я, например. У меня вроде думалка есть, вот я и навыдумывал разных сущностей, которые теперь чего хотят, того и воротят.

Потому что я их навыдумывал как бы с думалками, и они теперь думают, что тоже могут думать. Я и дерево мог бы выдумать с думалкой, но я этого делать не буду.

Потому что все думают, что оно, то есть он, в смысле дерево, думает, а он, может и не думает совсем, просто все, кто подходит к дереву, начинают думать не так, как до этого.

Они как бы вступают с деревом в ментальную связь. Или в телепатическую. Я еще этому названия не придумал, потому что на самом-то деле никакой связи и нет, наверное, а зачем придумывать название тому, чего на самом деле нет.

То есть получается, что человек может думать, потому что у него есть думалка. Человек и дерево могут думать уже не так, как просто человек, потому что думалка у них есть, пусть одна на двоих, но она уже не такая, как у просто человека, который без дерева.

Правда, я таких людей не знаю, потому что связь с деревом возникает, и она потом уже никуда не исчезает, потому что если пот так постоять у дерева, а потом уйти, то уже эта связь с деревом никуда не денется, если она возникла.

А если не возникла, то и говорить не о чем. И думать тоже. Потому что если есть думалка, то она может думать, а может и не думать. Вернее, я думаю, что думалка думать совсем-то уж не может, но она может думать совсем не о том.

Они, значит, и есть фокус-группа. Все трое. Бенедикт и Кардинал и Ларошфуко. И Ирина. Ирина и есть Бенедикт. Или Кардинал. Она сама точно не знает. И никто не знает. Даже Ларошфуко. Потому что он дерево. Он тут сразу деревом служит. Ну, или не сразу, потому что где-то он раньше служил.

До того как попал в контору. Как он сюда попал, не знает никто, а у него не спросишь. Кто же у дерева то спрашивает. Но они всё равно все трое фокус-группа.

А я к ним приставлен, значит. Главным фокусником. Они об этом не знают, но возможно догадываются. Особенно Ларошфуко.

Но у него же не спросишь. А я попал в контору совершенно случайно. Или наоборот, закономерно. Как меня вычислили, я не знаю, я вообще не понимаю, каким образом они нас вычисляют.

И кто они, я тоже не знаю. Может быть они это мы, а может и наоборот. Босс его знает. Потому что Босс точно один из них. И один из нас. А может, он к нам просто приставлен. Или мы к нему. Особенно если они это мы.

Или наоборот. Мы это они. Стоит задуматься. Прогресс не стоит на месте там, где он несёт под собой большую выгоду. Выгоду только никто и никак посчитать не может, может быть имеется только возможность посчитать вред, но и это вряд ли.

Я, кажется, догадался. Кто из нас демиург, а кто кукловод. Это, оказывается, я самый и есть. Потому что я всю эту муть замутил. И бензинчику плеснул, и батарейки вставил. И зелёненькие именно ко мне прилетели.

И к вам, естественно, тоже, но вы об этом не знали и даже не догадывались. Пока не прочитали. Теперь знаете. Но не верите.

У вас есть полное римское право не верить. Потому что это фантастика. В фантастике всегда так бывает – никто не верит. Сперва. Потом, правда, верит, но уже поздно.

Потому что, скажете вы, написать то можно вообще всякую фигню. Про гиперболоид какой-нибудь, к примеру, или про Наутилус. Потому что те, которые пишут, они же головой-то не думают. Напишут какую-нибудь фигню, а потом американцы возьмут и построят Наутилус.

Это я так, конечно, обобщаю. Потому что такую фигню, какую я пишу, построить просто невозможно. И не потому, что я такой шибко умный, что придумал такую фигню, которую никто и построить то не сможет, просто дураков нет. Да и не надо никому такую фигню, которую я придумал.

Потому что если бы было надо, ее давно бы уже построили. По крайней мере, мне так кажется.

Оттяг удался на славу. Задушевно побеседовав с Ольгой и славно приняв на грудь, Ирина пустилась во все тяжкие. Ольга помогала зажигать во всю мощь своих слабых дамских сил. Сил хватило с лихвой на то, чтобы привести невесть как затесавшуюся в заведение группу иностранных граждан в состояние полного ступора, а желтых папарацци в неописуемый восторг.

Особый восторг у желтых папарацци вызвала Ольгина реакция на попытку секьюрити утихомирить не в меру разбушевавшихся дам. Истеричное требование немедленно пригласить французского консула и обещание как минимум ордена почетного легиона тому, кто вступится за честь и достоинство особы, приближенной… к тому, к кому оно вам и не снилось, а также Иринины танцевальные па. Посмотреть было на что.

Камеры нащелкали эксклюзива как минимум на три скандальных репортажа, и это было именно то, чего Ирина по наитию вытворила, поняв, что к ней, к ним появился повышенный интерес со стороны 'группы в штатском' – их она безошибочно определила, и категорически пресекла попытку поползновений.

Поползновения на самом деле были, но ребята реально не поняли, что посчитаны и глупо были втянуты в кадр, в скандал, то есть попросту засвечены.

По какому бы ведомству они не проходили, мало им там, в ведомстве не покажется, по любому.

А дамы гордо покинули место битвы тогда, когда петухи уже вовсю кукарекали там, где они водятся, а приличные граждане приступали к водным процедурам.

Расстались с чувством хорошо исполненного долга и с надеждой на огромные тиражи популярных в народе изданий. Что фоты получились просто великолепные, не было ни толики сомнений.

Зарабатывать на жизнь – это одно. Зарабатывать согласно своему предназначению – совсем другое. Когда вы знаете свою миссию, будет гораздо легче провести временные границы и выбрать реальные приоритеты. Намного проще видеть, куда идете, и понять, как туда попасть. Следовать своему назначению нелегко.

Иначе уподобишься кошке: кошка, севшая однажды на горячую печку, после никогда на неё не сядет. Но не сядет она также и на холодную.

На самом деле, чем больше вы задумываетесь о ваших обязанностях, тем сложнее вам будет следовать своему призванию.

Так как вы это осуществите? Начните с малого. Каждый день двигайтесь в направлении одного из ваших приоритетов.

Делайте это, и вы, в конце концов, обнаружите ту 'золотую нить', протянувшуюся вдоль всей вашей жизни, тот путь, который ведет вас туда, куда вы стремитесь, – таким образом обнаружите свое назначение.

Разница лишь в степени мещанского комфорта. У вас другие ориентиры. В том числе духовные. Скучно, ибо мысли, в общем, довольно пошлые. Это родом из рекламного буклета или с глянцевой политической программы какой-нибудь партейки.