Не об амазоните ли говорит башкирский поэт?

Мы подходили к копи, носившей название Блюмовской. Эта копь — старушка. Более ста лет прошло с тех пор, как горный инженер Блюм сделал здесь первую «закопушку», положив начало знаменитейшей копи заповедника.

— Посмотрим, что здесь за минералы, — крикнули мы, спрыгивая в копь.

— Здесь их очень много, — откликнулся Володя, — и почти все редкие.

Борис первым отколол породу: в ней прятался и весело улыбался какой-то камешек. Это был берилл, ценный минерал, из которого добывают металл бериллий — один из самых легких металлов, почти в четыре раза легче алюминия. Если бы из чистого бериллия сделать самолет, как легко бы он летал! Более темнозеленые образцы берилла называются изумрудами.

Борис был доволен находкой и нехотя стал разбивать камни, помня мудрый совет старых горщиков: один раз повезло — другой не повезет.

Но этот совет неприменим к Ильменским копям. Скоро Володе Гилеву попалась горная порода — летопись или письменный гранит. На розовом полевом шпате узорами дымчатого раухтопаза были разбросаны непонятные письмена, напоминающие восточную клинопись. Говорят, что один ученый прочитал на письменном граните слово на древнееврейском языке. С тех пор письменному граниту прибавили еще одно название — еврейский камень. С письменным гранитом всегда связаны лучшие глубинные минералы. И если найти письменный гранит, то в этой породе наверняка можно отыскать и топаз, и аквамарин, и берилл, и много других драгоценных камней.

Везет всем. Стасик нашел радиоактивный минерал и, задыхаясь от радости, сбивчиво говорит:

— Нашел камень геолога Самарского. Он еще более радиоактивен.

— Идите сюда, — Откуда-то кричит Коля. — Раухтопаз нашел! Всем достанется! Поделить можем раухтопаз!

Но мы не видим Коли.

— Где ты?

— Николай, наверное, во второй выработке, — говорит Володя. — Идем к нему.

— Бежим! — восклицает Володя Авдонин и, сделав прыжок, кубарем катится под гору. Он свалился в так называемый Академический ход, сделанный в 1911—1917 годах радиевой экспедицией Академии наук. Вовка потирает ушибленное плечо, со злобой отбрасывает подвернувшийся под руку камень, и… что-то голубое мелькнуло от него, отбившись об острый угол скалы. Володя поднимает осколок. В руке, лежит голубой, просвечивающий топаз.

Поднявшись по шатающейся деревянной лестнице наверх, он спустился к нам во вторую выработку. Ребята рассказали ему, что нашли топазы в «занорышах» — небольших пустотках в стенах копи.

Раухтопаз или дымчатый кварц имеет очень красивый «дымный» цвет, но старые горщики знают способ, от которого кварц становится еще более красивым. Они запекают его в хлеб, от чего раухтопаз покрывается золотистой пленочкой.

Топаз, камень геолога Самарского, берилл, письменный гранит — и все это в одной копи! А сколько еще минералов мы не нашли, сколько их таится в копях и шурфах?!

Каждая копь заповедника имеет свою историю. Блюмовская, шестая, амазонита — все это копи-старушки, а есть и совсем молодые, некоторым из них всего несколько месяцев или даже дней. Эти копи открыты советскими людьми.

— Идемте. Что так долго засиделись. Впереди много интересного, — зовет Володя.

Он хорошо знает заповедник и ведет уверенно. Выходим на поляну. Вдруг Володя, шедший впереди, падает на колени. За ним Стась, Коля, Борис. Что такое? Ягода! Сочная спелая земляника, которой ничто здесь не мешает созревать, покрыла всю землю. Мы ползали на коленях, ели горстями, но ее словно становилось еще больше. Тут был настоящий ягодный заказник.

Наконец, земляника нам опротивела.

— Володя, — взмолились мы, — выведи ты нас из этого океана ягод, итти невозможно, жалко давить спелую землянику.

И наш штурман вывел нас. Мы пошли по редкому лесу с невысокими развесистыми соснами. Из-за куста вылетела птица и, низко пролетев над землей, упала в траву. Ваня подбежал к ней, и она позволила взять себя в руки. Это был тетерев, глупо смотревший на нас.

— Брось его, — посоветовал Володя, — ишь, дурак, знает, что под охраной заповедника находится, в руки дается.

Ваня отпустил тетерева; тот, взмахнув крыльями, взлетел на дерево.

Мы вышли в долину и среди леса увидели скалу, напоминающую гигантский столб.

— Ну и высока! — крикнул Стась. — Мы должны штурмовать эту скалу. Не я буду, если не заберусь на нее.

— Погоди, — остановил его Володя. — Видишь, как она гладка и высока?

— Ну и что?

— Посмотри, — указал Володя на небо.

От скалы оторвалась птица и, камнем нырнув вниз, расправила крылья, паря в воздухе.

— Это сокол, — сказал Володя. — Сокол-сапсан. Соколы выбирают для гнезд неприступные места. Эта скала названа Соколиной потому, что здесь гнездятся эти птицы. Пятьдесят метров голой скалы, попробуй, заберись.

— Да, — согласился Стась, — придется полюбоваться. Но есть же на ней хоть какая-нибудь зацепинка?

— Конечно, — ответил Володя. — И не только зацепинка, а целая тропинка. Пошли!

Мы ползли на животах, цепляясь за выступы скалы, помогая друг другу.

У вершины Коля оступился, и поток камней оборвался вниз. Но, к счастью, он задержался за куст и влез на скалу. Легкий ветерок обдувает нас. Сердце сжимается, если посмотришь вниз, где раскинулись синеватые леса…

На базу заповедника мы подошли, когда было совсем темно. Разбили палатку на берегу озера. Володя попрощался с нами, пообещав показать завтра много интересного.

Ночь темна. В сказочном молчании стоят нахмуренные сосны, отбрасывая причудливые тени. Светлая луна расстелила по озеру с берега на берег яркую дорожку. Тихо. Только хворост трещит в костре, да где-то далеко прокричала ночная птица. И опять все тихо.

Копь № 117. Старый минералог. Лобач и Повелиха — знатоки Ильмен. Бешеный спуск. Сюрприз. Московское стекло. Купец-слюдоискатель. Казак, нашедший топаз.

Утром нас разбудил Володя. В руках он держал геологический молоток с длинной ручкой.

— Куда мы сегодня? — спросил он.

— Куда поведешь, — сказали мы.

— Тогда идемте. Ну, и сюрприз приготовил я вам, ребята, — таинственно проговорил он.

Мы шли по направлению к станции. Володя подхватил на ходу какой-то камень и, умело разбив его, заявил:

— Вот камень, названный в честь Ильмен.

— Покажи, — обступили мы его.

— Что за минерал?

— Ильменит.

— А еще есть минералы, названные в честь Ильменских гор?

— Есть. Ильменорутил. Есть и горная порода, миаскитом называемая. Вот под ногами серые комочки валяются — это она. Назвали ее в честь реки Миасса, протекающей по территории заповедника. Из миаскита состоит весь Ильменский хребет.

Трава шуршит под ногами. Путь идет в гору извилистой тропинкой, между зарослями «волчьей ягоды». Лес почти кончился. Сто семнадцатая копь. Четыре выработки, но две завалены отвалами. На двух других в изобилии полевой шпат. Володя поднимает круглую галечку, стирает с нее грязь, и мы видим великолепный, голубой окраски минерал — вишневит, названный в честь Вишневых гор, служащих продолжением Ильмен. В этой же копи мы находим «облачный минерал» — нефелин (нефелис — по-гречески облако).

Эта копь — тоже старушка, ей перевалило за сотню лет. С давних пор шла на ней добыча полевого шпата. Копь была изучена в конце прошлого столетия исследователем Ильмен Шишковским, геологом-любителем. Найдя здесь новые великолепные образцы, он старался распространить славу Ильмен далеко за пределы Урала. Он обменивался коллекциями и переписывался с музеями почти всех стран, и именно благодаря его заботам камни Ильмен украшают музеи всего мира.