С каждым годом росла моя коллекция. Теперь у меня около пятидесяти интересных и редких минералов: горный хрусталь, аметисты, опал, дымчатый топаз, розовый мрамор и много других.

Сейчас мне двенадцать лет. Но я уже выбрал профессию — обязательно буду геологоразведчиком.

Придет время, и я возьму геологический молоток, рюкзак и пойду изучать недра родного Урала.

Лет семь назад я познакомился с известным знатоком Уральских гор Данилом Кондратьевичем Зверевым. Таких людей на Урале называют горщиками. Удивительно рассказывал старый горщик о камнях.

— Ты думаешь, земля мертвая? — оживлялся он. — Нет, живая она. Вот как-нибудь подойди к горе да сядь смирненько и слушай: шепчется, зовет она. Каждый камень, если ты умеешь понимать его, расскажет тебе много былей и сказок. Вот смотри, — и дед вынимал из кармана чистый, сиреневого цвета камешек. — Спроси у него, откуда он взялся? Он скажет.

Я смотрел на сиреневый камень. Он лежал на руке у Данилы Кондратьевича и весело поблескивал.

— Ничего ты знать не можешь, — сокрушенно говорил старик. — Есть один человек, который лучше меня камень знает, слышит его. Помню, приехал он на Урал, и захотелось ему в горах побывать. Звался он ученым человеком, Ферсман по фамилии. Водил я его и сам слышал, как он говорил с камнями.

Беседы с горщиком увлекали меня. Чувство недоверия к его рассказам сменилось необычайным интересом. Свободное время я стал проводить в походах. Множество минералов побывало у меня в руках. За четыре года я узнал многое из того, что скрывают недра Уральских гор. Старик оказался прав. Горы, о которых мы привыкли думать, как о мертвых, и в самом деле умеют рассказывать о себе.

Подойдешь к горе, вглядишься и видишь, что это за гора, откуда взялась, чем богата она.

Мне хотелось быть не только любителем-геологом, но таким, как горщик Зверев.

Летом 1937 года я пришел в Уральское геологическое управление и попросился в разведочную партию. Меня взяли. За два года работы коллектором в геологической партии на разведке меди, вольфрама, молибдена и других полезных ископаемых я обошел Северный, Средний и Южный Урал. Я побывал в ущельях высоких гор, на заливных лугах быстрых уральских рек, в степях Южного Зауралья. Вот тут-то и пришла настоящая любовь к камню. Теперь я понимаю старого горщика Данилу Кондратьевича — знатока Уральских гор.

Год назад детская туристская станция поручила мне вести геологический кружок. В кружок пришли серьезные ребята. На лето мы намечали большой поход на поиски полезных ископаемых.

Я снова пришел в Геологическое управление и спросил:

— В чем сейчас самая большая нужда? Что нужно искать на Урале?

В управлении сказали:

— На Южном Урале в некоторых местах мы подозреваем присутствие олова. Вот тебе маршрут. Если найдешь — большое спасибо скажем тебе от лица всей страны.

И мы пошли.

Ночь… Бесшумно течет широкая река Белая. В прибрежных кустах сверкает пара огоньков. Это волк. Вот раздался крик совы, и опять все тихо. Наши палатки разбиты под двумя высокими елями. Ребята спят. Я сижу у костра, заряженная берданка лежит около меня. Сегодня мы много прошагали. Прошли широкую равнину, усеянную огромными, в несколько тонн, валунами. Грозные каменные потоки протекали когда-то по долине. Древний ледник без труда снял эти глыбы с вершин гор и отложил здесь у своего окончания. Днем нам попали на глаза «железные шляпы» — как называют геологи ложную форму лимонита (бурого железняка). На поверхности «шляпы» обнаруживаются почвой, окрашенной в желтый цвет. Мы начали копать и наткнулись на «шляпы».

Нашли гранаты, взяли несколько образцов. На речке Светлянке я взял пробу на золото и другие тяжелые металлы.

Ребята впервые видели, как берут шлих — пробу. Лагерь разбили на горе, висящей над Белой.

Вокруг костра темно. Клонит ко сну. Я подбросил хвороста в огонь и встал. До рассвета оставалось недолго.

Утром геологический лагерь начал свой трудовой день. В шлихе, взятом на одной из речушек, я обнаружил корунд, гранат, топаз и турмалин. Ребята нашли коренной выход хлоритовых сланцев с черным турмалином.

Вечером отправились за шлихами на речку Липовку. В шлихе, взятом у берега, обнаружили шеелит. Нас не интересовал шеелит, но словно кто-то подтолкнул меня взять несколько образцов и унести в лагерь.

Ребята легли спать. Я вынул шлихи и стал рассматривать их под лупой. Вот попало маленькое невзрачное коричневое зернышко. Оно меня заинтересовало. Я стал осматривать остальные пробы, но другого такого зернышка не находил. Из шести проб незнакомое зернышко оказалось только в одной.

Снова под лупу положено коричневое зернышко. Несколько минут я внимательно разглядывал его, пока, наконец, не убедился в том, что под стеклом лежит маленький комочек того, что мы ищем.

— Касситерит! Вот оно, — закричал я.

— Чего ты кричишь? Волки? — опросили меня прибежавшие ребята.

— Какие там волки. Касситерит!

— А что это?

— Ребята, это — олово.

Тут же я подверг найденное зернышко простой реакции на олово — попробовал получить оловянное зеркало. Реакция удалась.

Без сомнения, это была оловянная руда — касситерит.

Мы искали оловянную руду долго-долго. И мы ее нашли. В Геологическом управлении подвергли проверке нашу находку. Придирчивые лаборанты после долгих опытов оказали нам:

— Двести лет люди думали, что на Урале олова нет. Вы, ребята, разбили эту теорию. Олово на Урале, есть.

Сейчас мы готовимся к новому походу на разведку полезных ископаемых. Нам поручено другое ответственное государственной важности задание. И мы его выполним.