— Ну да, — слегка оттаял генерал-лейтенант, — я помню. Тогда так…

Дальше началось так называемое уточнение плана, то есть внесение в него начальственных правок. Стоило признать, по большей части вполне дельных. Что еще нравилось подполковнику, так это готовность генерала Николаева признавать, что действовать на месте придется не ему, а подчиненным, поэтому загонять их в какие-то рамки нет смысла. В конце концов, его задача, как начальника, поставить задачу, то есть обозначить необходимый результат. Как этого результата достичь — в большинстве случаев виднее как раз подчиненным.

Выйдя от генерала, подполковник Фомин, он же Лозинцев, развернул кипучую деятельность, пусть на вид это и было сидение в собственном кабинете (был у подполковника такой и в ГРУ) да переговоры по защищенной спецсвязи или просто рассылка сообщений. Зато в результате пришла в действие невидимая, но чрезвычайно эффективная машина тайных операций во всех своих трех составляющих на Фронтире — дипломатов из консульств, работающих под дипломатическим или иным прикрытием офицеров Отдельного корпуса жандармов и мастеров по окончательным решениям любых вопросов из спецназа ГРУ. А на следующий день неприметный грузовичок все того же типа «север» перед вылетом на Тринидад принял пассажира, узнать в котором подполковника Фомина (или Лозинцева, кто его разберет!) было невозможно — специалисты по изменению внешности поработали на славу.

Выбрался из штаб-квартиры ГРУ и генерал-лейтенант Николаев. Ему, в отличие от своего подчиненного, внешность менять не пришлось — разве только переодеться из формы служебной вне строя в строевую. Потому что именно в таком виде надлежало являться на аудиенцию по служебным вопросам к государю императору.

Короткий, но насыщенный доклад генерала его величество Константин Четвертый Владимирович выслушал с неподдельным интересом. С минуту обдумав услышанное, император поделился с докладчиком первоначальным выводом:

— А вот смотрите, Олег Анатольевич, как интересно! Запад, что бы у нас о нем ни говорили, талантами никак не оскудел. Уж как ни печально, а явление это они открыли раньше нас. Вот только этот, как его…

— Хаксли, — подсказал генерал.

— Спасибо. Так вот, этот Хаксли вынужден был обратиться к частным финансистам, да еще и с определенной, хм, репутацией. У нас бы такой гений мог с самого начала рассчитывать на государственную поддержку своих исследований.

В общем-то, этот вопрос к компетенции генерал-лейтенанта не относился, однако же, имея некоторое представление о системе организации научной работы в Империи, генерал правоту его величества понимал. Что ж, у каждого своя служба — государь император правит всей державой, потому и охватывает все стороны в ней происходящего, а он, генерал-лейтенант Николаев, занимается работой по обеспечению интересов России в ее извечном противостоянии с Западом. И вот, привыкнув как-то к некоторым западным реалиям, генерал уже не всегда сопоставлял их с отечественными — недосуг было. Что ж, наука на будущее — не забывать сравнивать. Для дела, кстати, полезнее будет. Вот сейчас, например, будь на Западе такая же система, как в России, так бы они и вырвались вперед в этом самом параллельном мире…

— Садитесь, Олег Анатольевич, — император указал генералу на место за приставным столом. — Вы меня заинтересовали.

Генерал-лейтенант сел, перед этим положив на стол императора папку с докладом. Его величество предпочитал читать с бумаги, а не с экранов, будь они обычными или объемными. Пробежав доклад глазами, император несколько раз цеплялся за те или иные фрагменты, показавшиеся ему наиболее интересными.

— Штабс-ротмистр Корнев… — Константин Четвертый на секунду остановился. — Я подписывал наградной лист на поручика Корнева. Орден святого Георгия за подвиг при штурме Муллафара.

— Так точно, государь, — раз уж император обратился по имени-отчеству, титуловать его полагалось государем, — тот самый Корнев.

— Вот как? — его величество благосклонно кивнул. — А как он к вам попал?

— Вышел в отставку из-за запрета на пилотирование истребителя. Количество имплантов после ранения превысило допустимые нормы. По программе поддержки бывших военнослужащих прошел обучение пилотированию универсального грузопассажирского транспорта типа «север». Работал на Фронтире. Втемную был задействован в операции «Конверт». Показал себя блестяще, после чего была предложена служба в ГРУ. До командировки на «Звезду счастья» занимался работой на Фронтире под прикрытием независимого навигатора.

— Операция «Конверт»? — вопросительно поднял бровь его величество.

— Выявление и пресечение канала утечки информации о совместных действиях с немцами на Фронтире. В ходе операции обнаружены и впоследствии частично взяты под контроль связи западных спецслужб с криминалом на Фронтире.

— Да, помню, вы же и докладывали. Что ж, достойный офицер, — император был откровенно доволен. — Жена у него, я смотрю, Аделаида Генриховна — немка?

— Так точно, бывшая гражданка Райха. После замужества получила русское гражданство. Преподает немецкий язык в гимназии.

— Хм, интересно.

— Они познакомились как раз при осложнениях, возникших в операции «Конверт», — раз уж его величеству интересно, пусть послушает. — Корнев был похищен азиатскими пиратами для передачи западным агентам, а Адельхайд Бюттгер, впоследствии его жена, для продажи в Исламский космос. Корнев сумел перебить пиратов и вырваться с их базы, заодно освободив немку.

— Даже так? — удивился император. — А почему вы не докладывали? Такой герой, надо же! И остался без заслуженной награды! Я недоволен, генерал-лейтенант.

— Виноват, ваше императорское величество! — генерал вскочил со стула и вытянулся по стойке смирно.

— Впредь о таких подвигах мне хотя бы две строчки, но с обязательным указанием имен! — велел император. — Немцы-то хоть наградили его?

— Так точно, ваше императорское величество!

— Так точно, так точно…, — недовольно проворчал Константин Четвертый. — Не дело это, когда русского офицера, пусть и отставного, немцы награждают, а мы нет. Сядьте, Олег Анатольевич, — государь сменил гнев на милость. — А жену Корнева вы в этот раз для чего привлекли?

— Мы не привлекали ее. Упоминание о «Звезде счастья» случайно всплыло при гибели завербованного агента на Фронтире, что именно там должно было произойти, мы не представляли. Поэтому штабс-ротмистр Корнев был направлен с задачей наблюдать. Ему рекомендовали взять с собой жену, чтобы их совместное путешествие выглядело естественно.

— Вот как? — удивился император. — Вы что же, всерьез верите в то, что жена, живущая вместе с мужем в замкнутом объеме корабля, прямо понятия не имеет, чем занят ее супруг? Вы не слишком наивны для вашей должности?

Смеющиеся глаза его величества подсказали генерал-лейтенанту, что вставать смирно и признавать неполное служебное соответствие или, наоборот, доказывать свою правоту нет никакой необходимости — государь изволил пошутить.

— Я, Олег Анатольевич, готов с вами поспорить на любую сумму, что к наблюдению за пассажирами штабс-ротмистр ее привлек. Уж не знаю, как он ей это объяснил, но привлек, это даже не обсуждается. Вы, разумеется, отчет с него потом спросите, но помните: наказывать Корнева за это я вам запрещаю.

— Слушаюсь, государь.

— Вот и хорошо. Дело о параллельном мире я беру на контроль. Я знаю, что вы делаете все, что необходимо, но держать меня в курсе будете при каждом докладе. Слишком много тут открывается возможностей. Да каких возможностей… Что и как делать, вы, Олег Анатольевич, знаете лучше меня. У меня к вам только два пожелания, — император сделал паузу, чтобы генерал как следует проникся важностью его следующих слов, генерал-лейтенант всем своим видом показывал, что проникся в должной степени, тем более, так оно и было. Если уж государь император признает его профессионализм и облекает свою монаршую волю в виде пожелания…

— Первое. Что хотите делайте, но ротмистр Корнев должен остаться живым и здоровым. У меня нет ни малейшего желания терять таких людей. Как, разумеется, должна быть обеспечена безопасность его супруги, раз уж вы и ее в это дело вовлекли. И второе. Перешлите мне личное дело Корнева. Почитаю на досуге, что еще вы мне не рассказали об этом замечательном офицере…