В конце концов, отчаявшись, Самка легла брюхом на землю и тихо заскулила.

Мы не знали, когда Самец здохнет. Опустим так трос, а он оживёт. Так что пусть повисит. Самка не отходила он него ни на шаг. Трое суток спустя, когда я заглянул на 'отхожую полянку', Самки не было.

Конечное, Самка могла схитрить, чтобы вынудить меня опустить трос, но даже визуально глядя на Самца было хорошо видно, что он мёртв. Жаркое солнце быстро выпарило из него влагу, а нахождение в перевёрнутом состоянии трое суток не сказалось положительно на здоровье. Трос, тем не менее, я не отцеплял. Мне он пока не нужен, а Самец пусть повисит. Пока не завоняет.

В этот же день мы заметили изменения на острове. Самка не вышла на дежурство. Учитывая, что рептилии друг друга сменяли, а теперь осталась она одна — это не удивительно.

— Главное, чтобы Самец не успел её обрюхатить, — говорила Миа. — Может она сейчас на яйцах сидит. Тогда все наши усилия коту под хвост.

Кота, кстати, Миа полюбила. Ра сейчас сидел у неё на коленях.

Самец завонял уже на четвёртый день. Избавиться от него оказалось не просто. Я поднял его лебёдкой до края уступа, где лапа рептилии переломилась, тело же по-прежнему висело. Но отрезать лапу было нечем — эмблема и заточенные ключи помогали слабо. Потом до меня дошло, что достаточно просто-напросто отстегнуть карабин…

Прошло больше недели, а Самки мы так нигде и не увидели.

— Может она закончила жизнь самоубийством? — тупо предположил я, когда мы с Миа сидели на моём любимом валуне, рассматривая пляж Нижнего озера.

— Это каким образом? — возмутилась Миа, — таблеток наглоталась или вены перерезала?

— Но куда-то она исчезла!

— Здесь некуда исчезнуть.

— Знаешь, — вспомнил я, — у собак были такие случаи, когда после смерти хозяина, собака впадала в депрессию, ничего не ела, и, в конце концов, умирала.

— Ты надеешься на это же?

Внимание моё привлекло какое-то движение на пляже.

Кто-то беспечно гонял небольшого краба по берегу Нижнего озера. Я внимательно присмотрелся — это оказался мой кот…

— Ты это видишь? — толкнул я Мию локтём в бок, — похоже, котик ужен ничего внизу не боится.

— А ты считаешь, что это говорит об отсутствии Самки?

— Более, чем уверен. Когда Самец был ещё жив, а Ра дорогу на верх ещё не нашёл, я его внизу нигде не видел. Тем более, глядя на его беспечность… Нету внизу Самки. Наверное, сама здохла.

— Я, почему-то так не уверена.

— Ты предлагаешь подождать ещё некоторое время?

— Хотя бы недельку.

Я немного подумал и согласился. От нечего делать, опять принялся промышлять на 'отхожей полянке'. Самец там неплохо её перепахал — на поверхность должно было попасть множество новых предметов. Однако, долго там промышлять было практически невозможно — от нескольких тонн гниющего мяса Самца смердело так, что долго я не выдерживал. Тем не менее, выловил то, о чём мечтал — нож десантника. Ножны у него были пластмассовые, так что он неплохо сохранился. Теперь разделывать рыбу и птицу стало несравненно легче.

Ручей по-прежнему бил гейзером и теперь имел три русла — все они вели вниз и впадали, вероятно, в большое озеро. Самый тонкий из потоков протекал по старому руслу. Чтобы в будущем подниматься и спускаться по промоине было комфортно, я этот приток запрудил и добился того, чтобы он слился с соседним.

Ра по-прежнему разгуливал понизу без всякой боязни. Там, вероятно, хватало мелкой добычи, иначе с чего вдруг у меня он на пропитание просить перестал.

Недели мы не дождались, так как случилось непредвиденное.

В один из дней, когда я сидел на рыбалке, подбежала Миа.

— Перенос, — заявила она, и я вспомнил, как она говорила, что переносы она чувствует. Мы оба поспешили к обрыву.

На буе, оглядываясь по сторонам, стоял человек в кирзовых сапогах, ватных штанах и фуфайке.

— Духи, — бросил я Мие, и она помчалась за флаконом.

— Антонович! — крикнул я, — Ты плавать умеешь?

— Петя? — Антонович нашёл меня глазами. — Что это за бассейн?

— Антонович, я тебе потом всё объясню, — я старательно вглядывался в пляж, но никаких признаков рептилии пока не наблюдал. — Я сейчас тебе кину одну жидкость во флаконе из-под духов — ты должен её выпить. Чем скорее, тем лучше.

— Петя, ты чего? — Антонович привычно почесал затылок, и ещё раз осмотрелся.

К этому времени подоспела Миа, я взял у неё флакон и, предварительно предупредив Антоновича, бросил их, стараясь попасть как можно ближе к бую. Вышло не то, что близко. Антонович еле увернулся от флакона, после чего тот встретился с металлической поверхностью буя и разбился.

— Чёрт! — в отчаянии произнёс я.

— Петя! — закричал Антонович, и голос его показался мне каким-то странным, — Ты чего кидаешься?

— Антонович, — во мне зашевелились какие-то смутные догадки, — ты что? Пьяный?

— Так вместе же пили, — искренне удивился Антонович.

— Так что? — повернулся я к Мие, чувствуя, что закипаю, — для него это всё время, пока я здесь был, пролетело моментом!?

— Конечно.

— Так что ж ты мне раньше этого не сказала!? — повысил голос я, — На фига я с этими духами носился, как дурень с мобильниками!?

— А я что, знала, что вы вместе пили? — очень логично спросила Миа.

Я постарался успокоиться. Я не принял во внимание её, абсолютно другое, восприятие мира. Вот и прокололся.

— Антонович! — крикнул я, — сюда, наверх, ведёт только одна промоина в скалах. После того, как доплывёте до берега, идите вдоль скалы, чтобы её не пропустить. Я буду ждать Вас там. Да, и если встретите какого-нибудь монстра по дороге — не пугайтесь. Он Вас не тронет.

Проём Антонович нашёл довольно быстро, не без труда забрался наверх, где сразу же принял из моих рук кастрюлю с холодной водой. Даже небольшой прогулки под жарким солнцем хватило, чтобы по-настоящему ощутить жажду. Тем более с непривычки.

Я вкратце расписал ему всю ситуацию. В подробности не вдавался — всё равно, учитывая его не совсем трезвое состояние, делать это было бесполезно. На следующий день Антонович заболел. Появились вполне знакомые симптомы — озноб и чешущиеся глаза.

Миа ходила мрачная и озабоченная, то и дело поглядывая на Антоновича. В принципе, я тоже понимал, что сейчас мы здорово рискуем. Антонович в солидном возрасте и абсолютно неизвестно, что победит — алкоголь или болезнь. Мне оставалось только поить его водой и ждать. Ночью мы дежурили, пока, в пик болезни, решили-таки Антоновича связать.

— Петя, вы чего меня связали!? — утром третьего, после начала болезни, дня меня разбудил очень бодрый голос Антоновича.

Я глянул на него и понял — болезнь отступила.

— Значит, времени у нас на изготовление самогона около двух недель, — Антонович привычно почесал затылок и заинтересованно посмотрел на стоящую, на камнях, кастрюлю. Вероятно, прикидывал, какой частью самогонного аппарата она станет.

— Может и меньше, а может и больше, — ответила Миа, — график переноса, скажем так, не точный.

— Надо спускаться вниз, — перебил их беседу я, — кот полторы недели там шариться. И ничего.

— Ты же сам знаешь, что Самка не такая глупая, как может показаться.

— Хорошо — я схожу на разведку, — я вспомнил, как бы мне пригодился в такой разведке флакон духов.

— Ты самоубийца или где? — вскинулась Миа.

Я глянул на снующего рядом кота.

— Кыса, — позвал я.

Коту я соорудил, на всякий случай, ошейник из верёвки и небольшим поводком привязал к шлёвке джинс. Мало ли, куда он решит смыться по своим, котячим делам, а индикатор рептилий мне был нужен под рукой постоянно.

В поход отправился утром следующего дня. Упираясь ногами в края проёма, аккуратно спустился вниз. Решил отправиться вдоль уступа на юг. На севере я частично уже был.

Не пройдя и сотни метров, нарвался на одно из новых русел ручья. Это легко можно было понять по размытым корням кустарника. Кстати, местную растительность тоже неплохо было бы изучить. Даже на первый взгляд замечалось её великое разнообразие — многие кустарники были с ягодами. Да и птицы тут были совсем не такими, какие встречались наверху. По тому, насколько разительно они отличались от их верхних сородичей, создавалось впечатление, что способы добычи пищи, к и сама пища, у них здорово отличаются.