Во-первых, к самому концу моего скалолазания руки мои задубели так, что если бы не колечко на кочерге, к которому мои руки буквально примёрзли, то я бы её давно удержать не смог. Во-вторых, наверху меня ждала гостья. Та самая — с заострённой палочкой. Нет — в нормальном положении и состоянии я бы голыми руками забрал у неё этот дубчик и им же надавал её по заднице за непотребное поведение. Сейчас же ситуация приобретала весьма нехороший оборот. Острый конец палки упирался мне в грудь.

— Убивать будешь? — поинтересовался я.

— Возможно, — невозмутимо ответила она.

— А поцеловать? — попытался пошутить я, да не вышло — ноги в этот момент соскользнули с проёма и я, плюхнувшись в воду, повис на одной кочерге.

Незнакомку, видно, больше заинтересовал сей незатейливый инструмент, иначе с чего она схватившись за другой конец кочерги, с силой потянула ей на себя. Вместе с кочергой она вытянула из воды и меня, так как пальцы мои, даже если бы я очень сильно захотел, железное кольцо не отпустили бы. Я сразу вскочил на ноги и выбил палку из её рук, последняя упала в ручей и уплыла вниз.

— Красота! — произнесла девушка, наблюдая за уплывающей зубочисткой.

— Что!? — меня всего трясло от холода, но кочергу я не отпускал (да и не смог бы).

— Теперь мы умрём оба.

— Это почему? — возмутился я.

— Кормовой базы здесь и на меня с трудом хватает, а уж на двоих… Да и палочку такую больше не найдёшь нигде. — развела руками она.

— Что, здесь, палочку из кустарника трудно вырубить?

— Представь себе. Здесь, наверху, вообще ничего не растёт — ни травинки, ни кустарника. Вообще.

— Как тебя хоть зовут? — я почему то понял, что можно расслабиться и опустился на колени, с удовольствием греясь на жарком солнце.

— Миа.

— Странное имя. А меня — Петя. Что ж — вдвоём и чертей веселее гонять. Раз я здесь, то рассказывай уже — как вернуться обратно.

— А никак.

Почему-то я так и знал.

— Мне повезло больше, — продолжила она и тоже опустилась на колени, — когда я сюда перенеслась — здесь жили люди.

— Куда, сюда? — перебил её я.

— Хорошо. Давай по порядку. Ты, наверное, слышал, что по всему миру начали падать эти… светящиеся объекты, что власти не рекомендовали к ним близко подходить. Но я же любопытная — и вот результат — я здесь. Но меня ждали не рептилии. Внизу был посёлок — человек десять. Все попали сюда одинаково — как мы с тобой. Все, кроме Серого. Серый пришёл сюда с какого-то другого острова.

Я удивлённо поднял бровь.

— Да, не удивляйся — мы на острове. Остров в море. Море в океане. А вот где океан — это уже никто не знает. Но это не Земля. Кстати, как Серый попал на остров, тоже никто не знает, а он так и унёс свою тайну в могилу. Точнее в желудок рептилии. Дело в том, что к океану с атолла попасть невозможно без подручных средств. Точнее можно — сигануть в воду с десятиметровой высоты и плавай, сколько влезет, можешь совершать кругосветный круиз и открывать новые земли — обратно без верёвки по голым скалам не заберёшься. А верёвки здесь нет. Все человеческие вещи здесь на вес золота, так как приходят только вместе с перенесёнными людьми. Большинство их тонет возле буя, а глубина там больше двадцати метров — у нас способных нырять на такую глубину не было. Тем не менее, кое-что насобирали — основная добыча — ключи. Почти у всех в кармане были ключи от дома. Толк от них небольшой, но нужный — после заточки становились примитивными режущими инструментами, но большая часть шла на наконечники для гарпунов.

— Охотились за морскими гадами? — спросил я.

— Да — озеро c маяком как-то соединяется с морем. Оно солёное. Но в середине атолла есть ещё много большее озеро. Там мы пищу и добывали. Можно сказать, Большим озером мы и жили. На Южной стороне был наш посёлок.

Миа на момент задумалась, будто решала говорить мне какую-то тайну или нет.

— Самая неприятная вещь в переносе, — наконец, решилась она, — что выживают не все. Если человеку больше восемнадцати лет, шансов практически нет. Серый предполагал, что в воздухе или в пищевых цепочках здесь развеян какой-то вирус, микроб или какая другая зараза. Если перенести человека на другую планету, с которой его организм полностью не знаком — никакой защиты перед местной микрофлорой у него не будет и почти однозначно микрофлора организмом займётся вплотную. Здесь же — те, кто выжил не болеют вообще ничем. Больше того — раны затягиваются, отрубленные пальцы регенерируют и так далее. Так вот эта зараза, о которой говорил Серый, цепится самой первой, не давая заразить организм другими. Это своеобразная вакцина, типа коровьей оспы. Если переболел — тебе уже ничего не страшно. Но если при коровьей оспе по-настоящему оспой заболевали единицы, то случай с местной заразой совершенно другой. Наоборот — местную вакцину переносят единицы — чем моложе человек, тем больше шансов выжить. В нашей группе больше всех лет было Серому — двадцать, и это, учитывая то, что здесь он прожил года два, как минимум.

Я, с подозрением, покосился на неё, оценивая её возраст. Она это сразу заметила.

— Мне — двадцать пять. Но со мной совершенно другая история. Расскажу её потом. Лучше расскажу, что было с теми, кто не выжил. Болезнь у не перенёсших болезнь срывает все рефлексы. Серый называл таких диксами. Один раз мы пропустили девушку и, после переноса, та ушла куда-то на южную сторону Большого озера. Болезнь она не перенесла и стала диксом. Они, вообще, долго не живут, максимум несколько месяцев — это так Серый говорил — пока не истощаться ресурсы организма, но прежде чем мы её утихомирили, она руками и зубами, убила пятерых наших.

— И где ваш посёлок? Почему ты одна?

— Нет нашего посёлка. Уже больше трёх месяцев нет. Из буя вывалились рептилии.

— И?

— Сожрали всех. Осталась только я. Они кормятся прибывшими. Это, наверное, земноводные, иначе с чего они могут половину месяца жить сожрав всего одного человека? С такой периодичностью люди здесь появляются люди. Пару раз у них были дети.

— И?

— Сожрали. Детей сожрали. Больше, чем две рептилии здесь жить не могут. Не хватает еды.

— А ты то чем кормишься? Что можно найти на этом атолле?

— У меня яичная диета. Обхожу периодически все известные мне гнёзда. Беру по одному яйцу, иначе птицы больше гнездиться в этих местах не будут.

— А самих птиц ловить не пробовала?

— Чем? Как? Каким образом обрабатывать мясо? Здесь вообще ничего нет. Даже, когда мы жили посёлком, все кусты на атолле можно спалить за месяц. Мы их почти и спалили.

— Давай петлю сделаем. Нарежем кожи из моей куртки. И сделаем.

— Чем нарезать? Отвёрткой? Так она не режет.

— Ключ заточим о камни. Гаечный.

— Ты камни здешние видел? Сплошной известняк. Кораллы. Ты половину жизни такой ключ стачивать будешь.

— Что, здесь и камней толковых нет? Это же атолл — а значит должен быть выход на поверхность магматической породы.

— Это какой-то неправильный атолл, — произнесла она.

— Знаешь, у меня такое чувство, что кто-то это специально подстроил. И что мне с тобой теперь делать?

— Что МНЕ с тобой делать? Вдвоем мы не выживем. Помрём с голоду. Надо вниз, но там рептилии.

— Завалим, — самоуверенно произнёс я.

— Как?

— Есть мысли.

— И тогда мы получим около двух диксов в месяц. Девяносто процентов людей, что сюда попадают — старше 16–18 лет. Они становятся диксами. В посёлке мы всех новичков сажали в яму. Если человек не переносил болезнь — убивали. Но нас было много. Шестеро мужчин. Да, человек, попадая сюда, не может сориентироваться, он растерян и уязвим. Но вот попадёт сюда какой-нибудь, не знаю, боксёр, и что ты ему сделаешь? Как ты его загонишь в яму?

— Слишком много вопросов. Дай мне поспать.

Далеко я не отходил, но забрал у незнакомки мою кожаную куртку и, расстелив её прямо на кораллах, завалился спать.

Проснулся я снова от чувства голода. Да что за дурдом. Может на Земле мой аппетит страдал какими-то расстройствами, а здесь, пройдя через болезнь, расцвёл. Да, и, похоже, что болезнь я перенёс. В свои тридцать лет. Почему? Столько вопросов на мою голову, а в помощь только незнакомка, гаечный ключ на шестнадцать, плоская отвёртка, десяток саморезов и мобильный телефон. Что ж — начнём с мобильника.