Получив от Толика измятый листок корявого рукописного текста, льющего свет на таинственные исчезновения в Останкино, Васютин нетерпеливо стал изучать его прямо в машине. После того как он дважды прочитал написанное, всматриваясь в скверный почерк и чертыхаясь, Кирилл ощутил, как мерзкое склизкое предчувствие подкрадывается к нему сзади. Если верить листку с Толикиными каракулями, то надежда получить более или менее вменяемые версии происходящего в районе с телевышкой таяла прямо на глазах, как снежинка на ладони. Конечно же, он еще будет ломать голову, пытаясь выявить закономерности и связи, хотя информации и недостаточно. Но уже сейчас гадкое предчувствие, уютно рассевшееся на заднем сиденье его джипа, ехидно нашептывало ему, что ни черта из этого не выйдет. Оставалось уповать на то, что он не знает какой-то важной составляющей в этой головоломке с пятьюдесятью тремя неизвестными. Но какой?

Здравые идеи не спешили к Васютину, отчего с каждой минутой становилось все тоскливее.

«Что у меня есть? — рассуждал он сам с собой, заводя машину. — Все из Останкино. Но этот факт лишь усложняет задачу. Одна из пропавших сказала, что заходит в новый магазин на Первой Останкинской, а его там нет. Нет и во дворах, и на ближайших улицах. И никаких новых отделов в магазинах не открывали. Либо она соврала, либо… Предположим, соврала, — решительно постановил Кирилл. — Зачем? К любовнику отправилась. Но она не замужем и не малое дитя, зачем ей врать родителям? Конфликт между любовником и родителями? Возможно. И они не сказали об этом следователю, чтоб сор из избы не носить. Если следак схалтурил… Не донес до людей, что любая информация может стать ключевой. Теоретически возможно, но вряд ли. Необходимы протоколы свидетельских показаний, а у меня их нет. И в этой ситуации достать их — нереально, Толик прав. Заявиться к родителям девчонки? Рискованно, могут не понять, побегут к ментам, тогда под удар может попасть Толик, а он мне очень нужен. Пообещать им искать дочь? Может сработать. Ладно, как крайний вариант возможен такой ход».

Он поставил мысленную закладку в своем расследовании. Красного цвета с белым восклицательным знаком, что означало высокую степень риска. Досадно было, что пока закладка единственная.

«Мария говорила про магазин. Зашли купить девочке сок. После этого она их больше не видела и не слышала. Это третий случай, в котором фигурирует магазин. Совпадение? Может, и так. Но пока торговые точки — единственная зацепка. Что ж, будем отрабатывать. Это несложно».

Порывшись в записях, он нашел маршрут, по которому Алиса с отцом ходили в парк. И медленно двинулся по нему. Не прошло и пары часов, как почти все магазины были исключены. Никто из продавцов не видел отца с дочерью. Лишь в одном из них продавец сменился. Узнав его имя и фамилию, он выяснил, что сможет переговорить с ним завтра.

«А вообще-то мистика какая-то, — не переставал удивляться Кирилл, возвращаясь домой из Останкино. Ему хотелось больно ущипнуть себя за ляжку, чтобы убедиться, что это не сон. — Ни о чем подобном даже не слышал. Недаром все менты на ушах стоят. Сказал бы мне кто раньше о таком раскладе — поржал бы только. А вот теперь… что-то не до смеха».

Добравшись до дома, Васютин незаметно потратил семейный вечер на бесплодные попытки нащупать ключ к этой загадке. Даже когда он засыпал, пустые догадки крутились у него в голове. «Что ж, придется ехать к Феде. Других вариантов нет», — решил он, погружаясь в тягучую дремоту.

Открыв глаза следующим утром, какую-то долю секунды он сомневался, что история про Останкино — явь. Но когда в его памяти всплыло лицо Марии, сомнения улетучились сами собой. Наскоро позавтракав, он быстро собрался и уехал в Останкино, на аудиенцию с продавцом. Результат был тот же. Прыщавый пухлый студент клялся, что не видел отца и дочку. Внимательно изучая его поведение во время разговора, Кирилл убедился, что парень не врет. Впрочем, как и все остальные. Тому было лишь одно логичное объяснение. Ни в какой магазин они не ходили. Возможно, папа пообещал дочке сходить с ней на следующий день в магазин игрушек. А Мария подумала, что за соком. Так или иначе, магазин отпадал, хоть и не давал Васютину покоя.

Все, теперь дорога была одна. Его ждала встреча с Федей Малаевым.

Тридцатипятилетний Малаев с ранней юности увлекался мистицизмом, эзотерикой и прочими потусторонними дисциплинами. Закончив психфак и повзрослев, он понял, что паранормальные явления куда более перспективная стезя, чем мистика. И стал остервенело вспахивать эту целину, несмотря на неоднозначную реакцию окружающих. На хлеб насущный Федя зарабатывал психологическими консультациями, терпеливо дожидаясь, когда не объяснимые наукой процессы принесут ему дивиденды.

Надо отдать ему должное, он активно изучал сверхъестественные способности человека, такие как телекинез, телепатию, рентгеновское зрение, ясновидение и прочие туманные сферы. Публиковал статьи по парапсихологии в крикливых изданиях перестроечной поры и в серьезных западных журналах. Отношение общества ко всему необъяснимому и загадочному стремительно менялось, а вместе с ним и статус Малаева. На волне моды на экстрасенсов он стал известен как один из лучших российских исследователей паранормальных явлений. Не обладая какими-либо неординарными способностями, он успешно консультировал заинтересованных лиц по самому широкому кругу вопросов, начиная от полтергейстов и заканчивая влиянием на организм кремов, заряженных от телетрансляции «целителей». Спустя годы Федя незаметно превратился из рядового парапсихолога в одного из ведущих мировых специалистов по паранормальным явлениям. Тогда он создал группу экстрасенсов, которые успешно помогали органам в самых трудных ситуациях.

Но однажды высокое милицейское начальство вдруг решило, что обращение органов к сомнительным колдунам наглядно демонстрирует беспомощность стражей порядка. Проект тихо прикрыли. Но имя Малаева уже обрело дополнительный вес.

Они знали друг друга совсем мало, около трех лет. Отношения были сугубо деловыми, но при этом непростыми и противоречивыми. Их познакомил один из клиентов Кирилла. Васютина заинтересовала возможность получать помощь от экстрасенсов, выдающих реальные результаты. Федя помог ему, сведя с парой сильных представителей этого диковинного ремесла. Конечно же не безвозмездно. Несколько раз Кирилл пользовался их услугами, и весьма успешно.

Одно лишь беспокоило детектива. Он быстро понял, что Малаев всегда был в курсе подробностей дел, в рамках которых Кирилл прибегал к помощи его экстрасенсов. И все бы ничего, да только Васютин нередко подписывал обязательства о неразглашении, обещая своим клиентам, что никто не узнает о подробностях сотрудничества с ним. А Федя знал. И хотя вел себя тихо, Кирилла это очень беспокоило. Несоблюдение профессиональной этики могло больно ударить по его репутации.

А потом произошло то, во что Васютин поверил с трудом. Федералы, обеспокоенные тем, что в спецслужбах многих западных стран есть свои штатные парапсихологи и экстрасенсы, решили создать свой отдел по паранормальным явлениям. Разово привлекать сторонних консультантов они не могли по соображениям информационной безопасности. Возглавить отдел пригласили Малаева. Он конечно же согласился.

Это был его час триумфа, которого он ждал с тех пор, как недалекие чинуши из МВД решили выгнать колдунов в шею, несмотря на их ощутимую помощь. Разумеется, отдел тоже стал секретным. О его существовании не упоминалось, а сотрудники хоть и действовали совершенно открыто, но именовались консультантами по вопросам психологии. Они действительно консультировали федералов. Например, на тему психологических аспектов вербовки. И создавали группу сильнейших экстрасенсов страны, пытаясь понять, как можно использовать их малоизученные способности для обеспечения безопасности державы и создания опасностей для ее врагов. Сотрудничая с Федей еще до того, как он оказался под крылом ФСБ, Кирилл прекрасно понимал, в каких сферах силен Малаев. Одного знания о том, что Федя много лет изучал феномен массового гипноза, было вполне достаточно. Поэтому когда Васютин узнал, что Малаев числится консультантом по психологии у федералов, он сразу понял, чем тот занимается в госконторе на самом деле.