Стоя под душем, она попыталась вновь обрести ясность мышления взамен того кипящего хаоса, в который обратили ее разум неверно истолкованные слова Розали. То, что ее физически влекло к Майлзу… лорду Форкосигану… нет, Майлзу! – было, вообще говоря, не новостью. Она и прежде ощущала эту тягу, но не придавала ей значения. И отнюдь не вопреки его необычному телу; его рост, его шрамы, его энергия, его особенность по-своему очаровывали ее. Уж не посчитают ли ее люди извращенкой, если узнают, что за странный путь проделали ее вкусы за последнее время? И она решительно пустила в душе холодную воду.

Однако привычка категорически подавлять любые эротические мысли осталась ей от проведенных с Тьеном лет. А теперь она была хозяйкой самой себе, и, наконец, у нее была собственная сексуальность. Не стесненная ограничениями и не вызвающая сомнений. Она могла позволить себе мечтать. Смотреть. Даже чувствовать. Осмелиться что-то сделать – совсем другое дело, но черт бы все побрал, она могла испытывать желание наедине с собой, в своем собственном разуме, и мысленно целиком обладать тем, что желала.

И ему она нравится, это так. Нет ничего дурного в том, что она нравится ему, пусть это даже и необъяснимо. Да, и он ей тоже нравится. Даже немного слишком, но это никого не касается, это ее личное дело. Они могли бы так и продолжать. Планировка сада не продлится вечно. К середине лета, самое позднее – к осени, она могла бы передать сад вместе со списком инструкций в руки штатных садовников Дома Форкосиганов. Ей нужно будет лишь время от времени приезжать и проверять, как идут дела. Они могли бы даже встречаться. Время от времени.

Ее охватила дрожь. Тогда она пустила такую горячую воду, как только могла выдержать, и ее окутали клубы пара.

Что плохого в том, чтобы в мечтах он стал ее любовником? Это выглядит посягательством на его права. Как бы ей самой, интересно, понравилось обнаружить себя в главной роли чьей-то непристойной фантазии? Страшно, да? Отвратительно – чтобы тебя мысленно лапал какой-то не вызывающий доверия незнакомый тип. Она вообразила в этой роли Майлза и проверила, до какой степени это ее ужасает. Но ее реакция оказалась несколько… слабой.

Очевидным решением проблемы было привести мечты и действительность в полное соответствие. Так как невозможно избавиться от мечтаний, что если сделать их реальностью? Она попробовала представить себе, что у нее есть любовник. И как люди только берутся за такие вещи? Ей было трудно решиться даже на то, чтобы спросить дорогу на улице. Так как же можно задать человеку вопрос о… Но в реальной жизни… нет, слишком велик был риск, что все когда-нибудь повторится. Потерять саму себя и все мечты о свободе в таком же долгом кошмаре, как была ее жизнь с Тьеном – медленно задыхаясь и погружаясь в трясину, пока она навеки не сомкнется над ее головой…

Она снова сделала воду холоднее и направила распылитель душа так, что капли стучали по ее коже, словно ледяные иголки. Майлз не был Тьеном. Ради всего святого, он не пробовал завладеть ею или ее разрушить; он лишь нанял ее для работы с садом. Совсем невинно. Она, должно быть, сходит с ума. Надеюсь, это безумие пройдет. Возможно, сейчас она была на пике месячного гормонального цикла. Стоит его благополучно миновать, и все эти… необычные мысли исчезнут. Тогда она сможет оглянуться на собственное поведение и посмеяться над ним.

Она попробовала рассмеяться. Несомненно, пустота в голосе слышится ей лишь потому, что звуки эхом отражаются от стен душевой кабинки… Она выключила холодную воду и вышла.

Нет никаких оснований ожидать, что сегодня она его увидит. Да, иногда он выходил в сад и, присев на стене, смотрел, как работает ее команда, но никогда не вмешивался. Она не обязана разговаривать с ним до самого завтрашнего приема, а там будет множество других людей, с которыми она сможет поговорить. У нее есть масса времени, чтобы разобраться в своих мыслях. А пока что ей надо заняться ручьем.

Офис леди Элис Форпатрил, занимающейся всеми вопросами императорского светского протокола, в последнее время разросся с трех комнат до половины трехэтажного дворцового крыла. Айвен оказался в распоряжении армии секретарей и ассистенток, которых леди Элис привлекла на помощь в устройстве свадьбы. Сперва это звучало увлекательно – работать в офисе в компании множества женщин, – пока он не обнаружил, что в большинстве это были фор-леди средних лет со стальным взглядом, еще менее терпимые к его глупостям, чем его собственная мать. К счастью, прежеде у него были романы лишь с двумя из их дочерей, и оба завершились мирно. Могло быть куда хуже.

К тайному смятению Айвена, лорд Доно и Бай Форратьер прибыли на императорскую аудиенцию так рано, что нашли время заглянуть к нему по пути туда. Секретарь леди Элис без объяснений вызвала его в приемную, где он и обнаружил этих двоих, отказывающихся присесть и устроиться поудобнее.

Бай был одет в своей обычной манере – его темно-бордовый костюм мог бы считаться консервативным разве что с точки зрения городского бездельника. На лорде Доно был все тот же изысканный костюм форского стиля – черный китель и брюки – с серым кантом и отделкой; эта нарочито траурная одежда явно подчеркивала его мужественную внешность. Секретарь, дама средних лет, одобрительно поглядывала на него из-под ресниц. Оруженосец Сабо, в полной ливрее Дома, занял позицию около двери и застыл там, подразумевая, что он тут просто мебель и есть линии огня, пребывание на которых – не его работа.

Никто, кроме дворцового персонала, не имел права разгуливать по залам Императорской резиденции без сопровождающих; у Доно и Бая был эскорт в лице старшего мажордома Грегора. Указанный джентльмен оторвался от беседы с секретарем и с особым интересом поглядел на появившегося Айвена.

– Доброе утро, Айвен, – дружески произнес лорд Доно.

– Доброе – Доно, Бай. – Айвен ответил кратким и весьма формальным поклоном. – Вижу, вы… э-э … добрались.

– Да, спасибо. – Доно огляделся вокруг. —– А леди Элис сейчас здесь? -

– Отправилась инспектировать цветочников вместе с полковником Форталой, – отрапортовал Айвен, будучи счастлив от того, что может сказать чистую правду и при этом не впутаться еще больше в какие-нибудь махинации лорда Доно.

– В ближайшее время мне нужно будет поговорить с ней, – задумчиво произнес Доно.

– М-м… – ответил Айвен. Леди Донна не была одной из близких подруг Элис Форпатрил – она была на пол-поколения моложе и вращалась в иных кругах, нежели политически активная компания, над которой председательствовала леди Элис. Отказавшись от своего первого мужа, вместе с ним леди Донна потеряла и шанс когда-нибудь стать графиней; вообще-то, познакомившись с этим лордиком, Айвен решил, что может понять подобную жертву. Айвена в любом случае отнюдь не распирало от желания поболтать об этом неожиданном повороте событий со своей матерью или с одной из работающих у нее степенных фор-матрон. Как ни заманчиво было бы стать очевидцем первой встречи леди Элис с лордом Доно и увидеть, какая путаница возникнет в официальном протоколе, вообще-то Айвен предпочел бы оставаться от всего этого на безопасном расстоянии.

– Вы готовы, господа? – спросил мажордом.

– Удачи, Доно, – пожелал Айвен и собрался ретироваться.

– Да, – сказал Бай, – удачи. Я просто побуду здесь и дружески поболтаю с Айвеном, пока ты будешь занят, ладно?

– В моем списке, – сказал мажордом, – вы все. Форратьер, лорд Форратьер, лорд Форпатрил. И оруженосец Сабо.

– О, это наверное ошибка, – любезно подсказал Айвен. – К Грегору собирался один лишь лорд Доно.

Бай согласно кивнул.

– Список, – сказал мажордом, – составлен собственной рукой императора. Сюда, пожалуйста.

По обыкновению ироничный Бай немного присмирел, и все они покорно проследовали за мажордомом на два этажа вниз и за угол к северному крылу и личной приемной Грегора. Мажордом не потребовал от Айвена засвидетельствовать личность Доно, из чего тот заключил, что прошлой ночью во дворец доставили исчерпывающий отчет о происшедших событиях. Айвен был почти разочарован. Ему так хотелось бы увидеть еще кого-то столь же пораженным, каким оказался он сам.