– Делия! А твой комаррский коммодор знаком с комаррской невестой Грегора? Ты с ней уже встречалась?

– Да, Дув знал Лаису раньше на Комарре, – оживилась Делия. – У них были некоторые общие, гм… академические интересы.

– Она симпатичная, невысокая и пухленькая, – фыркнула Марсия. – У неё просто поразительные сине-зелёные глаза, и она породит моду на накладные лифчики. А ты в этом году не пополнела?

– Мы все встречались с Лаисой, – вмешалась мама прежде, чем обсуждение стало желчным. – Она кажется очень хорошенькой. И очень умной.

– Да, – сказала Делия, стрельнув в Марсию презрительным взглядом. – Мы с Дувом надеемся, что Грегор не потратит её возможности впустую на светские обязанности, хотя, конечно, она должна будет принять участие в некоторых из них. У неё комаррское экономическое образование. Дув сказал, что она могла бы принимать участие в работе министерских комитетов, если бы ей это позволили. По крайней мере старые форы не могут заставить её быть племенной кобылой. Грегор с Лаисой уже дали всем понять, что планируют использовать для своих младенцев маточный репликатор.

– И какие возражения по этому поводу у консерваторов? – спросила Карин.

– Грегор сказал: если они что-то возразят, то он отправит их обсудить этот вопрос с леди Корделией, – захихикала Марсия. – Если они посмеют.

– Она преподнесёт им их собственные головы на блюде, если они попробуют, – весело заметил Па. – И они знают, что она на это способна. Кроме того, мы всегда можем помочь, продемонстрировав Карин и Оливию как убедительный пример того, что репликаторы дают прекрасные результаты.

Карин усмехнулась. Оливия слабо улыбнулась. Демография их собственной семьи демонстрировала прибытие этой галактической технологии на Барраяр; Куделки были среди первых простых барраярцев, использовавших новый метод вынашивания ребёнка для своих двух младших дочерей. Через какое-то время Карин стало до боли утомлять, что её демонстрируют всем и каждому, словно призовой овощ на Ярмарке Округа, но она понимала, что это её общественный долг. К тому же такое стало случаться намного реже потом, как только эта технология стала широко распространённой – по крайней мере в городах и среди тех слоёв общества, что могли себе это позволить. Впервые она задалась вопросом, что же чувствовала по этому поводу контрольная группа – Делия и Марсия?

– А что комаррцы думают о свадьбе – твой Дув говорил об этом? – спросила Карин Делию

– Они принимают это по-разному, но что ещё можно ожидать от побеждённого мира? Императорский Двор, конечно, предполагает построить на этом всю положительную пропаганду, какую сможет. Вплоть до проведения свадьбы по второму разу на Комарре в комаррском стиле – бедные Грегор и Лаиса. Во всей Имперской СБ отпуска отменены с момента помолвки и до окончания второй церемонии, так что наши с Дувом свадебные планы откладываются до этого времени. – Она глубоко вздохнула. – Ладно, он мне будет принадлежать весь целиком, когда я наконец его получу. Он покоряет вершины новой работы и, как первый комаррец, который возглавит департамент по делам Комарра, знает, что на нём сосредоточены все взгляды в Империи. Особенно, если что-нибудь пойдёт не так. – Она скривилась. – Если уж говорить о чьих-то головах на блюде.

Делия изменилась за этот год. Последний раз, когда она говорила об имперских событиях, разговор шёл о том, что сейчас носят. Карин начала думать, что ей может понравиться этот Дув Галени. Свояк, гм. К этой концепции надо привыкнуть.

Наконец лимузин в последний раз завернул за угол, и показался дом. Дом Куделки был крайним зданием в квартале, с тремя просторными этажами, с окнами, жадно распахнутыми на полукруглый парк; он находился в самом центре столицы и не более чем в полудюжине домов от самого особняка Форкосиганов. Молодая пара купила его двадцать пять лет назад, когда Па был персональным армейским референтом Регента, а мама вышла в отставку из Имперской СБ с поста телохранителя Грегора и его приёмной матери леди Корделии, чтобы родить Делию. Карин не могла подсчитать, на сколько его стоимость должна возрасти с тех пор, хотя Марку, можно поспорить, это бы удалось. Чисто умозрительное упражнение – кто мог согласиться продать это дорогое старое здание, такое скрипучее? Она выбралась из машины, вне себя от радости.

Только поздно вечером у Карин появилась возможность поговорить с родителями наедине. Сперва ей пришлось распаковать вещи, раздать подарки и выкинуть из комнаты всё, что сестры безжалостно сложили туда на время её отсутствия. Потом состоялся большой семейный обед – на него пришли ещё и три её давние лучшие подруги. Каждый говорил и говорил, – разумеется, кроме Па, потягивающего вино и выглядящего столь самодовольным за обеденным столом в окружении восьми женщин. Во всей этой маскирующей болтовне Карин только постепенно начала осознавать, что прячет в молчании в самой глубине души вещи, наиболее для неё наиболее важные. Это казалось таким странным.

Сейчас Карин забралась на кровать в комнате родителей, а они вскоре собирались ложиться спать. Мама делала свою гимнастику, «накачивая» мышцы – сколько Карин себя помнила, мама выполняла этот комплекс каждый вечер. Несмотря на то, что она дважды родила естественным путём и что прошло столько лет, она всё ещё поддерживала атлетическую мускулатуру. Па прохромал через комнату, поставил трость-шпагу со своей стороны кровати, неловко уселся и наблюдал за мамой с лёгкой улыбкой. Его волосы уже совсем поседели, заметила Карин; заплетённая грива маминых волос всё ещё сохраняла свой золотисто-русый цвет без помощи косметики, хотя в них уже проглядывал серебристый блеск. Па неуклюже принялся снимать военные полуботинки. Глядя на них, Карин вынуждена была мысленно корректировать то, что видела. Барраярцы на шестом десятке выглядят как бетанцы в шестьдесят или даже семьдесят с лишним лет; и у её родителей в молодости была тяжелая жизнь – война и армейская служба. Карин откашлялась.

– Насчёт следующего года обучения… – начала она с улыбкой.

– Ты рассчитываешь на Университет Округа, так ведь? – сказала, мама, мягко подтягиваясь до подбородка к перекладине, свисающей с потолочных балок, горизонтально выпрямляя ноги и удерживаясь в этой позе, пока не сосчитала про себя до двадцати. – Мы не пожалеем денег, чтобы дать тебе галактическое образование. Заставить тебя бросить всё на полпути было бы душераздирающе.

– О, да, я хочу продолжать. Я хочу вернуться на Колонию Бета. – Ну вот!

Повисло короткое молчание. Затем Па печально сказал: – Но ты только что вернулась домой, милая.

–Я и хотела вернуться, – заверила она его. – Хотела увидеть вас всех. Я просто думала… мне уже можно начать строить планы. Знание – это очень много.

– Стратегическое планирование? – Па поднял бровь.

Она подавила раздражение. Это не просьба маленькой девочки купить ей пони. Это определяет будущее направление её жизни.

– Да, планирование. Серьёзно.

Мама произнесла медленно – возможно, потому, что раздумывала, или просто потому, что в эту секунду переворачивалась вверх тормашками: – А ты знаешь, чему собираешься учиться на этот раз? Программа, выбранная тобою в прошлом году, казалась слегка… эклектичной.

– Я получила хорошие оценки по всем курсам, – защищалась Карин.

– По всем четырнадцати полностью несвязанным курсам, – пробормотал Па. – Да, это так.

– Был такой большой выбор…

– В Округе Форбарр-Султаны выбор тоже большой, – указала мама. – Больше чем можно изучить за всю жизнь, даже если жить так долго, как бетанцы. И билеты туда и обратно значительно дешевле.

Но Марка в Форбарр-Султане не будет. Он вернётся на Бету. – Терапевт Марка рассказывала мне про некоторые учебные курсы в её области деятельности.

– Это и есть твоё последнее увлечение? – спросил Па. – Психокоррекция?